НА РАЗНЫХ БЕРЕГАХ

ГЕЛЕНА РУБИНШТЕЙН: “Я – ЛАВОЧНИК, Я – КОММЕРСАНТ”
Когда в 1964 году трое грабителей ворвались в нью-йоркские апартаменты Гелены Рубинштейн, они никак не ожидали, что 93-летняя женщина ростом 1м 52 см решится дать им отпор. И хотя в конце концов они связали её, секретаря и посыльного и даже кое-что вынесли, её коллекция осталась нетронутой.
Бойцовские черты характера определили судьбу Гелены, сделав её заметной фигурой не только в мировом косметическом бизнесе, но и среди коллекционеров произведений искусства. Мальчику Алладину судьба дала волшебную лампу.
Г. Рубинштейн сделала себя сама, жонглируя баночками с косметическими кремами, к которым, как бабочки к волшебному огню, спешили женщины в разных странах мира.
Старшая из восьми дочерей в небогатой еврейской семье, она родилась в 1871 г. в польском городе Краков и в 19 лет покинула его навсегда. Чуть поучившись медицине, она уезжает в далекую Австралию к близким родственникам. В её сумке лежит баночка с косметическим кремом, которому она дала эффектное название Valaze Skin Food, и рецепт его изготовления. Она открывает в Мельбурне салон красоты Maison de Beaute Valaze, где применяется “лучший французский” крем, который на самом деле они изготовляют сами на основе ланолина. После коммерческого успеха в Австралии Гелен оставляет дело на сестер и уезжает в Лондон, где тоже открывает салон в центре города. Понимая важность рекламы, она делает “лицом салона” известную певицу Лили Элси - и посетительницы текут туда рекой.
После некоторых колебаний Гелена выходит замуж за американского писателя У. Титуса, но по-настоящему увлечена только бизнесом.
Переняв методы массажа и ухода за кожей у опытных венгерских и румынских мастеров, в 1908 Гелена открывает бизнес во французской столице. Благодаря знакомству с влиятельной парижанкой М. Серт, она попадет в среду французских художественных салонов. Узнав, что её богатую подругу рисовали Тулуз Лотрек, Боннар, Ренуар, увидев её коллекцию живописи, она немедленно вожелает того же.
Во-первых, это престижно, во-вторых, это инвестмент, в-третьих, шанс увековечить себя.
Что же предпринимает бизнес-женщина таранного типа, решившая стать коллекционером? Вкуса и знаний у неё недостаточно, но денег - хоть отбавляй. Она нанимает эксперта и критика Чила Аронсона, который был другом Сутина, Модильяни, Шагала, Пикассо, Миро. И он начинает многое для нее покупать.
Иногда с подачи мадам – целые выставки, как это случилось с работами скульптора Эли Надельмана или талантливого Мишеля Кулиша. И, конечно же, покупает для хозяйки работы у своих друзей. Гелена достаточно богата, чтобы поощрять многих из них, тогда ещё молодых, бедных и начинающих, давать им заказы. Она нанимает С. Дали – и он делает ей фрески на стенах, оплачивает работы Леже, Кандинского, Брака и десятков других художников, в будущем ставших знаменитыми. Двадцать семь её портретов написаны разными мастерами в разное время. Практически на всех она изображена женщиной без возраста. В возрасте 67 лет её тактично написал К. Берар – и это был её любимый портрет. В 1943 г. её изображает С.Дали на полотне под названием “Сюрреализм Парк-авеню”. Самый не любимый ею и самый удачный портрет был написан Г. Сазерлендом. В нём отмечен не только возраст, но и властный, повелевающий характер модели. Вздыхая и проклиная художника за правду, мадам всё же купила портрет, отдавая должное его точности.
О личности Гелены Рубинштейн ходило множество историй, и большинство из них характеризует её не с лучшей стороны. Оставив своего первого мужа, с которым переехала в США, она значительно расширяет бизнес, открыв салоны и производство косметики в разных штатах. Купив себе трехэтажные апартаменты на Парк-авеню в Нью-Йорке, обставляет их уникальной французской мебелью и лучшими картинами, заводит себе второго мужа, разумеется, уже с голубой кровью, грузинского князя Арчила Гуриели. Гелена продолжает скупать произведения искусства в больших количествах. Узнав, что коллекционеры-конкуренты ориентируются на искусство Африки и Океании, она посылает агентов на аукционы, и те покупает для нее все, что видит око, порою вывозя скупленное машинами.
Будучи человеком неимоверно жадным, она платит гроши своим тридцати тысячам сотрудников, занятым в её косметическом концерне. Может уволить работника только за то, что ей не понравился его вид или взгляд. Она никогда не заказывает себе еду в ресторане, но всю жизнь приходит на работу с завтраком, который бедные американцы называют ‘‘ brown bag”. Окружая себя преданными людьми, она сначала использует их, а затем отодвигает в сторону, больше не интересуясь их судьбой. Известна история с Эми Мальц, проработавшей с ней бок о бок тридцать лет как менеджер по связям с общественностью. Уйдя на пенсию, Эмма позвонила ей, чтобы попросить медицинское покрытие, клятвенно обещанное в своё время мадам, но её с ней ни сейчас, ни никогда потом не соединяли. Когда Марк Шагал написал ей письмо с просьбой помочь вытащить его дочь из оккупированной немцами Франции, Гелена ответила, что занята и заниматься этим не будет.
Что касается прочих сантиментов, то они были и у неё. Надо сказать, что Г. Рубинштейн никогда не забывала о своих еврейских корнях. В музее современного искусства в Тель-Авиве существует павильон её имени, где открыта экспозиция миниатюрной мебели, которую она страстно любила собирать, равно как и обставленные “кукольные дома”. В рамках фонда Г. Рубинштейн и сейчас ежегодно выделяется полтора-два миллиона долларов для молодых талантливых художниц – на проведение выставок, укрепление здоровья, на творческие стипендии. В библиотеке музея, основанной с помощью фонда, находится более пятидесяти тысяч книг по искусству.
Гелена Рубинштейн была непредсказуемым человеком. Приступы щедрости перемежались у неё с приступами крестьянской и мелочной расчетливости; дни безволия - с месяцами честолюбия и стремления подавлять.
Обращая внимание на дату её смерти - первого апреля 1965 года (по русскому календарю – День смеха, а по американскому – День Дурака), газета “Нью-Йорк таймс” написала, что сама-то покойница дурой не была. Да, в её покупках не было системы, и странных приобретений в её коллекции столько же, сколько замечательных.
К чести её надо сказать, она не считала себя специалистом по искусству, но прекрасное часто по-настоящему волновало её. Может быть, искусство и было причиной тех нечастых и щедрых душевных порывов, которые её посещали.
ДОМ НА БОЛЬШОМ КАНАЛЕ
Какие качества необходимы коллекционеру, кроме любви к предмету, чутья и наличия денег? Нужен хороший вкус и быстрый глаз. Нужна способность соразмерять желание приобрести с умением удержаться от покупки.
И если для художника искусство – это поручение созидать, данное ему свыше, то для коллекционера это поручение собирать и сохранять продукты труда, сделав их достоянием многих. Завистники говорят, что коллекционерами движут тщеславие и желание обладания, жажда заработать. Но ценность и результаты настоящего коллекционного труда сомнению не подлежат.
Есть еще один важный аспект в нелегком собирательском деле. Речь идет об ответственности коллекционера перед художником. В истории искусства не раз бывало, что коллекционеры не только покупали работы из первых рук, но поддерживали художников материально и морально, угадывая в них настоящий талант.
Пегги Гуггенхейм была из числа лучших коллекционеров. Она не была богатым скупщиком и сборщиком произведений искусства, а скорее личным другом многих авторов, зачастую их дилером и рекламным агентом.
Она родилась в 1898 году в семье Б.Гуггенхейма, выходца из семьи швейцарских евреев, которые нажили состояние, владея угольными, серебряными и медными шахтами.
В 1912 году её отец оказался в числе пассажиров “Титаника”, не вернувшихся из этого трагического рейса. Травма от потери близкого человека преследовала Пегги всю её жизнь, и, как говорили недоброжелатели, именно отца она искала в многочисленных поздних связях.
По её собственным признаниям она росла одинокой богатой девочкой, стремящейся выйти из-под жесткой опеки семьи. Работая волонтером в книжном магазине, Пегги завязывает знакомства в кругах нью-йоркских интеллектуалов и художников. В 1919 она уезжает в Париж и вскоре становится женой молодого американского художника-дадаиста Л. Вайля. На портрете, написанном А. Курме, виден её открытый автомобиль Лоррен-Дитрих. Они молоды, веселы и богаты. Они наживут двоих детей – сына и дочь, но семью сохранить не смогут.
Среди парижской богемы её друзьями станут известный фотограф М. Рей, выдающийся скульптор К. Бранкузи, художник М. Дюшамп.
Когда в 1938 г. Пегги открывала галерею в Лондоне, именно МарсельДюшамп и будущий нобелевский лауреат по литературе С. Беккет настояли, чтобы она занялась современным искусством в силу его динамизма и жизнеспособности.
Она устраивает первые лондонские выставки В. Кандинского, И. Танги и Т.Ван Дусбурга, заодно покупая их работы, чтобы поддержать художников.
Несмотря на принадлежность Пегги к богатой семье, её личный капитал был совсем невелик. Отец погиб рано. Правда, благодаря связям матери, которая вышла из семьи банкиров, её родственники, победней, финансировали Пегги через банк. Опираясь на эти средства, покупая и продавая, ей удалось собрать свою чудо-коллекцию воедино.
В 1939 г. Пегги замышляет открыть музей современного искусства в Лондоне и вместе с искусствоведом Г. Ридом составляет список нужных авторов. Несмотря на надвигающуюся войну, Пегги начинает лихорадочно подбирать экспонаты, удивляя многих. Либо она верит, что фашизм пришел в мир ненадолго, либо пытается спасти искусство от гибели. Она говорит Дюшампу: “В идеале мы должны покупать по картине каждый день”. Она приобретает работы С. Дали, Ж. Брака, П. Мондриана. Ошеломляет Ф. Леже, купив “Человека в городе” в день вторжения Гитлера в Норвегию. Она покупает “Птицу” у К. Бранкузи в день вступления фашистов в Париж. Её последние покупки чудом покидают уже оккупированную Францию. “Вещами домашнего обихода” назвали эту посылку её друзья из Гренобля – и она, что называется,“проскочила” таможню.
В 1937-м вместе с её дядей С.Гуггенхеймом они учреждают художественный фонд, из которого в 1969 году начнется знаменитый музей на Пятой авеню.
А в 1942-м Пегги основывает галерею искусства ХХ века в Нью-Йорке. “В вечер открытия в одном моем ухе была серьга по эскизам И. Танги, в другом – по эскизам А. Калдера, - вспоминала Пегги. - Так я хотела выразить идею моего почитания как абстрактного, так и сюрреалистического искусства”.
Обложку к каталогу галереи сделает М. Эрнст, а издаст его отец сюрреализма А. Бретон, настоявший на своём любимом зеленом цвете букв при печати.
Вскоре в экспозиции появляются Марк Ротко, Дэвид Хейр, Роберт де Ниро-старший (отец известного киноактера) и другие американские модернисты.
В 1943 г. она открывает для себя молодого художника Д. Поллока, работавшего в то время плотником. Пегги назначает ему стипендию, устраивает выставки и активно продвигает его работы. Она финансирует его самое большое полотно, длиною почти семь метров, “Фреска”, которое позже подарит университету Айовы. Вообще для Пегги было характерно дарить произведения искусства многим небольшим музеям в разных странах.
В 1948 г. она привозит свою коллекцию в Венецию на выставку Биеналле, и влюбившись в этот город, решает в нем остаться.
На Гранд-канале выбирает некогда принадлежащий наследникам венецианских дожей дворец XVII века Палаццо Веньер де Леони, перестраивает его изнутри под экспозицию и открывает для посетителей.
Отныне в каждой из комнат – от холла до библиотеки, коридоров и спален - находится живопись и инсталляции мастеров модернизма.
В саду дворца поселились скульптуры Джакометти, Боччиони, Mура.
Cтарый дворец также предоставил крышу коллекции Д. Маттиоли, включающей работы итальянских футуристов, апологетов оп-арта, живопись Моранди и Модильяни.
Была ли счастлива Пегги Гуггенхейм – это вопрос, который обычно не принято поднимать, рассказывая о коллекционерах. Если говорить о несостоявшемся счастье в личной жизни и самоубийстве дочери-художницы, то никакой роскошью и видами Венеции эту боль не заглушить. И всё же в её жизни было немало радостей – и прежде всего от общения с искусством.
Собирая коллекцию, Пегги Гуггенхейм не пыталась воссоздать хронологию модернизма ХХ века. Она жила в среде художников; у неё были свои симпатии и предпочтения, и как истинный коллекционер она шла у них на поводу.
Более трехсот работ кубистов, абстрактных экспрессионистов, сюрреалистов говорят об авторах, о борьбе идей в искусстве ХХ века. Дело не в самых громких именах – от Пикассо до Дали и Клее, – и не в отдельном собрании африканского искусства. Сегодня её музей - самое значительное в Италии собрание американского и европейского модернизма ХХ века. Но главное – это то, что собрание Пегги принадлежит не только музею Гуггенхейма в Нью-Йорке, но практически каждому, кто захочет увидеть его и оценить.