ДУХОВНОСТЬ ОТ САМЫХ КОРНЕЙ

Талант открыть -
Как снова полюбить,
Как надышаться ветром
и зарею.
Талант открыть -
Как самого себя отрыть,
Заваленного мерзлою
землею.
Григорий Левин
Харизма - какое-то иррациональное обаяние. Дар свыше. Вдохновение, полет, зажигательная сила. Нечто непостижимое, но безмерно притягательное. Нечасто встречала я в своей жизни людей, харизмой обладающих. Художница Гульнара Циклаури - одна из них.
Встреча с таким человеком (а их сейчас принято называть звонко - харизматическая личность) - всегда подарок судьбы, и я была счастлива прикоснуться к осиянному разумом таланту удивительной этой женщины, всегда предельно внимательной, мудро благожелательной, действенно дружелюбной. И обаятельной --бескрайне. Ну а уж коль Господь к бесподобному этому коктейлю добавил еще и подлинный дар художника, остается только склониться перед щедростью небес.
Кажется, Сартр говорил, что нельзя жить и писать одновременно. Циклаури это утверждение опровергла: ее жизнь и ее живопись неразделимы, творить и дышать для нее - синонимы. И как творить! - Жадно, раскаленно, экспрессивно, всегда, в каждой картине, постигая тайны бытия, извечную трагическую настроенность души человеческой.
Для своей визитки художница выбрала ту самую картину, возле которой на каждой выставке потрясенно застывают зрители. А уж особенно те, кому довелось узнать и познать жизнь со всеми вывихами и извивами, увидеть ее отнюдь не только в розовом свете: скелет, прикрытый небрежно брошенной крахмальной скатертью, какой застилают стол на юбилейных торжествах. Тех, что мыслились этому - несостоявшемуся, не сумевшему, не «схватившему за полу шинели пролетавшего мимо Господа Бога», растерявшему все надежды, похоронившему мечты.
Что там? -
За углом, за поворотом,
Там - за гранью? -
Что там?
Многие, слишком многие, ставили перед собой этот вопрос, потому что человеку мыслящему (вот как превосходному поэту Давиду Самойлову) всегда кажется: что он что-то в жизни не доделал, не выполнил, не совершил... Что уж говорить о тех, кому и вовсе реализовать себя не удалось. Что за гранью бесплодных стремлений, немыслимых подчас усилий, впустую прожитых лет? Что? - Доживание? Самоедство? Нытье? Или все-таки попытки подняться с колен, отмести сомнения, начать снова? Каждый обращает эти вопросы к себе. Потому что самый дотошный твой собеседник, самый близкий друг и самый страшный, самый коварный враг - это ты сам. Думай! Решай! Действуй!
Потому-то так подолгу стоят люди у философского этого многослойного по мысли алогичного полотна, воспринимая его очень лично, перебирая в уме просчеты и проблемы - свои, а не того, от проигранной жизни которого и остался лишь скелет, с которого только что содрали и мышцы, и кожу. Эх!
Ну а шляпа? Мечталось-то подбросить вверх с победным криком, а вот... И еще одна аллегорическая, но образная невероятно картина несостоявшихся судеб - снова, будто одушевленные, шляпы, бросая в воздух, кричали «Ура!!». Но, увы, они, смятые, затоптанные, валяются на слякотной мостовой. Не приведи, Господи...
Этот мотив - ответственности за свои действия, авторства собственной судьбы - пожалуй, один из главных в творчестве Циклаури. Пример? Вот он: жалкий в своей никчемности, в неспособности за себя самого побороться, завязывающий петлю на собственной шее... Ох, как мы умеем это делать - виртуознейше.

А знаешь ты, как плачет дождь
И как грустит опавший лист?

«Опавшие листья» Циклаури великолепны. Во-первых, написаны они замечательно, профессионализм высочайшей пробы, как, впрочем, все у этой художницы. Живопись многомерна, полотно уходит и уводит куда-то вдаль, у каждого листка, как у человека, своя судьба. А в целом - это такой вот метафорический портрет неизбежности. Что может быть более неотвратимо, чем листопад, когда краски души, яркость желаний еще живы, но конец предрешен? Они, эти очеловеченные листья, не могут снова вспрыгнуть на дерево, их горение обернулось тлением. Это очень женская и очень эротичная картина, и тут уж требуются талант подлинный, аналитичность художественного мышления глубочайшая - чтобы передать трагедию увядания, противоречий гордого самоощущения себя женщиной и суровой реальности: пришла осень, а на пороге зима.

Когда прозрачный лист,
едва земли касаясь,
Застынет, и река заснет
в ночной тиши,
Стареющих подруг,
седеющих красавиц
Ты молча приведи
под сень своей души...

Эти строчки написал Виталий Коротич, вглядываясь в лицо стареющей своей возлюбленной. Но как сумела все это понять и отразить в своем живописном шедевре молодая, полная сил художница, перед которой простирается будущее, к которой благоволит судьба?
Не помню, кто это сказал: «Не флиртуй с судьбой без серьезных намерений». У Циклаури едва ли не с детства намерения были самые серьезные, и выбор однозначный - искусство. Жизнь, судьба, профессия, увлеченность, полная отданность - все это уместилось в одном звучном слове ЖИВОПИСЬ.
- Мне очень не хотелось бы, - говорит в беседе со мной Гульнара Циклаури, - чтобы у вас закралась мысль, будто я пессимистка. Ни в коем случае! Напротив. Картины мои оптимистичны. Именно потому, что призывают не сдаваться - никогда и ни при каких обстоятельствах. И это, мне кажется, очень важно в наше нелегкое, непредсказуемое, а порой и абсурдное время, перечеркивающее многие вековые моральные ценности, а в их числе - умение сострадать, понять чужие беды, поднять павшего. Помочь.
- А это так же страшно, как терроризм.
- Да, так же страшно. Процесс этот нужно, нет, должно остановить.
- И роль искусства здесь неизмеримо велика.
- Может быть, даже первична. Великий грузинский художник Нико Пиросмани мечтал о том, чтобы художники построили дом, в середине поставили огромный самовар, пили чай и говорили об искусстве. Вот только сейчас говорить недостаточно, искусство должно быть действенно, обязано воспитывать, звать к добру, отвращать от зла во всех его ипостасях. Об этом я мечтаю.
- Очень хочется, чтобы не было это лишь мечтой, чтобы только-только заступивший на вахту Времени XXI век не был таким жестоким, кровавым и страшным, как век двадцатый, чтобы мир и благоденствие были везде, на всех континентах - и в Америке, и в России, и в родной вашей Грузии.
- В прекрасной Грузии, где родилась я, где родились мои родители, деды, пращуры, где я научилась быть прежде всего человеком, дышать, видеть, чувствовать и сочувствовать, любить рисовать - сколько помню себя. Где получила отличное художественное образование на факультете искусств Тбилисского университета. Где нашла себя - в моей Грузии, которую люблю, которая живет и будет жить в моем сердце, куда бы ни забросила меня судьба.
Ну а сейчас ее величество фортуна забросила Гульнару, как и всех нас, в Америку, которая приняла и признала ее, как признает всех, кто любит и умеет работать, кто по-настоящему талантлив, чье творчество самобытно и, обогатив культуру родной страны, станет важной частичкой культуры американской. Закономерно, что после многочисленных экспозиций в Тбилиси, Кутаиси, Москве, потом в Тель-Авиве пошла череда американских - в Вашингтоне, Калифорнии, Нью-Джерси и в Нью-Йорке, Нью-Йорке, Нью-Йорке... Те работы Циклаури, о которых я рассказала вам и под впечатлением от которых нахожусь по сию пору, я увидела в зале, где незадолго до Нового года проходила юбилейная, десятилетию активной деятельности посвященная сессия ассоциации ученых из бывшего Советского Союза. Ученые более чем правомерно решили, что их торжественное собрание должно проходить на фоне вот такой замечательной, неординарной, «мыслящей», тяготеющей к символическим обобщениям проникновенной живописи.
Передо мной открылся мир новых идей мастера. Но это не было знакомством с творчеством художницы. Имя ее знала еще в Союзе - в Грузии бывала многократно и грузинское искусство почитала. Поэтому, услышав, что в известной манхэттенской галерее Gallery of Exit Art есть работы Циклаури, поспешила туда. Это было осенью 2001 года, вскоре после трагического «черного вторника».
«Руки» Гульнары Циклаури меня потрясли. Их не забыть. Это одно из самых выразительных, самых эмоциональных и самых значительных произведений среди сотен, нет, тысяч, посвященных трагедии 11 сентября работ разнонациональных художников. Я застыла перед бьющим по нервам, заставляющим сердце сжиматься от боли барельефом, лаконичным, гневным, обличительным... Но это не барельеф, не скульптура, а талантливейшее одухотворенное, полное невероятной экспрессии живописное полотно-метафора, выполненное в сложнейшей ренессансной технике кьяроскуро, требующей отточенного профессионализма. Тысячи погибших, безвинно убиенных. Лес рук, вздымающихся к небесам. Но еще - это обращение к нам: «Не допустите продолжения трагедии! Будьте бдительны!»
Сейчас картина в Библиотеке Конгресса в Вашингтоне.
У Экклезиаста сказано: «Двух одинаковых Богу не надо». Творчество одаренной художницы отличает узнаваемость ее работ, их непохожесть на чьи бы то ни было. Стиль - собственный. Хотя, конечно в нем элементы и сюрреализма, прежде всего, и экспрессионизма, и старого доброго реализма тоже. В картинах все загадочно и просто. Вкусовой ценз художницы высок, выбор парадоксальных сюжетов точен, духовный пульс учащен, ее потенциальная способность творить добро ощущается в каждой картине, жизнь наполнена смыслом и значением. Она не только живописец, но и книжный иллюстратор, и театральный оформитель, и дизайнер, ярко проявила себя, например, в дизайне мебели, за что немедленно ухватились практичные американцы. А еще она превосходный рисовальщик.
Передо мной альбом зарисовок - остановленные мгновения, как в фотографии. Циклаури рисует везде - в автобусе, в подземке, иногда на улице... Ее модели не позируют, они просто стоят, сидят, проходят мимо, не замечая того, что кто-то успел запечатлеть их облик, настроение, характер. Я бы так и назвала эту серию рисунков - «Характеры». Вот эта мгновенная оценка человеческой сущности, такой вот удивительный психологический экспресс-анализ встретишь нечасто - раритет, подаренный, наверно, свыше. Я смотрю на эти лица: какая гамма чувств, какой спектр затаенных переживаний... Здесь ожидание, надежда, невероятная концентрация отчаяния, плохо скрытая озлобленность, бесконечная усталость и, увы, куда реже - умиротворенность, спокойствие, радость... Интереснейший портретист - художница Гульнара Циклаури. Вот вам еще одна ипостась ее творчества. Любой ее работе свойственна новизна, любое произведение заряжает нас мощной энергетикой. И эти цветы тоже.
Неожиданно элегичные, нежные, говорящие на языке любви, они написаны маслом, но кажется, что это акварель - столь прозрачны краски, столь мягки линии и переходы. Какая пластика, какая чувственность, какая сексуальность - в цветах! Конечно же, вы читали в андерсеновской сказке: «Просто жить недостаточно. Каждый должен обладать свободой, солнечным светом и маленьким цветком».
Я долго думала, как назвать этот очерк, как несколькими словами - сразу, сжато - сказать все о художнице и ее творчестве. И тут я вспомнила слова, которые знаменитый живописец Оскар Кокошка адресовал другому замечательному художнику: «Духовность до самых корней». Это и о Циклаури тоже.