Нежно-нежно, тонко-тонко...

Если вы думаете, что среди краснопольских евреев не было воров, то с одной стороны можно сказать, что вы правы, а с другой стороны, что нет. Потому что сын Хони-заготовителя, нашего соседа, был вором, но не в Краснополье, а в неизвестном мне тогда Харькове, где жил бабушкин дядя Даниил, который в письме к нам сообщил, что Ромка, сын Хони, а грэйсэр ганеф, а торвэ, вор-карманник, успел посидеть в тюрьме и не дай Бог, с ним встретится на большой дороге.[!]
- Потому он к Хоне никогда и не едет, - сказал дедушка. -Уехал, как пропал. А Хоня всегда говорит, Ромка на заводе работает. Нужный человек, отпуск никогда не дают...
- А что ему говорить?! - сказала бабушка. -У тебя такие были бы дети - тоже молчал бы! – она подозрительно посмотрела на меня и дедушку и сказала, -прочитали и забыли! Не дай Бог, если это от нас узнают в Краснополье, - и, сообразив, что это может выйти только от меня, добавила, - он приедет и нас зарежет. Ты понял?
- Понял, - сказал я.
В то время, когда мы получили письмо с Ромкиной историей, мне было почти восемь лет, я увлекался книжками про пиратов и Ромка представлялся мне самым настоящим пиратом, с косынкой на голове и с большим кривым ножом за поясом.
С Ромкиным отцом, дядей Хоней, я дружил: у него всегда были в кармане конфеты-подушечки, которыми он угощал меня и самое главное, он катал меня на телеге и даже разрешал иногда держать вожжи. Работал он заготовителем, целыми днями разъезжал по деревням, собирая макулатуру, тряпки, железо, и вечером, прежде, чем отвести лошадь в горповскую конюшню, заезжал домой перекусить.
- Со мной поедешь? - спрашивал меня дядя Хоня. - Бабушка разрешила?
- Разрешила, - честно говорил я и забирался в телегу.
И ожидал сладостного мгновения, когда дядя Хоня вручит мне вожжи. Это происходило, когда он съезжал с нашей Советской улицы в переулок, ибо по нашей улице изредка ездили грузовики на маслозавод и при таком большом движении мне лошадь не доверялась. Как говорил дядя Хоня:
- Кабы чего не вышло...
В тот день, когда приехал в Краснополье Ромка, я как раз ехал с дядей Хоней .До поворота в переулок оставалось всего два дома и в это время мы увидели Рому. В Краснополье все знали всех, но молодого мужчину с чемоданом в руке я видел впервые. Наверное, новый райкомовец, подумал я, потому что на мужчине была белая рубашка с галстуком, а рубашки с галстуком в Краснополье носили только работники райкома. Дядя Хоня не заметил Ромку и уже собирался завернуть коня в переулок, и в это время мужчина вдруг закричал:
- Татуню!
И дядя Хоня, резко затормозив коня, прошептал:
- Ромалэ.
Потом Ромка забросил чемодан в телегу, впрыгнул в неё сам и мы поехали назад к дому дяди Хони.
- Чей будешь? - спросил меня Рома.
И дядя Хоня ответил за меня:
- Сынок Марковича, наш сосед.
- Хо, - сказал Ромка, - как я давно в Краснополье не был. Когда я уезжал отсюда, ты еще под столом бегал, а сейчас уже школьник ! В каком классе?
- В третьем! - сказал я.
- Отличник? - спросил Ромка.
- Отличник! - сказал я.
- Тогда получай подарок, -сказал он и здесь же, на телеге, открыл чемодан и дал мне складной ножик, у которого было десять разных штучек. Такого ножика в Краснополье не было ни у кого.
И еще он мне дал большую конфету, на которой было написано - Гулливер.
Бабушка долго рассматривала мои подарки, конфету разрешила съесть, а ножик спрятала в буфет. И сказала:
- Ну, что может подарить ганеф? Конечно, ножик! - и добавила, - смотри, держись от него подальше!
Я ничего бабушке не ответил, но подумал, что бабушка ошибается, и Ромка совсем не вор. И лучше ножика подарка не бывает! И в тот же вечер я оказался у дяди Хони дома. Жена дяди Хони тетя Итараша позвала меня попробовать пирог, который она испекла по случаю приезда Ромы. Я, конечно, не отказался, несмотря на предупреждение бабушки. На столе, кроме пирога были еще разные вкуснятины: колбасы, консервы, сыры, которые привез из города Рома. Я их никогда раньше не пробовал, и даже не видел. Мне они очень понравились, а Ромка сказал, что вкуснее картошки с гусиным жиром ничего не бывает.
- Поверишь, мама, о такой картошке я все годы мечтал, по ночам она мне снилась, -говорил он, уплетая почти целый чугунок картошки, который поставила перед ним тетя Итараша.
И еще он хвалил кислое молоко, которое ему налили в глубокую тарелку. А до торта и городских вкуснятин и не дотронулся. За столом говорили обо всем и ни о чем, я не прислушивался к разговору, но несколько слов привлекли мое внимание. Дядя Хоня спросил у Ромки:
- Как там к евреям?
- Где там? - переспросил Рома.
- Где ты был, - сказал Хоня.
- Сильных уважают везде, -ответил Ромка.
И ещё дядя Хоня сказал:
- Запомни, ты сейчас не в Харькове, а в Краснополье. Я не звал тебя. Сам приехал, - и добавил по-еврейски - не позорь нас.
- Не волнуйся, татэ, -ответил Рома тоже по-еврейски.
А потом он мылся во дворе, у железного рукомойника и я увидел у него на левой груди вытатуированный портрет Сталина. Он заметил мой взгляд и сказал:
- Что бы в сердце не стреляли. Не положено пулею по вождю...
В первый же вечер он не остался дома, а пошел на танцы в наш клуб. И, конечно, сразу обратил на себя внимание всех краснопольских невест: высокий, чернявый, городской и с галстуком. И уже через несколько дней все Краснополье говорило, что он не отходит от Перл, дочки Якова-землемера. В то лето Перл окончила школу и собиралась поступать в педагогический в Могилёв. Но Ромка стал уговаривать её поступать в Харьков, в библиотечный, говоря, что у него там есть кой-какие связи, и, вообще, библиотекарем лучше быть, чем иметь дело со школьниками-хулиганами. Об этом моя бабушка узнала от тети Гени, мамы Перл.
- Я хотела ей все сказать, -переживала бабушка, -такая девочка, не меэйдэлэ, а лэках мит путэр, а в какие руки может попасть!? Еле удержалась, что бы ей не сказать!
- Испугалась - хмыкнул дедушка.
- Нет, не испугалась, - сказала бабушка. -Жалко мне Хоню...Не хватало ещё, что бы Краснополье говорило, что у него сын вор. Хорошенькая радость иметь такого сына...А Геня разве смолчит- через пять минут все Краснополье будет знать...
- Сами разберутся, - сказал дедушка. -Яша – землемер, Геня- ветврач и сама Перл не дура: серебряную медаль получила - все головы на плечах имеют.
- Не имеют, - сказала бабушка. - Они от него без ума.
Целую неделю бабушка мучилась, не зная, что предпринять.
И в конце концов решила поговорить с дядей Хоней.
Я не был согласен с бабушкой, мне нравилась Перл - она всем в Краснополье нравилась - но и Ромка мне нравился тоже. И я решил рассказать Ромку про бабушкины разговоры...
Я затаился в нашем палисаднике, за кустом сирени, и стал ждать возвращения с танцев Ромки. Но поговорить мне с ним не удалось, ибо когда Ромка поравнялся с нашим палисадником, его окликнул дядя Хоня.
- Рома, поговорим здесь, без мамы, - сказал дядя Хоня, - посидим на лавочке.
- Хорошо, - ответил Рома.
Было уже темно и меня они не заметили. И я не знаю почему, решил не показываться. Мне не все было слышно с моего палисадника, ибо они говорили то громко, то тихо. Но главное я понял.
- Я просил тебя быть человеком! - сказал дядя Хоня. -Хотя бы здесь.
- А что я сделал? - удивленно спросил Рома.
- Разве ты не понимаешь, что Перл не для тебя, - сказал дядя Хоня. - Я сегодня узнал про вашу любовь от Якова. Они уже строят целые планы насчет тебя. Ты понимаешь, что это значит?
- А что?! - воскликнул Рома. - Она тебе не нравится?
- Я рад был бы иметь такую невестку, - сказал дядя Хоня, -если бы ты был другой! Это счастье не для меня.
- Почему? - спросил Рома.
- Потому что ты - вор! Ты сидел в тюрьме! Это позор для еврейской семьи, - дядя Хоня на какое-то мгновение замолчал, потом тихо сказал. - Мама не знает про это. И я не хочу, что бы знала.
Потом они заговорили о чем-то тихо, я как ни напрягал слух, ничего не смог расслышать, а потом дядя Хоня громко сказал:
- Ты уедешь сегодня утром. Навсегда. В пять утра кричевский автобус, как раз к Харьковскому поезду.
- Я могу с ней попрощаться? - спросил Рома.
- Не надо, зуналэ, - сказал дядя Хоня. -Пожалей её. И себя тоже. У вас разные дороги...
Я не слышал, что ответил ему Рома, ибо в эту минуту меня позвала в дом бабушка:
- Уже давно спать пора, а ты все на улице, - сказала она, высунувшись в окно, - мой ноги и в кровать.
Я не мог удержать в себе услышанное и под большим секретом все рассказал бабушке.
- А клог цу мир! - запричитала бабушка, -хорошо, что я не успела поговорить с Хоней. Как бы он дальше жил, если бы знал, что кто-то в Краснополье знает про Рому...
- А можно мне проводить его до автобуса? - попросился я у бабушки.
- Можно, - неожиданно сразу согласилась бабушка, но добавила, - только я тебя будить не буду.
Но будить меня не надо было, я проснулся сам. В четыре утра, я быстренько оделся и вышел к калитке. Где-то через полчаса вышли из дома дядя Хоня и Рома. Рома удивился, увидев меня в такую рань.
- Ты что не спишь, отличник? - спросил он.
- А можно я тебя провожу к автобусной станции? - попросился я.
- Можно, - сказал он и добавил, как дядя Хоня, - а бабушка разрешила?
- Разрешила, - сказал я.
И мы пошли. Всю дорогу до станции мы молчали. Только когда Рома хотел пойти к станции по Советской улице, дядя Хоня сказал, что пойдем Банным переулком, это ближе. И мы пошли по переулку. Я догадался почему дядя Хоня выбрал эту дорогу: на Советской улице жила Перл.
Перед самой посадкой в автобус дядя Хоня обнял Ромку и сказал:
- Не приезжай больше, зуналэ, в Краснополье. Хорошо?
- Хорошо, - ответил Ромка.
А потом он потрепал меня по волосам и сказал:
-Бывай, отличник! И оставайся всегда отличником! -и неожиданно спросил: - Знаешь такие стихи:

Нежно- нежно, тонко- тонко
Ходит по сердцу пила...?

- Не знаю, - сказал я.
- Видишь, и я кое-что знаю, хоть и не отличник, - сказал Ромка и полез в автобус...
Дядя Хоня начал тереть глаза, как будто в них попала соринка, и мы пошли домой.
Больше я Ромку не видел никогда. Когда умер дядя Хоня, Ромка в Краснополье не приехал, Итараша сказала, что его не пустили с завода. А бабушка сказала, что он, наверное, снова сидит в тюрьме.
Через год в Краснополье с Харькова привезли незнакомые люди памятник дяди Хоне. Это был первый в Краснополье памятник с портретом. И все ходили на кладбище чтобы посмотреть его.
- Ромка заказал, - говорила Итараша и плакала. -А сам не может приехать, работа такая.
Где-то через полгода выцарапали на памятнике глаза у дяди Хони. Все догадывались, что это дело Степки Вурдалака и его хулиганов, но все боялись его и никто не хотел связываться с ним по этому делу. В милиции тете Итараше сказали, что это баловались дети и поэтому возбуждать дело не будут.И тогда в Краснополье появился Ромка. В это время я уже жил в Молодечно, где работал после института. И об этом Ромкином приезде мне рассказывала бабушка. Приехал он на легковой машине, как у дяди Шмерки, уточнила бабушка, и, не останавливаясь возле своего дома, сразу поехал к Степке Вурдалаку. Был он там каких-то полчаса, но Степка потом три месяца провалялся в больнице. А Ромка забрал Итарашу, заколотил дом и в тот же день уехал.
И ещё бабушка сказала:
- Выезжая из Краснополья, он остановился возле дома Перл и долго пипикал. Но из дома никто не вышел. Перл уже давно не жила в Краснополье. Она окончила педагогический, вышла замуж за райкомовского работника и жила с ним в Могилеве.
Ещё в Краснополье говорили, что Ромку искала милиция. Направляли запрос в Харьков. Но там его не нашли...