Напиток истинной демократии

Пиво варят и пьют по существу везде – на всех континентах и во всех странах, северных и южных, западных и восточных. Правда, в прежние времена, совсем не так давно, в разных местах потребляли напитки, мало схожие друг с другом и тем более с нынешними сортами. На Западе высшие слои общества, аристократия, относились к пиву с пренебрежением, считали «вульгарным напитком». И были по-своему правы. Ячменный напиток издавна обожали низшие классы и воспевали поэты, принимавшие близко к сердцу чаяния простого люда... В Америке пиво пережило длинную историю, порой весьма драматичную.
Говорят, индейские племена всегда варили нечто жидкое и хмельное на солоде. Однако воспетый Робертом Бернсом «Джон Ячменное зерно» появился в Новом Свете лишь вместе с первыми эмигрантами. Об этом сохранилась запись в путевом журнале одного из пассажиров легендарного парусника «Мэйфлауэр». Из нее следует, что переселенцы причалили возле нынешнего Плимута и не стали двигаться дальше на юг по очень простой причине: «Мы не можем строить планов дальнейшего путешествия, ибо у нас заканчиваются запасы провизии, особенно пива». Имелся в виду, конечно, английский эль. Оказывается, варил его прямо на корабле некий бондарь по имени Джон Олден.
На протяжении десятилетий колонисты готовили простой и дешевый напиток из ячменя и солода, которые привозились из Европы. Постепенно освоились и пустили в дело кукурузу. Такое пиво для длительного хранения не годилось, уже через несколько часов оно скисало. На сорта покрепче и лучше по вкусу по-прежнему шел привозной ячмень, доступный далеко не всем. Варили пиво дома, хранили в погребах и пили каждый день. Пиво считалось продуктом питания, таким же, как хлеб, овощи, мясо. В Гарвардском колледже его подавали студентам к обеду и ужину, на завтрак ломоть хлеба запивался пинтой пива.
Первые коммерческие пивоварни появились в Новом Амстердаме, то есть в нынешнем Нью-Йорке. Варили пиво и по английским, и по голландским рецептам. Примеру Нового Амстердама последовали вскоре другие поселения колонистов. Однако дело особых прибылей не приносило. Поселения крохотные, круг потребителей невелик, возит напиток дальним соседям хлопотно, да он наверняка скис бы по дороге. Фермеры все чаще стали отдавать предпочтение яблочному сидру, а также рому из дешевой патоки или виски, который готовили из кукурузы. К пиву колонисты явно охладевали, коммерческие пивоварни закрывались одна за другой.
Как это ни удивительно, падение популярности ячменного напитка встревожило молодых и энергичных лидеров нового континента. Они мечтали о государственной самостоятельности, призывали к ослаблению зависимости от Англии, к бойкоту ее товаров. А тут оставшиеся при деле пивоварни работают на привозном зерне, а кое-кто не прочь покупать английский эль. «Неужели наши джентльмены не могут предпочесть зарубежной выпивке и пиву то, что вполне по силам производить в Америке», - писал Сэм Адамс в 1750 году. Но экономические связи не так-то просто разорвать. В 1789 году Джордж Вашингтон пишет Лафайету: «Мы слишком долго находимся в зависимости от Британии. Моя семья покупает портер и сыр исключительно американского производства, и мы находим оба продукта замечательными по качеству».
Была и еще одна причина для тревоги. Американцы слишком уж увлеклись крепкими спиртными напитками, растущие масштабы алкоголизма угрожали физическому и духовному здоровью молодой нации.
Оба обстоятельства побудили только что прибывшего в Новый Свет эмигранта Джозефа Коппингера в 1810 году обратиться с петицией к президенту Мэдисону. Он просил содействия в создании сети пивоваренных заводов на территории округа Колумбия: «По моему мнению, для наших национальных интересов чрезвычайно важно добиться высокого качества местных солодовых напитков. Тем самым улучшится наше хозяйство, укрепится здоровье и мораль наших граждан».
Мэдисон переслал петицию Джефферсону, который имел пивоварню в своем поместье Монтиселло. Джефферсон откликнулся немедленно: «У меня нет ни малейших сомнений, что и по экономическим, и по моральным соображениям нам следует заместить крепкие спиртные напитки солодовыми... Возможности для расширения производства пива существуют практически во всех штатах, дело за тем, чтобы возросло число потребителей. Не думаю, что этого можно добиться лишь призывами к патриотизму. Частный капитал должен прежде всего сам добиться роста потребления».
Оживленная переписка и убедительная аргументация политических лидеров вряд ли изменили бы ситуацию, не приди на помощь американцам все та же старушка Европа. Дело в том, что до 1842 года пиво, импортное и местное, было мутным и почти черным по цвету. Пока его пили из деревянных и глиняных кружек или кожаных фляг, непрезентабельный вид напитка не особенно коробил глаза. Но к тому времени в быт вошли прозрачные стеклянные стаканы и кружки, и все, так сказать, стало видно насквозь.
В 1842 году пивовары из Пльзеня в Богемии, которая тогда была австрийской территорией, нашли способ осветления напитка. Для брожения его на несколько месяцев помещали в прохладные горные пещеры – лагеры. Сорт так и называется – «лагер». Его отличали темно- и светло-золотистые цвета, полное отсутствие неприятных на вид хлопьев.
Новую технологию быстро освоили в Америке, причем первыми, кто на это решился, были эмигранты из Германии и Австрии. Потребитель повалил валом. Газеты наперебой расхваливали «лагер», превознося до небес его вкусовые качества, способность утолять жажду, легкий хмель. Торговые палаты разных городов и штатов вызвались оказывать финансовую помощь пивоварам.
Пивной бум породил в среде американцев новые привычки. В стране, как грибы, народились и размножились так называемые «пивные садики». В хорошую погоду на открытом воздухе, в холодный сезон – в помещениях стояли ряды столов, за которыми по вечерам и в воскресные дни собирались семьями, чтобы пообедать или поужинать, послушать музыку и, конечно же, выпить пару-другую кружек пива. Один из современников так описывает «пивной садик» в пригороде Чикаго: «Летом он обслуживает до 3 тысяч посетителей ежедневно. Официанты – в большинстве это мужчины в возрасте, одетые во все черное, - разносят пиво, вино, безалкогольные напитки, пока их коллеги накрывают столы к обеду. Садик приятно освещен китайскими фонариками, развешанными на ветках деревьев. Веселые огоньки, звездное небо и луна над головой, душещипательная музыка, то возбуждающе громкая, то проникновенно нежная, - все это привлекает в сад влюбленных, приверженцев дружественного круга, бизнесменов, уставших от суеты будней и желающих провести вечер вместе с семьей. Пожилые джентльмены, попыхивая трубками, бесконечно философствуют и дискутируют друг с другом, вспоминают прошлое и ухитряются обходиться за весь вечер одной-единственной кружкой пива».
В короткий срок пиво из рутинного продукта питания превратилось в кайф, в средство приятного расслабления.
Пивовары строили новые заводы и заводики. Имена их владельцев больше века были хорошо знакомы каждому американцу. Выходцы из Пруссии, братья Фредерик и Максимилиан Шеферы основали крупный завод в Нью-Йорке.
Знатоки научились разбираться, чем отличаются друг от друга напитки Шмидта, Шефера, Якоба Беста, Фредерика Пабста, Джозефа Шлитца, Адольфуса Буша, производимые в разных городах и штатах страны.
Золотистый «лагер» был особенно хорош в охлажденном виде. Холод требовался и для транспортировки продукта на дальние расстояния. Спрос тут же породил предложение: натуральный лед стал предметом выгодного бизнеса, каждую зиму из замерзших рек и озер добывали миллионы тонн льда. Холод нужен был и для осветления пива. Братья Шеферы первыми стали использовать европейскую технологию в полном объеме. В скале на углу нынешних 15-й улицы и Парк-авеню в Нью-Йорке они прорубили пещеру. Все сооружение современники находили очень похожим на Бастилию.
Период Гражданской войны ознаменовался почти полным отказом американцев от крепких напитков в пользу пива и от английского эля – в пользу «лагера». С появлением железных дорог значительно расширились возможности для доставки готовой продукции в бочках и бутылках на любое расстояние. Расширению рынка сбыта содействовала и пастеризация, методы которой были разработаны во Франции.
Бизнес пивоваров расцветал, и весьма энергичный Адольфус Буш решил, что американскому солодовому напитку пора иметь собственное название, независимое от имени конкретного производителя, обрести, так сказать, национальный бренд. Поисками чего-то уж слишком оригинального Буш заниматься не стал. В Европе очень популярным был сорт легкого светлого пива, производимого в небольшом городке Ческе-Будийовице в той же Богемии. Немцы произносили название городка на свой манер: «Будвайз». Так в 1875 году в Америке появилось пиво «Будвайзер». Оно пользуется широкой популярностью и в наши дни. И если не все в восторге от его чрезмерной легкости, то это, как выясняется, вина не американцев, а чехов и немцев.
Кстати говоря, такой легкости нынешние европейские стандарты не предусматривают. В особенностях водянистого «Будвайзера» угадывается традиционный американский расчет. Пиво начисто лишено горьковатого привкуса, в нем ничтожно мала доля алкоголя, поэтому его пьют быстро и помногу. А широкое потребление – залог успеха для любого бизнесмена.
Остается добавить, что Адольфус Буш использовал при изготовлении напитка не кукурузный крахмал, как было принято в то время, а рисовый. Это делало пиво еще более прозрачным и делает его таким до сих пор.
Итак, пивоваренный бизнес в Америке процветал, повсюду открывались все новые «пивные садики», таверны и салуны, куда народ валил валом. Бум продолжался почти до самого конца XIX столетия. И вдруг грянул гром – в стране год от года набирала силу и авторитет Антисалунная лига. Развернулась активнейшая пропагандистская кампания, салуны и таверны были объявлены очагами всех известных пороков, нивой проституции.
Законопослушные и до поры до времени легко поддающиеся пропаганде американцы стали заказывать в ресторанах вместо пива и вина воду со льдом. Даже представители низших слоев общества старались на людях не пить ничего крепкого. В оставшиеся салуны заходили только новые эмигранты и путешественники. Один из английских туристов позже вспоминал: «В ресторанах я натыкался на осуждающие взгляды, если заказывал бокал пива. Обедая в компании с американцами, я вынужден был незаметно отходить к стойке бара, чтобы выпить что-нибудь покрепче воды». В одном из анекдотов того времени упоминалась дама из «высшего общества», которая, впервые в жизни попробовав шампанское, пришла в восхищение и громко произнесла: «Это самое лучшее пиво из того, что мне доводилось когда-либо пить!»
Постепенно в обществе зрел протест. Бедствующие эмигранты и рабочий класс снова потянулись в салуны. Там, потратив 5 центов на бокал пива, они могли поиграть в карты и на бильярде, перехватить пару бутербродов, узнать новости, а главное – пообщаться друг с другом, скрасить свое одиночество. Как пишет один из американских историков, выпивка в салуне делала всех ее участников равными в правах. «Это был уголок виртуальной демократии, свободный от экономического пресса и бесконечных домашних забот».
Джек Лондон углядел в салунах и зачатки социального протеста, пробуждающееся сознание угнетенных, их веру в солидарность.
Так или иначе, пиво в Америке вновь восприняли как национальный символ и одновременно – как нить, тесно связывающую американскую ментальность с германской. Первая мировая война жестко опрокинула это убеждение, попутно породив массовую ксенофобию, а также... знаменитый «сухой закон». Некоторые политические лидеры принялись усиленно призывать к разоблачению внутренних врагов, под коими понимались прежде всего выходцы из Германии. Худшими из всех врагов страны называли производителей пива: Пабста, Шлитца, Миллера и других пивоваров немецкого происхождения. В 1918 году производство и продажу алкогольных напитков, в том числе и пива, в Америке запретили.
Известно, чем обернулся для американцев «сухой закон»: бурным ростом контрабанды и кровавой преступности, прорехами в государственном бюджете и поголовным пьянством. Тайно доставлять в страну виски, джин или ром было, понятно, гораздо выгоднее, чем возиться с пивом, и народ опять потянулся к крепким спиртным напиткам. Напиваться до потери сознания день ото дня становилось все более модным, поскольку считалось проявлением собственной воли, свободолюбия и открытого протеста властям.
Отмена «сухого закона», безусловно, оздоровила Соединенные Штаты, способствовала политическому, экономическому и социальному прогрессу. Правительство вернулось к поддержке пивоваренного производства в противовес потреблению крепких напитков и придерживается такой стратегии до сего дня. В частности, как все мы знаем, пиво разрешается продавать в обычных продовольственных магазинах, тогда как выпивку покрепче – лишь в специальных, имеющих соответствующее разрешение. Несколько лицемерное требование укрывать початые бутылки пива в бумажных пакетах, если вы находитесь вне дома, наверное, есть не что иное, как излишний атавизм того же «сухого закона».
Вторая мировая война, к счастью, не привнесла в Америку прежний дух ксенофобии и яростного национализма. Пиво не подвергалось гонению за немецко-австрийское происхождение. Наоборот, власти просили пивоваренные компании увеличить производство не менее чем на 15 процентов. А уж после войны пиво превратилось в истинно национальный напиток американцев. На внутреннем рынке началась острейшая борьба между компаниями пивоваров, в 60-е годы она достигла апогея. Потребителя принялись заманивать разнообразием сортов: пиво светлое и темное, с малым содержанием алкоголя и вообще без алкоголя, пиво со льдом, пиво с пряностями, баночное, бутылочное, бочковое, пиво для собачек. Ходит слух, что скоро появится и пиво для детишек.
Каждая фирма старается поразить публику самой яркой, самой оригинальной рекламой. Еще недавно особо большим успехом пользовался такой рекламный слоган: «Пиво, мама и телевидение – вот в чем суть успеха в жизни!» Насчет мамы, конечно, не поспоришь.
Пивной бум в Америке продолжается. Разоренные «сухим законом» салуны давно и почти все исчезли, в больших городах их не найдешь. Зато десятки тысяч банок и бутылок продаются на стадионах во время матчей по бейсболу, не меньше – на уличных лотках в праздничные и еще больше – в магазинах для домашнего употребления, благо холодильники есть в каждом доме. Но американским сортам в последнее время пришлось изрядно потесниться, уступая экспансии сортов европейских – из Германии, Голландии, Бельгии, Чехии, даже из России и Украины. Народ доволен: пива – хоть залейся, на любой вкус.

В статье использованы материалы американского историка и архивиста Макса Рудина.