ПРАЗДНИК, КОТОРЫЙ ВСЕГДА С ТОБОЙ

К 100-ЛЕТИЮ ТАЙМС-СКВЕР

Известно, что у городов и улиц собственная судьба. Одни живут тысячелетия, другие перестраиваются или исчезают, становясь частью культурного слоя.
Зная,как бережно относятся американцы к своей истории, нет ничего удивительного в некоторой предъюбилейной суете вокруг столетия Таймс-сквер,ожидаемого восьмого апреля.
Этой площади, возникшей на пересечении изогнутого Бродвея - старой городской улицы-реки, не подвластной прямоугольной манхэттенской сетке, Седьмой авеню и 42-oй cтрит, суждено было стать одной из самых знаменитых в мире.
Сегодня она такой же символ бурной городской жизни, как Пикадилли в Лондоне, Стрип в Лас Вегасе или Гиндза в Токио. Её Х-образный перекресток, рекламу сигарет «Кэмел», виски и автомобилей, парящую над головами чашку кофе узнают даже те, кто в Нью-Йорке не бывал. Сюда приходят туристы, и жители города, уставшие от скуки спальных районов. Сюда приходят в театр и ресторан, чтобы, выйдя на улицу, отдать себя ослепляющему и подхватывающему тебя ритму площади.
Теперь мало кто знает, что в 1870-х годах на пересечении Седьмой авеню и Бродвея находился один из центров нью-йоркского извоза. И назывался он так же, как подобный центр в Лондоне: Лонгакр-сквер.
Так что когда в 1895 Оскар Хаммерштейн открыл здесь первый театр, район был полон конюшен и вовсю отдавал навозом.
Место считалось окраинным, и сюда под давлением индустриализации и роста цен из нынешнего даунтауна начали переезжать театры и бордели.
В 1880-х годах многие из владельцев домов, живущие здесь, начали открывать в них увеселительные заведения - бары, салуны и храмы любви. История сохранила и некоторые имена: например, мадам Мэй Ливингстон и Анна Грей держали с полдюжины публичных домов. И хотя бизнес был более, чем динамичным, и бордели возникали, как грибы и лопались, как мыльные пузыри - девушки не исчезали никуда.
Вскоре, по описанием современников, Сорок вторая стала парадной улицей, где на одной стороне наперебой торговали товарами, а на другой - женскими прелестями.
Втянутые в погоню за модой и шикарными тряпками, некоторые жрицы любви днем подрабатывали в церковном хоре, а вечером привычно выходили на улицы в поисках клиентов: ведь счета надо было оплачивать и тогда.
Как пишут историки Таймс-сквер, в сегрегированной Америке и сексуальная жизнь была раздельной: белые и черные девушки не работали в одних домах терпимости и в одних районах. Мужчин, прибегающих к услугам жриц порока, называли «спортсменами», а полиция смотрела на их поиски платной любви сквозь пальцы.
Росту индустрии любви способствовал закон Рейнса. Пытаясь искоренить или ограничить поток мутных страстей, он разрешал продажу спиртных напитков по воскресеньям только в гостиницах, где есть не менее десяти спален. Хозяева питейных салонов ответили на это тысячекратным увеличением спальных мест по всему Манхэттену, и в этом районе, в частности.
Статистика 1913 года оценивает ежедневное число посетителей публичных домов в Нью-Йорке в 150 000 человек. Жизнь бурлит, полиция вовсю берет взятки, сутенеры процветают.
Вскоре красные фонари загораются не только на Сорок второй, но и на Вест Cороковой и Тридцать девятой. Ряд борделей называют «квартал субреток». Они не только оформлены на французский манер. Там трудятся приезжие француженки, у которых репутация девушек, легких на подъём и не знающих границ за приличное вознаграждение.
Так что в районе Таймс-сквер, как и в истории цивилизации, сначала появились бордели, а газеты и театры пришли потом.
Когда в 1904 газета «Нью-Йорк таймс « построила на 43-ей улице свою штаб-квартиру, никто и не предполагал, что она, подобно ветке, опущенной в соляную шахту, станет центром кристаллизации поп-культуры города и будет сиять вот уже сто лет.
Впервые Новый год на площади был отпразднован на крыше здания газеты в 1904 году и сопровождался праздничным фейерверком. Так редакция и хозяева отпраздновали открытие своего нового дома, а площадь вскоре получила название Таймс-сквер.
Самый первый шар - символ Нового года - опустился к ликующей толпе в 1907 году. Изготовленный из дерева и железа, он был украшен ста лампочками мощностью по 25 ватт, весил 700 фунтов и был пять футов в диаметре.
В 1904 году происходит еще одно важное событие. Открывается ветка метро, идущая от Сити-холл к Гранд централ через 42 улицу: к новому Таймс Тауэр, и вверх на Вест-сайд. Сейчас мы понимаем, что это стало вехой в развитии района. Именно так сюда вливались будущие владельцы недвижимости и горожане: в поисках театральных или плотских впечатлений.
На северной стороне 42-й улицы бурлил театр Виктория, где вы могли увидеть и Бастера Китона, и Гарри Гудини, и акробатов-лилипутов. Через дорогу был театр Нью-Амстердам в стиле Арт Нуово.
В 1910 -е годы на Таймс-сквер вместе с театрами пришли недорогие «обжорки» и шикарные рестораны. Сначала там кормили, а уже потом развлекали. Это были целые дворцы для поедания фазанов, икры и лобстеров. В ресторане «Римские сады Мюррея» журчали фонтаны, а потолки и стены были выложены мозаикой и расписаны в духе римских вилл и бань в Помпеях. Богатых клиентов встречали девушки, одетые гетерами или патрицианками.
Но нет ничего вечного, и весь этот праздник рассыпается в прах в течение нескольких лет после принятия «сухого» закона в 1919 году.
Актеры уходят, но спектакль продолжается. И на смену празднику жратвы спешат более демократические развлечения: кино и эксцентричное заведение Хуберта, которое из-за доступности называли «дайм-музей». Там обыватель мог увидеть бородатую женщину, волосатых девушек с Гаити, полумужчину-полуженщину, удивительных карликов и прочую экзотику. Гвоздем программы был цирк дрессированных блох профессора Геклера. Блохи возили маленькую коляску, толкали карусель, и, вроде, даже играли на миниатюрном, с человеческий ноготь, ксилофоне.
Постепенно Таймс-сквер становится развлекательным центром города. В 1917 появляются неоновые рекламы, а одиннадцать лет спустя бегущая строка сообщает о победе Г. Гувера на президентских выборах.
Годы большой депрессии и спада театры и увеселительные заведения переживали не менее болезненно, чем вся страна. А потом пришла большая война. И новогоднюю ночь 1942 и 43-го пришедшие на площадь ньюйоркцы отметили не хрустальным шаром, а минутой молчания и колокольным звоном в память погибших в боях соотечественников и тех, кто сражается с фашизмом.
После войны здесь гуляют бывшие фронтовики; жизнь приходит в норму, а пришедшая в политику холодная война не отражается на местных страстях.
Вскоре авансцену Таймс-сквер заполняют торговцы наркотиками, сутенеры, уличные аферисты. Все больше места занимают «пип-шоу» и порнофильмы. Шутники предлагают переименовать Таймс-сквер в «пип- лэнд», а порнофильмы выпускать под одним заглавием, например: « Две монашки и ослик».Уличная преступность катастрофически растет.
С запозданием отцы города все же забеспокоились. Строительным компаниям были предложены льготные условия освоения и застройки района, чтобы потеснить порнобизнес. C согласия газеты «Нью-Йорк таймс» было решено даже снести Таймс тауэр.
Но неожиданно ньюйоркцы воспротивились сносу 42-ой и Таймс-сквер.
Реагируя на протесты возмущенной общественности, архитектор Р. Стерн и дизайнер Т. Калман предложили компромисс: сохранить улицы большей частью нетронутыми, изменив их за счет внешнего обновления и дизайна рекламы.
Компаниями, сыгравшими важную роль в нынешней жизни площади, стали «У.Дисней», «АМС», «Тюссо групп» Они первыми взяли на себя реставрацию старых зданий.
В 1971 мэр города Д.Линдсей создал совет по развитию Таймс-сквер. Там были открыты два полицейских участка и начаты регулярные рейды с целью борьбы с криминалом.
Благодаря усилиям властей и начавшейся в 80-х годах эпидемии СПИДа, живые секс-шоу начали сходить на «нет», а начатую работу по борьбе с преступностью с блеском продолжил пришедший на пост мэра Р. Джулиани.
Может быть, уникальность Таймс-сквер в том, что пройдя через порнографию и патологию, она стала центром американской поп-культуры, рекламным и информационным средоточием Нью-Йорка.
Вспоминая о ручьях слез, пролитых здесь, и счастливом смехе, унесенном ветром, невольно вспомнишь и пастернаковские строки « состав земли не знает грязи».
Вокруг площади существует 38 бродвейских театров, порядка пятидесяти театров, которые называются «вне Бродвея»- off Broadway и еще двести, которые называются «вне-вне бродвейскими», off-off Brоadway.
Сегодня в течение года Таймс-сквер посещает порядка тридцати семи миллионов человек, оставляя здесь более 16 миллиардов долларов.
В «Центре посетителей площади» можно получить информацию о жизни города и развлечений. Можно выбрать мюзикл, а можно подняться на сорок восьмой этаж гостиницы «Марриот» и провести время во вращающемся кафе, делающем полный оборот в течение часа, наслаждаясь панорамой Нью-Йорка.
Cто лет для площади срок совсем небольшой. Впереди новые застройки и новые проекты. Ведь Таймс-сквер - это гимн Городу, это ностальгия по самой себе: по городской жизни, празднично сияющей и невозможной - потому что реальность не такова: в ней больше будней и меньше праздников.