Загадка Фра Карневале

«Что в имени тебе моем?» – Будто из того далекого-далекого XV века, из глубин Раннего Возрождения шекспировскими словами вопрошает нас художник поистине замечательный, чье имя, по злому умыслу судьбы, а может, просто по рассеянной ее забывчивости, известно куда меньше, чем имена тех, кто в лучах бунтарских для того времени его идей творил, а возможно, без него и вовсе бы не состоялся. Его звали Бартоломео ди Джованни Коррадини, но это была одна из тайн художника, потому что современники знали его как Фра Карневале, что условно можно перевести как Брат Отдающий. Душу свою одалживающий, не требуя возврата.
Кстати, тайна настоящего его имени открыта совсем недавно, не более чем тридцать лет тому назад. Более того: несмотря на то что имя художника упоминается, а деяния его описываются такими авторитетнейшими историками искусства, как Вазари и Ломаццо, жившими «всего» столетием позднее, фигура Фра Карневале считалась едва ли не легендарной – некий святой от живописи, а многие его работы приписывались либо его ученикам и последователям, либо хранились и демонстрировались под грифом «Неизвестный мастер».
Между тем живопись его, именно его образотворчество, явилась стержнем Раннего Возрождения настолько, будто было это заданием свыше. Именно он был в центре этого Богом выстроенного и в одно историческое пространство брошенного ряда гениев, который схематически можно обозначить: «От Филиппо Липпи до Пьеро делла Франческа».
Так и называется уникальное собрание шедевров Раннего Ренессанса, представленное сейчас нью-йоркским Художественным музеем Метрополитен. Редкостная выставка: драгоценнейшие ее экспонаты собирались по всей Италии – Парма, Пиза, миланский музей Пеццоли, флорентийский Уффици... Ну а кроме родины Ренессанса, прислали свои сокровища Лувр, старая мюнхенская Пинакотека, Лондонская Национальная галерея, Кембридж и Оксфорд, даже английская королева поделилась раритетами из личной коллекции.
И, разумеется, открыл свои запасники хозяин выставки – музей Метрополитен. Радует и то, что один из лучших американских музеев «Фрик Коллекшн», ранее ценнейшие свои полотна вне собственных стен не выставлявший, прислал такой шедевр, как потрясающее «Благовещение», мастерскую темперу с золотом на дереве великого Филиппо Липпи, одно из лучших творений мировой живописи.
Фра Филиппо Липпи... Фра – брат. Короткое это словечко перед именем может означать только одно: этот человек прошел через пострижение, он монах. Нужно вам сказать, что и в западно-европейских, а уж в особенности итальянских, как и в русских монастырях, всячески поощрялись занятия наукой и искусством, естественно, если были они богоугодны, т.е. не содержали никакой ереси; что в монастырских недрах было немало замечательных, подчас революционных научных открытий; написано множество философских трактатов и исторических хроник и изысканий; создано талантливейших произведений искусства. Случалось, что авторы их так и оставались безымянными или были «Дель Джезо», посвящены Иисусу и себе не принадлежали.
Что и как обстояло с Фра Карневале, пока точно не известно. Пока – потому что становятся доступны архивы и Ватикана, и крупных соборов и монастырей, да и записи в церковных книгах малых храмов таят в себе массу интересного так же, как «раскопки» ранее скрытых семейных архивов. К тому же, компьютерные технологии помогают расшифровать то, что написано было скорописью, небрежно или испорчено временем. Вдобавок, новейшие методы исследования красочного слоя, а чаще многослойности полотен и фресок старых мастеров выдают такие неожиданные результаты, что ученые и искусствоведы просто диву даются. Ведутся или уже завершены интереснейшие «поисковые» работы молодых, главным образом, ученых, приоткрывших завесу над многими тайнами, как это сделал трагически погибший вместе со своей съемочной группой в горах Кавказа два года тому назад талантливейший актер и режиссер Сергей Бодров-младший, как оказалось, еще и умный, эрудированнейший, смелый и дотошный исследователь и искусствовед.
И вот что, опять же «пока», а иногда под знаком вопроса, можно рассказать о преподобном Фра Карневале, подкрепляя предельно короткое повествование о нем рассказом о его воистину гениальных картинах и спроектированных им архитектурных сооружениях.
Никто не может назвать имена его учителей и сказать, каковы были его первые шаги в ремесле (а не освоивший ремесло художником, как бы ни был одарен, не станет). Но вот одно все же есть имя – Антонио Альберти, который принес в итальянскую живопись элементы поздней готики. Но в 1445 г. (нашлись документы!) двадцатилетним приехал он – Бартоломео, еще не Карневале – во Флоренцию и стал работать вместе с Липпи, который сразу понял, что перед ним уже сложившийся, цельный и последовательный в своих исканиях художник. И вот тут-то молодого мастера настигла любовь.
Любовь! Не влюбленность, не увлечение, не зов плоти, а огромное, всепоглощающее чувство, тревожное и радостное, заполнившее душу и сердце и выплеснувшееся на его полотна. Как ее звали, эту чарующе прекрасную девушку, которую он любил, - Бог весть, но благородные черты светящегося ее лица, ее сияющие умом и добротой глаза, ее чувственный рот, нежную грудь, скульптурной формы руки, объятия которых он познал, - все в поразительных его Мадоннах, в его женских фигурах, в его святых, прошедших, наверно, через очищающее горнило любви... Его особенное «Благовещение», где ангел приносит Марии благую весть, что станет она матерью Сына Божьего. И еще: что вся ее жизнь озарена будет Любовью. Которую художник дерзнул причислить как самостоятельный и очень важный субъект к божественному пантеону. Его святые – земные женщины, умеющие любить, дарить любовь, радоваться и страдать, наделенные характером, терпимостью и жертвенностью. Он пришел от безликой иконы к песне торжествующей любви, и это был концептуальный поступок и акт мужества.
Что же случилось с его возлюбленной? Отлучила ли ее семья от бедного художника или, что самое вероятное, она умерла? Тогда ведь многие умирали молодыми, но к 1449 г. он был уже доминиканским монахом, иноческий обет соблюдал свято и верность своей единственной любви сохранил.
На выставке представлен подлинный шедевр – рисунок сангиной Пезеллино «Апостол Петр» - молодой, решительный и прекрасный. Предполагают, что писал его Пезеллино с Фра Карневале.
Он был многоталантлив – живописец, архитектор и инженер (где учился – знает Бог, не исключено, что самоучка), теоретик искусства и архитектуры. Определено уже его авторство ряда трактатов, где он показывает глубокие знания предмета и высказывает ряд смелых идей. Фра Карневале умело совмещал духовно наполненный религиозный сюжет с жанровыми сценками и архитектурным пейзажем. Так, в «Рождестве Богородицы» он поместил святую Анну и ее близких между колонн храма. Роженица еще не оправилась, а дочка уже стоит на крепеньких ножках. Вокруг бурлит жизнь, реальная для времени художника, и его современники занимаются своими обыденными делами. И какие же типажи! И какова сложная и торжественная архитектура храма, с великолепной лепниной и мозаикой пола! Да это же архитектурный эскиз, как и «героическая фигура» на фоне дворцового величия.
Он был выдающимся архитектором: знаменитые дворцы на Пьяцца Дукале, соборы, портал церкви Сан Доменико... Картины, росписи, книги – и все это одновременно с веригами священнослужителя. Его приход был неподалеку от Урбино, пастве помогал он всячески, отдавал все, что зарабатывал, да и душу – до дна. Отсюда и его прозвище – Фра Карневале. А настоящее имя забылось.
Художественная манера, а главное, дух, концепция его творчества оказали мощное влияние на современных ему художников и архитекторов тоже! Даже сам великий итальянский зодчий Донато Браманте в своих гармоничных, возвышенно прекрасных творениях следовал зачастую примеру великого монаха. Что уж говорить о живописцах – Доменико Венециано, Джованни Бокатти, Пезеллино, Доменико Роселли – все они, вне всякого сомнения, были последователями нашего загадочного гения. И вот что самое интересное: даже Филиппо Липпи, по праву величавшийся гениальным и бывший, к тому же, едва ли не на два десятка лет старше Карневале, был под влиянием его творчества во второй половине своей жизни, одновременно мощно влияя на современное ему искусство. Как сказал один из крупнейших исследователей искусства Раннего Ренессанса Бернард Беренсон, Филиппо был, наверно, самым большим мастером среди флорентийцев до Леонардо.
Фра Филиппо Липпи монахом-кармелитом стал еще в ранней юности, однако, Богом данный талант в землю не зарыл и именно живопись сделал для себя формой служения Всевышнему. Во всем блеске мастерства предстают полотна и фрески Липпи, буквально пронизанные светом, жизнерадостностью и любовью – и это в работах, как правило, религиозного содержания. Он воспевал женскую красоту, готовность любить, сладость материнства. И он, монах, познал любовь. Она, его Мадонна, повсюду ездила за ним, ведь Липпи постоянно переезжал из города в город, расписывая церкви. А она (до нас дошли разные трактовки имени этой самоотверженной женщины, вынужденной вечно прятаться) любила так, что о себе не думала. Подарила Филиппо сына, а когда малышу было три года, умерла. Образ любимой запечатлен во множестве картин и росписей великого художника. Она жила, пока был жив он, и она живет сейчас – в его шедеврах, вот как в том, что видите вы на этой газетной странице.
Филиппо сам воспитывал сына, не допустил его монашества и всячески пестовал и развивал его дар художника. Природа на мальчишке отдыхать не стала, и Франческо Липпи вошел в когорту замечательных художников Возрождения и стал таким же блистательным мастером композиции, привнеся в свою живопись утонченность и ноту беспокойства. И Филиппино, и его друг Сандро Боттичелли почитаются наследниками гения старшего Липпи и демократических традиций флорентийских художников.
Нужно отметить, что влияние Фра Карневале и Фра Филиппо ощущается и в ренессанской скульптуре, в чем мы убеждаемся, любуясь и восхищаясь творениями Луки делла Роббиа, Мазо ди Бартоломео, даже Донателло, представленными на выставке.
И, наконец, Пьеро делла Франческа, тот самый, что взбирался на вершину славы в одной связке с гениями Ренессанаса, сам будучи одним из величайших мастеров Италии. Как хороша его Мадонна в окружении четырех ангелов, а вернее, просто-напросто славных юношей, восхищающихся красотой необычайно привлекательной скромной молодой женщины. И хоть нет здесь динамичности и какой-то легкости Карневале и Филиппо, но эмоциональность и скрытая чувственность великолепны.
А любовь? Ну, конечно же, любовь, чистая и светлая, особый дух царит так же, как и во всех работах художников удивительной этой эпохи.

Итак, дорогие друзья, да здравствует любовь! И чтобы снова окунуться в теплые и ласкающие ее волны, пойдите в музей Метрополитен – в Манхэттен, на углу 5 Ave и 82 Street, куда вы доедете поездом метро 4, 5, 6 до остановки «86 Street».