«Может быть, они просто бьют ребенка...»

Мальчик бежит сломя голову, пытаясь спастись от преследователя. Бежит не в лесу и не в глухом районе большого города, а в родном доме. Убегает не от убийц или бандитов, а от родного отца – богатого и влиятельного адвоката. Отец – молодой, видный – гонится за ним с исказившимся от гнева лицом. А мать – привлекательная, ухоженная, хорошо одетая - следует за мужем, как собачка на задних лапках, пытаясь играть роль посредника-миротворца. «Джекоб, не выводи отца из себя! – кричит она вслед сыну. - Не прячься, не усложняй положение!». Мальчик забирается в стенной шкаф, прячется за чемоданами, лихорадочно набирает номер телефона... И в офисе Childhelp USA раздается звонок: «Вы верите в ангелов? Джекобу нужен ангел. Сейчас. Очень нужен». Прерывающийся, полный ужаса детский голос...
Полиция, прибывшая в дом родителей Джекоба, обнаруживает мальчика привязанным к стулу и жестоко избитым. А на письменном столе отца (блюстителя закона) – пачки фотографий, сделанных “Поляроидом” и отражающих прежние расправы над Джекобом. Синяки, ссадины, раны, рубцы на спине, груди, руках, ногах ребенка. Крупным планом. Фотографии, которые показывались ему для острастки: «Будешь плохо себя вести – получишь новую порцию...».
Таково драматическое начало телефильма “For the Love of a Child”, который недавно демонстрировался по каналу Lifetime. Премьера состоялась (ирония судьбы!) за несколько дней до гибели семилетней Никсмэри Браун, чья трагическая история в очередной раз вытолкнула на повестку дня одну из самых страшных проблем нашего времени (и всех времен) – жестокое обращение с детьми.
В фильме, основанном на реальных событиях, рассказывается о двух смелых и деятельных женщинах – Саре О’Мира и Ивонн Феддерсон, которые первыми назвали «child abuse» своим именем (отказавшись от смягчающих терминов вроде «физических наказаний» или «жесткой дисциплины») и привлекли к этой проблеме внимание американской общественности. Именно по инициативе Сары и Ивонн была основана Childhelp USA – одна из самых действенных организаций, защищающих детей от жестокости и произвола самых близких для них людей – отцов, матерей, отчимов, мачех, бабушек, дедушек, приемных родителей.
Сара и Ивонн - две молодые и развеселые голливудские звездочки - нашли дело своей жизни в результате случайного (или предопределенного) стечения обстоятельств. В 1959 году они отправились в турне по азиатским странам, где давали концерты, развлекая скучающих на американских базах солдат. В Токио девушки задержались из-за обрушившегося на Японию тайфуна, а когда буйство стихии пошло на спад, решили проехаться по городу и обнаружили в одном из бедных районов группу бездомных, голодных, замерзающих от холода ребятишек.
Потом были поиски пристанища для обездоленных детей, борьба с бюрократией на самых разных уровнях, помощь сиротским приютам в развивающихся странах, основание новых – в Америке и за рубежом, наконец, учреждение Childhelp USA и открытие в солнечной Калифорнии Children’s Village USA - своего рода убежища, санатория, лечебницы и школы-интерната для детей, подвергающихся жестокому обращению в семьях.
Многочисленные питомцы Сары и Ивонн в самом нежном возрасте сталкивались с самыми чудовищными проявлениями звериного начала в человеке. Фильм For the Love of a Child знакомит нас лишь с некоторыми из несчастных детей, но, поверьте, этого более чем достаточно. Мы видим десятилетнюю Лору, чей отчим регулярно ее насиловал, за непослушание окунал в полную горячей, обжигающей воды ванну, а под пьяную руку мог и порезать бритвой. Видим трехлетнего Майкла, чья мать выжгла на его спине слова “ Bad Boy”. Видим того же Джекоба, отец которого, как оказалось, не только избивал сына, но и зарывал живым в землю(!)
Ужас? Кошмар? Бред? Плод мрачного, больного воображения? Увы, нет. Суровая действительность. По статистике, в США в результате жестокого обращения ежедневно погибают 4-5 детей. В 2003 году по всей Америке было зарегистрировано 906,000 случаев child abuse and neglect. В том же 2003 году от побоев или недосмотра погибли 1,500 детей. Причем все эти дети были под наблюдением служб, отвечающих за их благополучие. 43.6 процента убитых мальчиков и девочек – младенцы в возрасте до одного года. 35.1 процента - малыши в возрасте от одного до четырех лет. 10.3 процента – дети в возрасте от четырех до восьми лет.
Число убийств растет с каждым годом. Если в 1970 году жертвами родных или приемных родителей становились 4 из каждых 100,000 детей, то в 2000 году – 9 из каждых 100,000. Убийство – главная причина смертности детей в возрасте до одного года.
Каждые 10 секунд в том или ином американском агентстве раздается звонок, и обеспокоенные соседи, родственники или учителя сообщают о дурном обращении родителей с тем или иным ребенком. Число таких сообщений в последнее время стало достигать 3 миллионов в год. Правда, агентствам и органам правопорядка не всегда удается доказать вину родителей, но это не значит, что сообщения ни на чем не базировались, и дым был без огня. А о количестве расправ с детьми, о которых различным службам ничего не известно, даже страшно подумать.
За десять с лишним лет моей работы в русскоязычной прессе США мне не раз приходилось читать (и писать) о кошмарных наказаниях детей, часто приводивших к их гибели. Мальчиков и девочек (иногда совсем маленьких и беспомощных) били смертным боем, морили голодом, колотили головой о пол и стены, жгли спичками и сигаретами, держали под струей горячей или ледяной воды, топтали ногами и выбрасывали из окон. После смерти (убийства) очередного ребенка общественность просыпалась: газеты разражались сенсационными статьями, власти обрушивались на агентства, ответственные за благополучие детей, отдельных социальных работников, а то и больших начальников выбрасывали на копья, а их преемники обещали найти новый, более эффективный подход к проблеме. Потом все начиналось заново...
Конечно, многие наши читатели, ознакомившись с этими цифрами и фактами, придут в ужас, откажутся верить своим глазам. Неужели такое происходит в Америке? Как могут так издеваться над детьми в свободной, высокоразвитой стране, проповедующей гуманизм и уважение к людям? А у меня возникает встречный вопрос: как могут издеваться над детьми среди образованных и интеллигентных «русских», воспитывавшихся на произведениях великих писателей-гуманистов?
Конечно, до детоубийств в наших семьях дело не доходит, иначе они стали бы достоянием публики. Но побои и психологические издевательства (которые, по американским стандартам, тоже считаются формой child abuse), увы, достаточно распространены. Да, мы все воспитывались на гуманных идеях, но физические наказания в Советском Союзе были обычным явлением, а строгость по отношению к детям даже поощрялась, причем не только в жестокие сталинские, но и в сравнительно либеральные, застойные времена.
Помню, как мою одноклассницу – ученицу 4-го класса – мать побила туфлей с каблуком-шпилькой за то, что она получила тройку по контрольной. «Заботливая» мамаша не скрывала этого (впрочем, ей бы и не удалось скрыть, так как руки девочки были покрыты мелкими синяками), а даже похвалялась своими «методами». Помню другую мою одноклассницу, примерную девочку и отличницу, которую вроде бы не за что было наказывать, но ее, как она призналась, тоже били родители и иногда «даже ногами». Помню мою родственницу, которая с гордостью описывала, как учила детей игре на фортепиано: «Они были все в синяках, исщипанные, искусанные, распухшие от слез, а мои грозные крики слышались по всему кварталу». Помню также родительницу одной из учениц моей мамы (преподававшей математику в школе), которая жаловалась, что дочка отбивается от рук, и поэтому ей приходится время от времени колотить ее метлой, чтобы она стала «достойной гражданкой».
Можно привести и другие, столь же вопиющие примеры, не говоря о более «невинных» - от раздачи детям оплеух до наказания их традиционным папиным ремнем. И, представьте себе, примеры эти – не только из «той», советской, но и из «этой», американской жизни. Но дело даже не в отдельных примерах, а в общем отношении «русских» к телесным наказаниям детей. Один из моих знакомых - типичный русско-американский консерватор (или неоконсерватор) – сказал мне, что, по его мнению, парадоксальное несоответствие идеального американского отношения к child abuse с реальной картиной отношения к детям – результат чрезмерного либерализма. «Детей могут отобрать у родителей за то, что они оставили их одних дома или за то, что всыпали им за дело. Потом дети начинают кочевать по службам и «временным» родителям, которым на них наплевать, отбиваются от рук, и этим «временным» приходится круто с ними обращаться. Иногда это кончается очень плохо. Надо признать, что родители имеют право бить детей, и тогда все станет на свои места...»
Никсмэри Браун убили не временные и не приемные родители, а родная мать с отчимом. И смерть девочки в очередной раз всколыхнула американское общество. Консерваторы негодуют по поводу того, что четыре городских учреждения – Administration for Children’s Services, госпиталь Woodhill, полиция и школа - проявили полную несостоятельность; либералы призывают тратить больше средств на защищающие детей службы; газеты помещают статьи с броскими заголовками типа «Смерть ангела»; власти города вторгаются в сонное царство различных агентств, а сами агентства начинают играть в blame game, пытаясь взвалить вину друг на друга.
Попрощаться с Никсмэри (ее останки были выставлены в открытом гробу, причем грим скрывал страшные синяки на ее лице) приходили толпы людей, проливавших слезы и изрекавших красивые фразы. Но надолго ли американцам хватит сострадания и пыла? И смогут ли сострадание и пыл что-то изменить?
Совсем недавно мы с сыном пошли в гости. День был теплый, окна наших хозяев были открыты. Вдруг из соседского окна донеслись какие-то крики и вопли (впоследствии выяснилось, что там чуть не начался пожар). Мы с сыном, естественно, всполошились, но наша хозяйка – женщина вроде бы вполне интеллигентная, в «той жизни» работавшая в НИИ, – сказала: «Чего вы волнуетесь, может быть, они просто бьют своего ребенка...»