Новое русское преступление

В среду, в день выпуска этого номера «РБ», вся редакция обсуждала участившиеся в последнее время «русские преступления». Накануне стало известно об аресте двух «вундеркиндов» с Уолл-Стрит, - Евгения Плоткина и Станислава Шпигельмана, - продававших конфиденциальную информацию о сделках и курсах акций. А это вызывало в памяти других русскоязычных иммигрантов, задержанных в текущем году за серьезные правонарушения. Андрея Потупу, снимавшего сотни тысяч долларов с чужих банковских счетов с помощью карточек-клонов; Романа Василевского и Екатерину Барышеву, обвиняющихся в отмывании «грязных» миллионов, и т.д.

Дискуссия носила в основном аналитический характер и сводилась к попыткам ответить на вопрос: «Что происходит с «нашими» в Америке?». Кто-то вспоминал советскую теорию о капиталистическом обществе, морально калечащем людей; кто-то, напротив, говорил об особом цинизме и ненасытности «безбожного» советского человека; кто-то утешался тем, что «наши» ничем от других не отличаются, и паршивые овцы встречаются в любом стаде.
К дебатам присоединился молодой бизнесмен Майкл Н., заглянувший в редакцию. «Я думал о Плоткине и Шпигельмане весь вчерашний вечер, - признался он. - Пытался понять, что толкало их на преступление». По словам Майкла, его особенно взволновало то обстоятельство, что молодые люди (Плоткину - 26 лет, Шпигельману - 23 года) принадлежат к той же возрастной категории и к той же социальной прослойке, что он сам. «Я не задумывался о мотивах других русскоязычных правонарушителей, я не общался с подобными людьми, они были мне непонятны. Но эти ребята... Молодые, умные, способные, выпускники престижных американских вузов. Такие же, как я, как мои друзья. Ведь у этих парней все было впереди, они могли сделать блестящую карьеру и разбогатеть без всяких махинаций! Я сам работал в крупной компании, и мне всегда хотелось, чтобы наша информация была надежно защищена, чтобы не было никаких «утечек». Я пытался усовершенствовать систему. А эти ребята искали несовершенства, которые позволяют системой пользоваться. Наверное, у таких людей мозги работают в обратном направлении. Но что их настраивает на это обратное направление, когда и почему происходит этот поворот на 180 градусов, я не могу понять...»
Американские таблоиды красочно описывают момент, когда начался «поворот на 180 градусов». В ноябре 2004 года Евгений Плоткин, выпускник Гарварда, работавший в Golden Sachs, зашел в шикарную русскую баню в нижнем Манхэттене, известную под названием Spa 88. Плоткина сопровождал его приятель и сотрудник Давид Пейсин, которого он представил другому своему приятелю Станиславу Шпигельману, работавшему в Merril Lynch. И Шпигельман сообщил обоим дружкам, что Procter and Gamble Co. собирается купить Gilette Co. За этой «утечкой» информации последовали другие. По словам прокурора Манхэттена Майкла Гарсии, летом 2005 года Шпигельман оповестил Плоткина и Пейсина о шести предстоящих сделках, включая слияние двух обувных гигантов - Reebok и Adidas. Плоткин и Пейсин, в свою очередь, несли эту информацию дальше, и люди, выигрывавшие от «своевременных” сообщений, отстегивали трем дружкам солидные проценты от проданных акций.
Плоткин, Пейсин и Шпигельман в общей сложности, «заработали» около 7 млн. долларов, но не хотели останавливаться на достигнутом. Они намеревались использовать знакомых стриптизок, чтобы выуживать из банкиров информацию о следках и акциях. Их планам не суждено было осуществиться. 29-летний Пейсин, попавшийся первым, стал охотно сотрудничать с агентами ФБР и помог им завести дело на своих приятелей. А на днях задержали и Плоткина с Шпигельманом. Кроме того, заведено дело в гражданском суде против 13 человек, нажившихся благодаря стараниям трех дружков. Среди них - тетя Пейсина, проживающая в Хорватии, отец Плоткина и танцовщица Моника Вуйович, с которой Пейсин и Плоткин познакомились в одном из манхэттенских клубов. Предполагается, что эта красотка была одной из тех, которых трое приятелей собирались натравить на сластолюбивых и не слишком осторожных банкиров.
«Я думаю, это дело многое говорит о жадности, которая заставляет людей рисковать своей карьерой и свободой», - сказал прокурор Майкл Гарсия, комментируя арест Плоткина и Шпигельмана.
Итак, к многочисленным образам «русских» преступников в США - звероподобных мафиози, беспощадных киллеров, роскошных блондинок сомнительного поведения и бабушек, торгующих наркотиками на Брайтоне, - добавился еще один: образ молодых, образованных и перспективных профессионалов, одержимых жадностью и преспокойно обсуждающих грязные сделки в роскошных русских банях. Мы в очередной раз пали в глазах американцев, и они в очередной раз получили повод нам не доверять. Вряд ли американцы задумаются о причинах нашей «жадности, заставляющей рисковать карьерой и свободой». Но нам, наверное, следует о них задуматься.
Почему мозги многих русскоязычных иммигрантов работают «в обратном направлении»? Могзи не бандитов и убийц, а людей вроде бы приличных и респектабельных, которые ищут всевозможные способы обойти закон и заработать деньги не откровенно преступными, а сравнительно «невинными», полулегальными способами. Может быть, за 70 лет советского режима действительно была выведена особая порода безбожных циников, которая не меняется даже в новых, американских условиях? Может быть, установка «грабь государство, потому что оно само тебя грабит» вошла в наш генофонд и передается нашим детям? Или, может быть, «русские», дорвавшиеся до системы свободного предпринимательства, легче замечают ее дыры и лазейки, которые давно уже не бросаются в глаза американцам? «Да здесь доллары под ногами валяются, но американцы этого не замечают», - сказал мне как-то один начинающий бизнесмен, у которого глаза разбегались от многочисленных возможностей делать легкие и большие деньги...
Увы, эти наблюдательные люди не учитывают одного обстоятельства: наивные американцы, возможно, забыли о полулегальных способах обогащения, но американские органы правопорядка о них не забывают. Рано или поздно «респектабельных» правонарушителей выявляют, и им, увы, приходится менять кабинеты на Уолл-Стрит и роскошные русские бани на тюремные камеры.