«Въ сумеркахъ» и другаЯ салоннаЯ музыка

Когда-то мой отец имел прекрасную нотную библиотеку, так как был он профессиональным музыкантом, скрипачом, в разное время играл в симфоническом оркестре Новосибирской филармонии, вел класс скрипки в педагогическом училище и долгие годы был руководителем одного из эстрадных оркестров города Новосибирска. Проблема обновления репертуара всегда остро стояла перед ним, особенно в первые послевоенные годы. Ноты вообще было очень трудно достать, и я хорошо помню, как он приносил тонкую нотную тетрадку домой, инструментовал произведение на состав своего оркестра, а потом мама вечерами переписывала из партитуры ноты для каждого музыканта. Свою нотную библиотеку отец стал собирать еще в довоенные годы. Но мы дважды переезжали: сначала из Новосибирска в Среднюю Азию, а потом оттуда - в Нью-Йорк. Говорят, что один переезд – это полпожара. Значит, мы пережили целый пожар. Много нот осталось в Новосибирске, а когда мы уезжали в Америку, пришлось оставить все остальное: папы уже не было, а я не стал музыкантом, хотя в студенческие годы играл в эстрадном оркестре своего института. Я взял с собой на память лишь несколько тоненьких нотных тетрадок из бывшей богатой папиной библиотеки.[!]
И вот они лежат передо мной, красочно оформленные салонные пьески, изданные в начале прошлого века. Две вещицы А.Овенберга - вальс «По-Московски» и романс «Девушка и розы», две пьесы для фортепиано В. Присовского - «Серенада» и «В сумерках» и переложение М. Эрденко для скрипки еврейской молитвы «Кол Нидрей». Все эти ноты были отпечатаны в известном тогда не только в России, но и во всей Европе музыкальном издательстве Леона Идзиковского, который после революции вместе с семьей эмигрировал в Польшу.
В нижней части первой страницы каждого музыкального произведения, изданного Леоном Идзиковским, шел такой текст: «Комиссiонеръ Кiевскаго Отдъления ИМПЕРАТОРСКАГО Русскаго Музыкальнаго Общества и Кiевской Консерваторiи. Поставщикъ Варшавскаго Музыкальнаго Института».
Дальше шло перечисление городов, в которых имелись магазины издательства, с указанием фамилий их владельцев. Сеть магазинов охватывала практически всю огромную территорию России. Ноты печатались в основном в киевской и варшавской типографиях Леона Идзиковского и продавались не только в Киеве и Варшаве, но и в Москве, Одессе, Петрограде, Ростове-на-Дону, Екатеринославе, Барнауле, Владивостоке и Вильно. Однако часть продукции печаталась если не во всех, то в некоторых из тех городов, где находились магазины издательства. Например, на сохранившихся у меня нотах в самом низу обложки мелким шрифтом сделана следующая надпись: «Нотопечатня и типо-литографiя Г. М. Пуховича. Ростовъ на Дону».
К сожалению, ни на одной из имеющихся у меня музыкальных пьес не указана дата издания, но так как один из нотных магазинов издательства находился в Петрограде, можно заключить, что ноты были отпечатаны не ранее 1914 и не позднее 1917 годов. Первая дата определяется тем, что Санкт-Петербург был переименован в Петроград в 1914 году, а старая орфография была заменена на новую реформой, провозглашенной министром просвещения Временного правительства в 1917 году и доведенной до конца большевиками. (Новые правила отменили буквы «ять» и «фита». «Ижица» и i с точкой были заменены одной буквой. Был также ликвидирован немой твёрдый знак («ер») после оконечных согласных).
На наружной стороне последней страницы нот печатались списки музыкальных произведений наиболее популярных в то время композиторов. Например, на нотах романса А.Овенберга «Девушка и розы» напечатан список двадцати шести его серенад, романсов и песен под заголовком: «Любимыя сочиненiя А.Овенберга». Большинство из них носят весьма красноречивые названия, продублированные по-французски и отражающие характер самих произведений: «Кроткiя звъзды сiяли», «Умирали розы», «Двъ кокетки», «Угасли мечты», «Кончена пъсня» и так далее в том же роде. Хочу пояснить, что твердый знак я использовал вместо буквы «ять», отсутствующей, естественно, на моей клавиатуре. «Ять» обозначала звук «е».
Что же касается самих произведений А.Овенберга и В.Присовского, то я никогда их не слышал, и все мои попытки найти хоть какую-нибудь информацию об этих композиторах не увенчались успехом. Забытые имена. Другое дело Михаил Эрденко. Имя этого крупного скрипача было мне знакомо давно, да и вообще фамилия Эрденко широко известна в мире искусства, так как принадлежит династии замечательных цыганских музыкантов.
Михаил Эрденко родился в 1886 году, окончил Московскую консерваторию, а затем долгие годы посвятил концертной и педагогической деятельности, будучи профессором Киевской, а потом и родной Московской консерватории. Знаменитый музыкант был дружен со Львом Толстым, много раз бывал у него в гостях. Существует версия, что прообразом скрипача в «Крейцеровой сонате» Толстого был именно Михаил Эрденко.
Разыскивая материалы об этом музыканте, я наткнулся в Интернете на другую, с моей точки зрения, не менее интересную историю. Суть ее заключается в том, что некий Керт Левиэнт, приехав в гости более двадцати лет назад из Америки в Иерусалим, случайно разговорился там в книжном магазине с одним из его посетителей. Этот пожилой человек по фамилии Ашбель оказался любавичским хасидом из России. Его любимым увлечением была классическая и еврейская музыка. В конце беседы новый знакомый пожаловался К.Левиэнту на то, что никак не может найти ноты «Кол Нидрей» в аранжировке Михаила Эрденко, которые у него отобрали при выезде из СССР. Ашбель попросил американца поискать эти ноты в США и в случае удачи прислать их ему из Америки. Объясняя свою просьбу, Моше Ашбель сказал, что идею сделать аранжировку древней еврейской молитвы, произносимой в Йом Кипур, подал Михаилу Эрденко Лев Толстой при их встрече в 1910 году. Великий писатель сказал тогда музыканту, что мелодия этой молитвы очень красива.
Сам увлеченный музыкой, Керт Левиэнт, желая выполнить просьбу израильтянина, на протяжении более двадцати лет искал эти ноты, пока кружными путями не получил их копию, снятую с оригинала, хранящегося в архиве Московской консерватории.
Оказалось, что именно эта аранжировка мелодии древней молитвы, сделанная М. Эрденко, имеется у меня. Напиши я эту статью десятью годами ранее, сразу после приезда в Америку, я бы вполовину сократил срок поисков этих нот мистером К.Левиэнтом.