НИТЬ АРИАДНЫ

Большинство из нас не задумывается над тем, что наше присутствие в мире зиждется на памяти. Мы живы, пока о нас помнят. Память, словно почва под нашими ногами. Она может быть мягкой периной или каменным ложем, на котором не уснуть. Подобно цементу, она скрепляет семьи, дружбу, любовь. Когда память ложится на плечи невыносимым грузом, мы мечтаем изжить эту боль,чтобы идти дальше.
Говорят, что на идею фильма “ Вечный свет неомраченного ума” (“Eternal sunshine of the spotless mind”) сценариста Ч. Кауфмана натолкнул кто-то из его друзей, cказав однажды: “Представь себе, что любимая женщина не просто ушла от тебя. Она согласилась пройти научный эксперимент и стерла тебя из своей памяти, так что твоя маленькая смерть стала моральным и почти медицинским фактом”. Название же фильма пришло из стихотворения поэта А. Попа о любви.
Кауфмановские истории, запутанные и изощренные, с недавнего времени популярны в Голливуде, который пытается уйти от собственных схем.
Автор cценария не объясняет предыстории происходящего, предоставляя решить эту головоломку зрителям.
В прологе фильма кроткий и застенчивый герой Д. Керри (полная противоположность реальному актеру) в день св. Валентина вместо работы уезжает на зимний Лонг-Айленд, где бродит вдоль берега океана, делая наброски в блокноте. Там он встречает свою будущую любовь (К. Винслет), притягательную, импульсивную и раскрепощенную. Где-то за кадром останутся их любовный роман и мучительный разрыв.
Герой переживает шок, когда, решив помириться, обнаруживает, что она ведет себя так, будто видит его впервые. Выясняется, что она пошла на специальную процедуру, чтобы стереть из своего мозга память о нем, и, пылая местью, он решает сделать то же самое.
В структуре фильма, напоминающей спираль, эпизоды вращаются вокруг главного события: процесса стирания памяти нашего героя. Действие происходят у него на дому.
Спонтанные вспышки его памяти вырывают из прошлого cцены любви, раздражения, взаимонепонимания. У мозга свои логические связи. Оставшись на ночь в доме, герои просыпаются то на кровати, то на засыпанном снегом берегу. Предметы, его окружающие, люди, дома, события, стираемые из памяти, исчезают и рушатся на наших глазах. А в реальной жизни рядом с обездвиженным и обезумевшим от мозгового шторма героем пьют и занимаются сексом ассистентка доктора (К. Данст) и техник (М. Раффало), следящий за оборудованием, напоминая зрителю паталогоанатомов, которые, отодвинув труп в сторону, садятся обедать рядом с ним.
Веселая ассистентка в трусиках спрашивает техника, может ли эта операция повредить мозг? И тот отвечает, что она, собственно, и является повреждением мозга.
В минуты сбоя в аппаратуре герой понимает, что совершает ошибку. Он больше не хочет, чтобы любимая исчезала из его жизни. Мучительно пытаясь спасти память о ней, он прячет её куда-то в собственное детство, но электромагнитный “ластик” добирается и туда…
И все же пословица “с глаз долой – из сердца вон” не всегда соответствует действительности. В воронке времени, говорят авторы, прежде всего исчезает плохое. И герою фильма все-таки удастся спасти свою любовь, которая выведет его из лабиринта , подобно нити Ариадны. Как бы ни меняли нас жизнь и обстоятельства, единственное остается неизменным: желание любить и быть любимым.
Если говорить о фильме с точки зрения профессии, то Джиму Керри, c его неизменной репутацией дорогой комедийной звезды, удалось отойти от амплуа и сыграть одинокого человека , для которого любовь - единственный спасательный круг.
Кейт Винслет, ещё на заре карьеры талантливо сыгравшая Офелию в телепостановке “Гамлета”, и в этом фильме излучает обаяние, покоряет естественностью.
Как правило, герои сценариста Ч. Кауфмана не совсем обычные люди.Они любят влезать в голову актера Малковича в фильме “Быть Джоном Малковичем”, раздваиваются на братьев-близнецов – активного конформиста и рефлексирующего неврастеника в фильме “ Приспособление”.
Режиссер Мишель Гондри уже делал один фильм с Кауфманом, который назывался “Природа человека”. В нем есть эпизод, где белая мышь-самец, тренированная человеком, слезает со стульчика, уступая место мыши-самке.
Что касается этой картины, то можно упрекнуть авторов в излишнем конструировании и чрезмерной цикличности cюжетного хода.
Каждый хаотически начатый фрагмент очищается, снова и снова возвращаясь на круги своя, и потеря зрителя становится почти неизбежной.
Порой это похоже на видеоклип к песне француза Мишеля Леграна “Мельницы моих мыслей”. Видимо, не случайно режиссер является мастером именно этого жанра.
Подобно обезумевшему крупье в казино, сдающему по собственной воле лишние карты, авторы швыряют нам в лицо эпизод за эпизодом. Хорошая игра стояла на кону: жаль, перебор случился.
И все равно среди этой карусели в памяти остаётся приемная компании , где в ожидании встречи с доктором с польской фамилией Меrzwiak (мертвяк?) сидит немолодая женщина с мисочкой для собачьей еды, поводком и ошейником, желающая cтереть горе по потерянной собаке. Останутся то рыжие, то пепельно-зеленые волосы К. Винслет. Останется снежный берег Лонг-Айленда; трещины на льду залива, похожие на паука, и рядом – двое влюбленных, лежащих на спине, а над ними небо в зимних звездах.