КраткаЯ историЯ рунглиша

Когда появился рунглиш, этот бастард, плод незаконной связи английского и русского? Кто-то утверждает, что он возник в 2000 году после совместной американо-российской экспедиции на борту Международной Космической Станции, и тем самым начав процесс воссоединения языкового единства, нарушенный после падения Вавилонской башни. Тогда информагенства обрадованно возвестили миру: на наших глазах родился новый язык![!]
Однако, нет: может быть, та экспедиция и дала название «рунглишу», но мы-то, «слайсающие чиз» и «драйвающие в апстейт по хайвеям», знаем, что настоящими его изобретателями были наши бывшие соотечественники, разбросанные по разным странам и континентам и вынужденные приспосабливать для собственных нужд чужой язык. Так некогда латынь превращалась в итальянский, французский и молдавский. В этом смысле рунглиш – не уникальное ноу-хау: рядом с рунглишем в Америке сосуществуют «спэнглиш» – смесь английского с испанским (видели одноименный фильм?), «франглэ» (французский плюс английский – его еще можно услышать кое-где на границе с Квебеком), и «ингриш» (так произносят это название японцы, в языке которых нет буквы «л»).
Что же такое рунглиш и с чем его едят?
По этому вопросу существует небольшая путаница. Как правило, филологи рунглишем называют английский, на котором говорят выходцы из России или бывшего СССР – со своими особенностями произношения и грамматики. Всезнающая статистика даже утверждает, будто на рунглише говорят 130 миллионов человек (надо полагать, все четыре волны эмиграции плюс их потомки). Если это правда, то рунглиш можно полагать восьмым по популярности языком в мире – немногим уступающим португальскому (181 миллион носителей языка) и «настоящему» русскому (145), и превосходящим немецкий (120 миллионов) и французский (72 миллиона).
Не знаю, правы ли в этом случае филологи – лично мне кажется, что эта цифра должна быть как минимум на порядок меньше, но точно неправильно одно – называть этот глупый и исковерканный язык рунглишем. Английский с неправильными артиклями, произношением и грамматикой все же остается английским, как ни крути. И то, что филологи называют «американский русский», большинство знает как рунглиш.
За «настоящим» рунглишем нужно приехать на Брайтон, зайти куда-нибудь в «Интернешнл Фуд» и послушать, как разговаривают между собой посетители и продавцы. Это и будет рунглиш.
На рунглише много пишут в Интернете наши иммигранты, при этом, правда, споря, как же правильно «спеллается», то бишь, пишется: «мортгадж», «моргидж» или «моргедж». Популярный онлайн-форум «Говорим по-рунглийски» посещают в день до трехсот человек, а на нем можно прочитать наиболее яркие образцы «одесско-американского русского», вроде: «Наслайсайте полпаунта турки брэста, пожалуйста» или «Миша! У тебя есть пенис? – Нет, я кошелек в машине забыл». Но если бы проводился конкурс на самое яркое слово, я думаю, первое место бы занял рунглишский неологизм «решаебл» («решаемо» с английским окончанием -able).
Словом, вот такой вот рунглиш. Как к нему относиться? Его активно критикуют: писательница Татьяна Толстая даже посвятила ему эссе, в котором набрасывается на иммигрантскую культуру с хваткой волкодава:
«Ну и шо? Та люди ж приехали с Одессы, с Харькова, за родиной не скучают, кушают молочное, учат американский язык. Шо придираться? Вот они уже наполовину говорят по-американски, нет? Ах, нет, нет и нет.
Ужас в том, что эти люди, по всем лингвистическим меркам, говорят все-таки по-русски...Ужас и в том, что ни нормальный русский человек, ни нормальный американец не признают эту звуковую плазму за внятную человеческую речь. Тем не менее на этой плазме изъясняются по всей Америке - много, много людей. И, естественно, не только в магазинах и других общественных местах - с помощью подобных словесных обрубков что-то тщатся сказать друг другу родители и дети, друзья-приятели и даже влюбленные».
Неправа Татьяна Толстая, ой как неправа.
Любой язык развивается только тогда, когда он находится в тесном контакте с другими. Любой лингвист скажет, что примерно треть английского лексикона заимствовано из французского. А сколько в английском китайских, русских, или индийских заимствований? Пижама, спутник, бунгало – англичане, видимо, не заботились о том, чтобы подыскивать англоязычные аналоги для обозначения этих понятий.
С другой стороны, посмотрите, что стало с французским и немецким – 120 и 70 миллионов говорящих – это примерно столько же, сколько и сто лет назад! При этом важно заметить, что Франция и Германия проводят языковую политику, тщательно «изобретая» слова для новых предметов, при этом нарочно стараясь, чтобы они были совершенно непонятны носителям английского.
Бурное развитие рунглиша – это просто попытка языка «переварить» тот водопад понятий и терминов, который свалился на нас после падения «железного занавеса». Это мы-то с Вами видели лосося, а для человека, который впервые увидел розовую рыбку в Америке, он всегда будет «салмоном», а индейка – «туркой», не говоря уже о «хоматтендантах» или «аппойнтментах» (вместо первого были няньки, второе отсутствовало в принципе – его заменяла живая очередь).
В этом смысле рунглиш не только не вредит – он обогащает русский язык новыми терминами и понятиями, и московские газеты и журналы давно перещеголяли русскоязычную прессу Нью-Йорка по плотности английского языка в текстах. Начиналось все с «менеджеров», а теперь посыпалось: «метросексуалы», «хипстеры», «рекрутинг», «бенефиты».
Лингвистика выделяет три уровня «смешивания»: интерязык (когда заимствуются слова из другого языка, но грамматика остается прежней), пиджин (слова и грамматика упрощаются) и креол (пиджин, достигший уровня родного языка). Общепринятая точка зрения говорит, что «рунглиш» пока находится на первой стадии «смешивания» языков: его грамматика полностью заимствована из русского, и упрощение ему почти не свойственно. И тем не менее, исследование Марии Полынской из Университета Сан-Диего (она изучала особенности русского языка у иммигрантов второго поколения) дает основания полагать, что «рунглиш» - вовсе не тупиковая ветвь эволюции.
Второе поколение иммигрантов, пишет Полынская, создает вполне «рабочую» смесь языков, основанием которой служит уже английский – грубо говоря, вместо «слайсать чиз» мы имеем «cut the сыр». Куда заведет русский язык этот бурный инбридинг - покажет время, ведь развитие языка идет десятилетиями. Летс си, как говорится.