МОДЕ ТЫ НЕ СКАЖЕШЬ: “ДО СВИДАНЬЯ“

Стройные манекенщицы на подиуме, восхищенные взгляды зрителей и оценивающий прищур коллег, панегирики в иллюстрированных журналах и неминуемый наплыв покупателей. Таким отражается в витринах мир моды - видимая часть айсберга, вершина рукотворной горы, созданной усилиями тысяч людей – от производителей тканей и аксессуаров до десятков малоизвестных модельеров и мастеров. Для нас и наших современников мода стала такой же привычной частью жизни, как солнце над головой или домашний очаг.
Давным-давно канули в Лету времена, когда человеку важнее всего было защитить себя от палящего зноя, дождя и снега. Веками выражая своё отношение к миру не только возведением храмов, но и через рисунок, украшения и одежду, люди ощущали радость и душевный комфорт и красили одежды в различные цвета, одеваясь не только по сезону, но и по достатку.
Социальные различия пришли в мир не вчера, став через одежду способом заявить о своей индивидуальности или принадлежности к определенному социальному слою. Желая оградить себя от прочих, существующих внизу, английские пэры в 1532 году даже издали указ, по которому обязали подданных одеваться согласно своему доходу, так что одежда бедняка должна была стать отражением его нищеты. Но, как говорили классики, “человек - это то, чем он хочет быть”, и люди нарушали закон, расшибаясь в лепешку, чтобы одеваться “подороже” . Хорошая одежда стоила бешеных денег, поскольку шилась вручную, да и шелка, привозимые с Востока, были большинству не по карману. Известный антрепренер и современник В.Шекспира Ф.Хэнслоу жаловался, что актеры разгуливают по Стратфорду-на-Эйвоне в дорогих кафтанах и камзолах, в которых накануне выходили на сцену, да еще и поглядывают свысока на посетителей театра, от денег которых зависят. Борясь с “модниками за чужой счет”, он назначает за “вынос” театральной одежды внушительный штраф.
Начиная со средних веков, законодателями моды для жителей Европы становились королевские дворы. А законодателями моды для королевских дворов была Франция c её знаменитыми портными-мужчинами. Впрочем, всенародная любовь французов к щегольству в 1675 году подтолкнула власти принять закон, разрешающий, наконец, и женщинам становиться профессиональными портнихами, а не шить для мужей и соседей тайком.
Мощный толчок развитию моды дала индустриальная революция и появление в конце XVIII века английских автоматических ткацких станков; ткани становятся дешевле, а их покупателей - больше.
В 1850 И.Зингер выпускает в США швейную машинку . И хотя Э. Хоув, который изобрел и запатентовал её на четыре года раньше, выиграл у Зингера судебный процесс, в памяти у большинства живет “Зингер”, надолго ставший самой популярной моделью в мире.
Вот уже почти сто лет, как мода делится на высокую, haute couture, и массовую, “ready-to-wear”. И хотя родиной высокой моды, идущей от кутюрье, считается Франция, может быть, не все знают, что начало ей было положено “англичанином в Париже” Ч.Ворсом. Полунищий продавец в магазине тканей, в двадцать лет он одолжил пять фунтов стерлингов и уехал из английской провинции в Париж.
Удача сопутствовала ему. Была середина XIX века; время теплых отношений между Францией и Англией: даже невеста императора Наполеона Третьего была англичанкой. Став продавцом в компании, поставлявшей шелк королевскому двору, Ворс увидел, как одевается высший свет. Однажды, используя шелковые шали, он на свой страх и риск сшил платье для молодой продавщицы, работающей в их галерее. Неожиданно платье стало самым модным в Париже, и на самозванного мастера посыпались заказы от придворных дам. Став популярным портным, Ворс женится на своей первой модели, а в 1855-м на Большой Выставке в столице Франции получает за свои работы первый приз. Cреди его клиентов появляются коронованные особы и женщины из самых богатых американских семей. Взойдя на вершину, Ч. Ворс становится портным будущей императрицы Франции и шьет ей свадебное платье.
В 1870-м у него уже был собственный дом моделей, где работало 1200 портних.
Он был первый, кто увидел непрактичность кринолин, и вытеснил их из моды, заменив “компромиссными” турнюрами, оттопыривающими платья сзади. Позднее он избавился и от них, дав женщинам долгожданную свободу передвижения в платьях, свободно падающих вниз. Став первым дизайнером одежды в истории, а не просто портным, он вывел на подиум живые модели, и впервые поднял платья выше щиколотки. К сожалению, его потомки не смогли сохранить дело, начатое отцом, и после Второй мировой войны старейший парижский дом моды стал историей.
Мастера уходят, мода продолжается, и дело эмансипации подхватили другие кутюрье; новым шагом к освобождению женщины стали брюки, во все века бывшие атрибутом сильного пола.
Первая попытка женщин надеть брюки была предпринята в Соединенных Штатах в 1849 году. Тогда борец за права женщин А. Блумер, переняв в одежде стиль украинских казаков и сшив себе ансамбль из шаровар и пышной накидки навыпуск, оказалась в центре нескончаемых споров. Она надевала брюки повсюду и проповедовала их в собственной феминистской газете “The Lily”. Через два года её идея достигла Англии, но большинство женщин, находясь под огнем уничтожающей критики, оказались к новинке не готовы.
Три десятилетия спустя в связи со стремлением женщин заняться спортом и конной ездой идея возвращается, и в 1910-м француз П. Пуаре шьет популярную среди богемы “двойку” из вышитой туники и брюк в гаремном стиле, назвав их модой завтрашнего дня.
Франция всегда считалась столицей мировой моды, уступая это звание только в XX веке, да и то ненадолго. И все, что связано с эволюцией одежды и именами кутюрье, здесь бережно сохранено.
Парижские хранители музея моды Galliera собрали под своей крышей коллекцию из 90 000 образцов модной одежды за последние триста лет.
В ней есть и первый в мире складной зонтик от 1760 года, и корсаж королевы Марии-Антуанетты. В одном из самых больших хранилищ исторической одежды в Европе работают датчики температуры и пылеуловители. Среди хранящихся в темноте или при особом освещении экспонатов есть платья жены Бонапарта, брючная “двойка” Пуаре и мужской смокинг, в котором снималась немецкая актриса и певица М. Дитрих.
Известно, что место в истории кино М. Дитрих обеспечили не только талант и красота, но и нравственная жизненная позиция. Так что с началом компании “брюки – это одежда для женщин” Дитрих не только стала носить брючные костюмы и кепки, но и позировала в них, держа между пальцами длинную элегантную сигарету.
И если после тяжелых лет Второй мировой войны женщины отшвырнули брюки “хаки” в сторону и, радуясь, надели юбки, то вскоре в мир пришло следующее поколение: девчонки, желающие стать с ребятами вровень, натянув на себя самую американскую одежду в мире - джинсы, о происхождении которых стоит хотя бы вкратце рассказать.
Когда в 1847 году Леви Страусс c матерью и двумя сестрами бросил еврейское гетто в Баварии и уехал в США к уже устроившим свою жизнь старшим братьям, он верил, что ему тоже должно повезти. Работая продавцом в нью-йоркском магазине, восемнадцатилетний Леви, как и вся страна, заразился “золотой лихорадкой” и уехал в Калифорнию, чтобы, получая товары и шахтерские инструменты от братьев, продавать их золотоискателям.
Дела пошли настолько хорошо, что через три года он арендовал четырехэтажный склад и вкладывал деньги в недвижимость.
В 1872 году он получил письмо, изменившее ход его жизни. Некто Д. Дэвис, портной из Невады, покупающий у него французский материал denim ( из Нима) и итальянский jean (из Генуи) для пошива рабочих брюк, писал, что придумал ставить для укрепления слабых карманов металлические заклепки по их углам. К сожалению, писал портной, у меня нет 68 долларов для оформления патента, и если вы их внесете, я готов оформить патент на двоих.
Став компаньонами, они открыли в Сан-Франциско фабрику с закройщиками и десятками портних. Удобные брюки, чьи карманы, укрепленные медными заклепками, больше не отрывались под тяжестью самородков, сделались униформой золотоискателей; к тому же дополнительная прострочка медно-желтой ниткой, подобранной заклепкам в тон, придавала им даже щегольской вид.
В 1886 году компания создает знаменитую кожаную этикетку. Две лошади, пытающиеся разорвать джинсы, стали символом прочности Levi’s и фирменным знаком, ныне известным всему миру.
И хотя со временем их патент потерял монопольное право, и десятки компаний начали выпускать джинсы с заклепками, Л.Страусс всегда будет первым. О высоком качестве этих джинсов, продаваемых сегодня в более чем ста странах, ходят всякие истории. Но когда в 1948 году в заброшенной серебряной шахте в Калифорнии были найдены самые старые из существующих “левисов” 1890 года рождения, а в 2001-м они появились на аукционе, компания посчитала их покупку делом чести, заплатив за победивший время экземпляр 46 532 доллара.
Вскоре джинсы становятся рабочей одеждой “синих воротничков”, ковбоев и фермеров, а после Второй мировой войны - вместе с кожаной курткой и мотоциклом - символом стиля американских байкеров, “ангелов ада” и “внезаконников”, чьи эмблемы и сегодня встречаются на дорогах.
Обаятельный М. Брандо в джинсах и кожаной куртке сливался с мотоциклом в фильме Wild One, и тысячи молодых людей увидели в его герое путь к спасению от общества, компрометировавшего себя двойными стандартами. “Вест-сайдская история”, мюзикл о Ромео и Джульетте из конкурирующих молодежных банд романтизировал беспредел в неблагополучных городских районах. Молодое поколение доказывало старшему право на собственный путь от рок-музыки до повседневной одежды, и мода была их знаменем на баррикадах. Вскоре ветер перемен, начавшийся в США в 1960-х , долетает до Великобритании, где молодой дизайнер Мэри Квант создает мини-юбку, ставшую не просто новым словом, а подлинной иконой молодежной моды. Волна осуждения мини-юбок, с одной стороны, и полный восторг от их появления - с другой совпал с триумфом “Битлз”, избравших пиджаки с воротником в стиле Шанель от дизайнера-минималиста П. Кардена.Популярной становится хрупкая девушка-подросток, английская манекенщица–веточка, Twiggy. И сколько бы ни удлинялись юбки до макси или миди, мини-юбка жива и сегодня, отражая то уверенность в себе, то разочарование. Так возникают аполитичный и вызывающе дисгармоничный стили “панк” и “антимода”, ставшие в конце семидесятых годов реакцией на поражение “хиппи”, вьетнамскую войну и отсутствие идеи будущего.
Подобно истории, мода движется по спирали, то отрицая, то повторяя себя. И новации таких бунтарей дизайна, как Ж-П. Голтье, А Мак-Куин и В. Вествуд, в своё время эпатирующих публику, перемалываются временем и искусством всеядной моды, становясь частью истории культуры.
Среди многих музеев одежды Музей моды и текстиля ( FTM), открывшийся в Лондоне всего год назад, пожалуй, самый молодой и авангардный. И хотя его запасникам далеко до музея принца Альберта и королевы Виктории, V & A , где имеются 63 000 экспонатов, авангардная часть коллекции FTM выглядит вполне достойно. В выставке под девизом “Мое любимое платье”, недавно прошедшей в музее, выставляли свои работы такие мэтры современной мировой моды, как Д. Армани, К. Клайн, Д. Версачче.
Решив начать отсчет современной моды с 1950 года, основатели музея включают в постоянную экспозицию произведения концептуальных и ищущих мастеров, иногда работающих, по мнению критики, на грани “фола”. Но монополией на истину не владеет никто. Как знать, может быть, одному из молодых модельеров суждено стать следующим классиком и властелином дум.
Но кроме музеев одежды, спонсируемых филантропами или корпорациями, среди поклонников моды есть и частные коллекционеры, такие, как американка Б. Биркс, в собрании которой более тысячи удивительных моделей, созданных за последние сто лет: от Шанель до яркого мастера американской haute couture Ч. Джеймса.
А эксперт и историк моды C. Шрейер, выступающая с лекциями по различным каналам радио и ТV, не только выпустила книгу “ Голливуд одетый и раздетый”, в своё время ставшую бестселлером, но и собрала одну из лучших частных коллекций дизайнеров-авангардистов XX века.
Высокая мода всегда была результатом вдохновения, а не холодной игры дизайнерского ума, просчитывающего прибыль. Великому кутюрье дано уловить не только суть перемен, которые носятся в воздухе, но и неизменные приоритеты людей, определяемые архетипами сознания. Так, в минуты вдохновения неуёмная Коко Шанель в 1925 году создает непреходящий костюм без воротника и с юбкой до колен , а в 1926-м – знаменитое “маленькое черное платье”, которое журнал Vogue сравнил с известной моделью “форда”, покорившей миллионы сердец. Это она, восходя по сердцам мужчин, как по ступеням, вдохновляет химика Э. Бео, бывшего химика последнего русского царя, на создание духов Шанель No 5.
Так, меланхолический Ив Сен-Лоран создает ставшую классикой ХХ века серию платьев “русский балет”, одежду в стиле полотен Мондриана и Пикассо. А когда наступает эпоха диско в 70-х годах, именно он уловит тенденцию к декадансу и стиранию граней между женским и мужским началом и реализует её в своих работах. Не только он, многие европейские кутюрье не раз приезжали в знаменитый ночной клуб Нью-Йорка, “Студию-54”, где собирались артисты кино и балета, дизайнеры моды и художники-авангардисты. Здесь обменивались идеями; отсюда начали свой путь на подиум европейской моды известные американские модельеры.
Отношение к дизайну моды в США самое серьезное. Ему обучают в колледжах; лучшие студенческие работы поощряются наградами и стипендиями. Мощной информационной базой располагают собрания одежды в музеях многих штатов. А в 75-м – тысячная коллекция Института одежды при музее Метрополитен, отразившая развитие моды за последние семь веков, - сегодня одна из крупнейших в мире.
Любовь к моде неизбывна. Подобно изменчивой красавице с большим прошлым и загадочным будущим, она верна тому, кто, следуя чувству и гармонии, играет по её правилам. И заканчивая очередной сезон, она уходит, подарив остающимся благосклонный и обнадеживающий взгляд. Она вернется: помолодевшая, узнаваемая и обновленная, чтобы прошуметь мимо нас, “подобно весенней ветви, полной цветов и листьев”, делая нас немного моложе и счастливей.