Ах, Нью-Йорк, мой Нью-Йорк... (продолжение)

В голландские времена нью-амстердамская жизнь была простой, я бы даже сказал, патриархальной. Занимались колонисты охотой, земледелием, рыболовством и очень успешно выменивали меха у индейцев на различные товары.
Американский писатель Вашингтон Ирвинг в своей сатирической «Истории Нью-Йорка» и новеллах тонко подметил разницу в подходе к жизни голландцев и англичан. Первые инертны, довольны жизнью, собою и благодарны Господу за то, что имеют. Англичане же, воплощенные в облике коннектикутских янки, торопливы, суетливы и всегда хотят больше, чем у них есть...[!]

Голландцы были свободолюбивы и особого трепета перед властью не испытывали. Однажды губернатор со товарищи переправились из Манхэттена в Бруклин, дабы поохотиться. Добычи не было, время шло, проголодались и набрели на фермерскую усадьбу. Зашли в дом, нашли еду, очевидно, приготовленную хозяйкой для своей семьи и...закусили.

Вернувшись к концу трапезы, матрона была вне себя от ярости и набросилась на губернатора с яростными упреками, чем-де она будет кормить мужа и сыновей, возвращающихся с работы. Он с трудом ее успокоил, клятвенно пообещав подарить ей первую корову, которая прибудет из Голландии. И слово свое сдержал. Надо сказать, что расплата была более чем щедрой. Скот завозили из метрополии на парусниках, а это около двух месяцев пути. И ценился он очень дорого. Ибо, как гласит русская народная мудрость: за морем телушка - полушка, да рубль перевозу!

Особого расцвета колония достигла при легендарном губернаторе Питере Стайвисанте. Он был, что называется, крепкий хозяин. Оборонял рубежи от англичан и шведов. Навел в городе порядок. При нем экипажи могли ездить только по Бродвею, жителям запрещалось выпускать живность на улицы, строились церкви и арестные дома для пьяной матросни...Губернатор считал, что тяжко работающие колонисты должны по субботам и праздникам вовсю веселиться, и поощрял народные гулянья с изрядной выпивкой. В праздники бедняков поили и кормили бесплатно.

Вся эта идиллия кончилась к сентябрю 1664 года, когда в бухте Нью-Амстердама появилась военная эскадра англичан. Два новеньких фрегата, 350 вооруженных матросов, 55 пушек... Помните, из истории, как Людовик ХIV, похлопывая по жерлу пушки, сказал: «Последний довод короля!» Довод оказался довольно убедительным, и колония без единого выстрела отошла во власть английского короля, а Нью-Амстердам был переименован в честь брата короля герцога йоркского Нью-Йорком.

Старый вояка Питер Стайвисант, конечно, не собирался сдаваться без боя. Но... никто не хотел умирать. Перепуганные колонисты обратились к нему с петицией, убеждая сдать город, так как он не готов к осаде. Говорят, мужественный старик сломался, когда увидел подпись своего 18-летнего сына Балтазара Стайвисанта. Едва сдерживая слезы стыда, губернатор подписал документ о сдаче.

Рассказывают, что он удалился в свое имение (недалеко от нынешней улицы Лексингтон) и никогда не приезжал в изменивший присяге город. В его доме даже кресло стояло так, чтобы не видеть Нью-Йорка.

Но сам город его не забыл и чтит память великого губернатора Питера Стайвисанта. Его именем названы улицы и площади. Лучшая городская школа для одаренных детей (куда принимают не по месту жительства, а по результатам тестов) носит имя Питера Стайвисанта. Можно сказать, что город уже века, как повернут лицом к своему легендарному губернатору.

Памятники Беттери парка
Места эти заповедные. Каждый год десятки известнейших общественных организаций бьются за право увековечить здесь память какого-либо исторического лица или отметить памятным знаком значимое событие в жизни страны или города. Однако допускают в Беттери парк с большим разбором и очень, очень избирательно. Сам выбор памятников выразительно говорит о приоритетах ценностей американцев, об их менталитете.

У практичных американцев на первом месте имена людей дела, тех, кто, по образному выражению, «сделал сам себя» Изобретатель Эдисон, автор свыше тысячи патентов, умело распорядившийся своим талантом, создатели финансовых империй. На самом видном месте в Беттери парке стоит памятник инженеру Джону Эриксону. Не всякий выпускник даже технического вуза знает, кто он таков. Туристы иногда спрашивают: это не изобретатель телефона, по которому разговаривал Ленин?

Нет. Джон Эриксон выходец из Швеции, “отец” первого американского броненосца «Монитор», который сражался в годы гражданской войны США с броненосным фрегатом южан. Но у тех корабль был просто обшит железными листами, а Эриксон создал принципально новый тип судна, без мачт. Он и стоит с моделью корабля в руке с 1983 года. Автор памятника – скульптор Скотт Хартли.

Прямо напротив Эриксона расположен мемориал в честь участников корейской войны 1950-53 годов. Он как бы разделен на 18 секторов, по числу стран, участвовавших в военных действиях. Многие наши туристы удивлены этим, они-то думали, что только Америка воевала с Северной Кореей, и для них новость, что эта была акция ООН против агрессора КНДР (мы еще долго будем ощущать на себе влияние агитпрома).

Если присмотреться, то на просвет вырисовывается фигура с ружьем. Сам памятник невелик, но площадь, отведенная под мемориал, весьма значительна. Она огорожена невысокой изгородью и большую часть года пустует. Ветераны здесь собираются всего два-три раза в году. Но никто не смеет покуситься на это пространство: память павших для американцев свята. Их отношение к защитникам Родины достойно всяческого уважения.

Когда в Конгрессе обсуждается проект бюджета страны, то разгораются яростные споры по многим статьям. Конгрессмены и сенаторы хлопочут за проекты, нужные их избирателям, родным штатам. Эту статью надо урезать... На школы добавить... Эти расходы лишние...

Единственная статья. которая никогда не подвергается усекновению - мемориалы и воинские кладбища. Каждый член Конгресса знает, что если он потребует ее сокращения, это будет его гражданская и политическая смерть, ибо подобное посягательство воспримется как свидетельство антипатриотизма и неуважения к памяти павших.

До сих пор страна тратит миллионы долларов, разыскивая останки павших бойцов в Корее и Вьетнаме. «Никто не забыт, ничто не забыто» - для Америки не лозунг, а руководство к действию.

У самого берега, за первым пирсом, расположен памятник морякам торгового флота, погибшим в водах Атлантики во время войны. Осевшая на корму спасательная шлюпка с фигурами двух стоящих матросов, третий свесился с борта и протягивает руку своему товарищу, который находится в воде. Во время прилива фигура тонущего почти скрывается, в отлив как бы выныривает наружу.

В основе этого метафорического решения скульптора Марисолы Эскобар лежит трагический факт потопления американского торгового судна «Muskogee» немецкой подводной лодкой. Семеро моряков сумели спустить спасательный плотик. Немецкая субмарина всплыла, и капитан лодки стал фотографировать тонущих. Затем фашисты дали спасшимся по сигарете, плитку шоколада... и погрузились под воду , оставив американцев погибать посреди океана. А всего Америка во время войны потеряла около 700 торговых судов. Погибло более шести с половиной тысяч гражданских моряков.

В другом месте, прямо в центре парка, раскинулся монументальный памятник погибшим во II-ой мировой войне жителям Нью-Йорка. Огромные стеллы с именами с двух сторон проецируются от берега на линию небоскребов. Замыкает композицию бронзовый орел на пьедестале, попирающий когтями сломанный лавровый венок.

Обычно здесь фотографируют и, надо сказать, правильно делают. Тут невозможно снять плохое фото: практически кадр выстроен авторами монумента. Напомню, что в Беттери парк находятся памятники купле-продаже острова: первооткрывателю этих мест Джованни Ди Веразанно, о котором мы уже вам рассказали.

Памятником истории можно считать и саму крепость Castle Klinton. После того как она утеряла свое военное предназначение, чего только не было на этом месте. Устроили театр Castle Garden, который стал любимым местом развлечений горожан, тем более, что вокруг форта быстро насыпали землю, (а до того он располагался на крохотном островке), высадили деревья, разбили цветники... Гуляй, не хочу. В 1840 году форт накрыли крышей. Получился зал на 6 тысяч мест, в котором шли даже оперные спектакли.

Но самой большой реконструкции форт подвергся в 1855 году, когда явственно стал увеличиваться поток желающих переселиться в Америку. Внутреннее пространство разделили бесчисленными перегородками, пристроили сбоку вместительное помещение, оградили пространство вторым забором и стал форт центром приема эмигрантов. Свыше 8 миллионов человек прошли через его ворота и вступили в новую жизнь.

К концу XIX столетия эмиграция стала нарастать так бурно, что центр уже не справлялся с ее половодьем. И тогда его перевели на остров Эллис Айленд, который быстро заслужил печальное прозвище «Остров слез». А в форте устроили ... аквариум (ума не приложу, как он мог там разместиться). И до 1941 года он был самым посещаемым ребятишками (вкупе с родителями) местом в городе. Затем аквариум ненадолго переселился в Бронкский зоопарк, пока окончательно не осел в Бруклине, на берегу Атлантического океана.

А форт без присмотра стал потихоньку рушиться, и городские власти вознамерились его снести за ненадобностью. Но не тут-то было. Возмутилась общественность. Как возмущались в подобных ситуациях в Советском Союзе, я хорошо помню по своему журналистскому прошлому. Американцы действуют по-другому. Нет, они тоже, конечно, пишут в газеты и на ТВ, но в первую очередь основывают некоммерческую организацию, вынимают деньги из собственного кармана, выписывая чеки, собирают средства от доброхотов и только затем обращаются к государству в лице города, штата или федеральных властей: - Вы видите, эти проблемы волнуют людей по-настоящему. Мы собрали миллионы. Подключайтесь и вы....И только тогда власть тоже отстегивает какую-то сумму. (Любая общественная организация, рассчитывающая на помощь государства, должна сперва сама собрать деньги).

На собранные немалые средства форт был отреставрирован и предстает ныне практически в таком виде, в каком был в далеком 1811 году. Только вот орудий той эпохи достать почему-то не смогли, и у ворот красуется деревянная копия в натуральную величину. Она сделана так мастерски, что я долго уверял туристов, будто орудие из тех времен, пока один из них не выразил сомнение: - Посмотрите на эти крохотные колесики. Они не могут выдержать такую махину из металла.
Я не поленился, перелез через ограждение, потрогал пушку руками и убедился, что мой турист прав: крашенная фанера (видно, он был отличником по сопромату).

В центре два маленьких деревянных строения: в одном продают билеты на теплоходы, идущие на острова Свободы и Эллис айленд, в другом – краеведческую литературу для туристов. Есть в форте и прелестная диорама, где можно увидеть, как выглядел Нью-Йорк в 1812, 1886 и 1941 годах. Очень трогательно, что вся обслуга носит военную форму середины XIX столетия. Туристы очень любят фотографироваться с ними. На память!

Ах Нью-Йорк, мой Нью-Йорк... (Часть 3)