КУКЛА БАРБИ - ЛЕДИ МАКБЕТ НЬЮ-ЙОРСКОГО УЕЗДА

Газета «Нью-Йорк таймс» сообщила о смерти Дженеросы Пелоси, скончавшейся от рака груди. Она была вдовой миллиардера Теда Аммона, убитого почти два года назад в своём загородном доме в Ист Хэмптоне, аристократическом предместье Нью-Йорка.
В момент гибели Аммона Дженероса и Тед находились в процессе развода, но он не был завершён, поэтому Дженероса официально считалась его вдовой. Вскоре она вышла замуж за Даниела Пелоси, взяв его фамилию. Но успела и с ним развестись. Знакомство же их состоялось в том же Ист Хэмптоне, где Пелоси устанавливал систему сигнализации в недавно реконструированном доме Аммонов.
Гибель Теда Аммона до сих пор обсуждается в прессе и на телевидении. Он был заметной фигурой в американском истеблишменте, его называли финансовым гением, генератором «безумных» идей, обладающим фантастическим чутьём к тому, когда и куда надо делать инвестиции. И источник его доходов в секрете не держался. Многомиллионное состояние он сделал за последние десять- пятнадцать лет. Выходцем был вовсе не из элитарных слоёв, что называется, self-made man. В Линкольн центре, где состоялась его поминальное чествование, он возглавлял секцию джаза. Много занимался благотворительностью. Скажем, организовал фонд для стипендий нуждающимся студентам в Университете Бакнел, который сам закончил.
Версия, что его убийство связано с бизнесом, сразу отпала. Но оно так и осталось нераскрытым. Аммона забили насмерть бейсбольной битой, ночью, в его спальне. В доме он был один. Сигнализация почему-то оказалась отключена. И собаки не лаяли, по крайней мере, соседи ничего не слыхали. Хотя этих двух спаниелей воспитали так, что любого пришельца приветствовали, махая хвостами столь усердно, что казалось, вот-вот они оторвутся.
На поминальной службе в Линкольн-центре Дженероса не присутствовала. Детей - близнецов, Алексу и Грэга, привели родственники Теда. Им исполнилось по одиннадцать лет. Мы, наша семья, знали их трёхлетними и звали их тогда Светлана и Руслан.
...Эта американская пара, Тед и Дженероса, появилась у нас на даче в Переделкино в 1992 году. Мой муж возглавлял Российский фонд милосердия и здоровья и его попросили помочь в усыновлении двух сирот, находящихся в детском доме Ужгорода. Процедура оказалась сложной, связанной со множеством бюрократических проволочек, к тому же Алекса - еще Светлана, страдала болезнью печени, лежала в больнице, и Андрею, моему мужу, медику по образованию, поручили вести переговоры с врачами.
У нашей семьи сомнений не вызывало, что для детей, чья мать лишена родительских прав, а отец неизвестен, шанс обретения семьи необходимо реализовать. Когда это случилось, и их, двух заморышей, к нам в Переделкино привезли, переодели на наших глазах из сиротской одежки в домашнюю - у Дженеросы руки тряслись - опять же сомнений не возникало, что нам довелось участвовать, приобщиться к счастливой сказке, редко, но всё же сбывающейся в теперешние жёсткие времена.
Кто такой Тед, мы не знали. Про американцев принято считать - они-де все богатые, что далеко от истины. Мы на этот счёт не заблуждались. Дженероса брильянтами не полыхала, Тед, высокий, поджарый, был сдержан, скуп и на слова, и на проявление эмоций, что нам, скорее, понравилось. И что наше знакомство продолжится, нисколько не предполагали. И каким образом - тоже.
Тед - и тут проявился его характер, чутьё - предложил помощь в ситуации для нас действительно и непростой, и наиважнейшей. Наша дочь после швейцарской школы, когда мы в Россию вернулись, поступила в Москве во Французский лицей при посольстве, где в то время была единственной русской. Хотелось, чтобы она его закончила, получила диплом, признанный в мире наилучшим на этапе среднего, школьного образования. Андрею же предложили контракт снова в Женеве, где Французского лицея не было, а вот в Нью-Йорке он был. И Тед предложил стать Витиным опекуном, в чьи обязанности входило посещение родительских собраний, встречи с педагогами и прочее, что было официально, по всем правилам, с печатями нотариуса, засвидетельствовано.
Мы опять же не предполагали, что в положении Теда именно время, личное его время - самый щедрый дар, на который он способен. И если он за что-то берётся - это гарантия абсолютной надёжности
Вита жила в английской семье, неподалёку от дома Теда, у Сентрал парка, на девяностых улицах, между Пятой авеню и Мэдисон, бывала у него, гуляла в парке с близнецами, на глазах превращающихся в милых, смышлёных, веселых, нормальных детей.
Навещая дочь, останавливались мы у Теда. Пятиэтажный, вытянутый вверх, особняк с садиком - роскошь для Нью-Йорка. Уж как для кого, а, на мой взгляд, есть вещи заоблачные, которым не завидуешь. Хотя лучше вообще не завидовать ничему, никому. И мы, честно, вовсе не вникали в такие возможности, что нам не снились. Однажды неделю прожили в этом особняке вообще одни, без хозяев. Меня тревожило одно: сигнализация. Успеть бы её снять, нажать нужные кнопки, а то ведь черт знает что начнётся. Всюду видеокамеры. Тед, как случилось, что ты сигнализацию не включил там, в Ист Хэмтоне? Ведь мы и там у тебя бывали, ночевали, и там всё видеокамерами было напичкано. Почему, почему?!
Что, видимо, еще расслабляло, отвлекало от мыслей о миллионах: сам Тед. Держался так просто, так естественно, в шортах, в майке с оттянутым воротом, и посуду собирал со стола, совал её в мойку раньше, чем я успевала рот раскрыть, чтобы предложить свою помощь. Прислугу у них мы не видали. Как и Дженеросу. Она постоянно где-то отсутствовала, что я считала за благо. Насколько Тед к себе располагал, настолько она - нет. Даже внешне: кукла Барби, с детства мне ненавистная. В конце пятидесятых отец привез из Штатов два таких экземпляра, мне и сестре, тогда они назывались «мисс Пам». Я немедля отвинтила у своей длиннющие, до подбородка, ноги, с немотивированным, родители сочли, варварством. Объяснить, что вызвало мою ярость, я не могла. Теперь знаю - лицо. Стандарт, безликость алчной всеядности, и хотя бы тень самости, индивидуальности, стёрта, скрыта. В толпе не признать. Манекен. Хорошо, пока за витриной, недвижим, но страшно, если начинает действовать.
Впрочем, мы с ней обоюдно друг другу не нравились, что женщинами распознаётся сразу. Если вдруг она возникала после скачек - Тед держал для нее лошадей, - после вернисажей - увлекалась фотомонтажом, - что-то тягостное в атмосфере возникало. Андрей после ворчал: это из- за тебя, за что ты её невзлюбила?
За то, что муж её, неважно кто, утирал детские носы, рты и задницы, пока она где-то порхала. За то, что в воскресные дни она оставляла свою семью одну. За то, что именно в её присутствии становилось ясно, что мы не их поля ягоды. За то, что как она себя вела, свойственно тем, кто мгновенно разбогател, не вложив в это никаких собственных усилий.
Короче, она олицетворяла тип, мне знакомый и отвратный на моей родине. Из-за таких мы оттуда уехали. А Тед нравился всё больше. Человек, если он человек, остаётся им и при больших деньгах.
...Нас с мужем из Колорадо в Нью-Йорк сорвал телефонный звонок: о гибели Теда сообщил его компаньон, первым увидевший окровавленное тело. Тед, с его пунктуальностью, на совещание не явился. В Ист Хэмптон вылетел вертолёт. В доме ничего не пропало. Расследования ни к чему не привели. У всех подозреваемых нашлось железное алиби. Но я, отнюдь не любительница детективов и тем более не сочинительница, абсолютно была и теперь уверена, кто Теда сгубил. И не я одна. Сестра Теда, с которой мы общаемся, считает так же. И что с того? Убийцы, наверняка нанятые, не оставили следов. Но что совсем удивительно: сам Тед подозревал о грозящей ему опасности, и Сандра, и друзья советовали ему нанять охрану, а он их советам не внял. Почему?
О предстоящем разводе с женой говорил нашей дочери. И что она, Дженероса, восстанавливает против него детей. Жили они уже раздельно, он оплачивал апартаменты в дорогущем отеле, супротив музея Метрополитен, где она жила с Пелоси. Дикие суммы, даже для миллионера. Дженероса гуляла напропалую, будто мстя. За что? Кто ж может знать? Тед, со стороны если глядя, был идеален во всём. Но ведь бывает, идеальность-то и бесит.
Я слаба в перечислении нулей. Затрудняюсь припомнить, сколько бы Дженероса получила при разводе, а сколько ей выпало в качестве вдовы. Об этом в газетах писали, но забыла. В любом случае бед бы не знала. По нормальным понятиям. Но что-то ею двигало, отчего решилась - вот ведь, решилась - искушать Бога, судьбу.
Пелоси? Этот фактурный электрик? Тед не был красив - был очарователен. Хотя о вкусах, как известно, не спорят. Может быть, страсть? Тем более при её бездеятельности, разве что увлечённости лошадьми, не получившей образования, профессии и к материнству не проснувшейся, куда же себя девать? А Тед занят, у него всё по часам, минутам расписано. Между тем , это мы наблюдали - детям, их воспитанию он отдавал всего себя.
Вижу, вот сейчас вижу: тропинка в Ист Хэмптоне, где на велосипедах едут Алекса и Грэг, а за ними, наседкой над птенцами, Тед крылит. За ними бежит. В животе холодеет: картина семейного счастья, полного, никаких проблем. Сказка сбылась. Из нищих - в принцы. Наши, российские сироты - наследники колоссального состояния. Мы тогда уже знали: у Теда компания по рекламе в цветных вкладках во многих, самых престижных американских изданиях. Империя. Господи, спаси и сохрани!
Приглашаем их в ресторан. Не знаем ведь, что встреча наша незадолго до гибели Теда. И дети! А у нас в Переделкине им дали апельсин, и они испугались, не знали, что это, как есть. Тут взяли в руки меню, чинно изучали. Грэг выбрал спагетти, ловко, со знанием дела управился с блюдом. И сколько достоинства, сколько доверия излучали их детские лица, их глаза.
И чтобы всё это разрушить собственными руками? Да, не доказано, что она, Дженероса, подстроила убийство мужа. Но она ломала и сломала души детей, из детдома взятых, еще раз осиротевших. Когда Тед погиб, увезла их в Англию и там сдала в интернат, привилегированный, для очень богатых. Но детям-то как - дома, семьи снова лишённым? Пусть и с миллионными наследством, как, кем они там себя чувствовали? Светланой и Русланом, которых еще раз бросили. И какая им разница, что сделала это не мать- пьянь, а кукла Барби.
Ну утешалась она с Пелоси, теперь уже в английском поместье, тоже Тедом купленном. И нате-ка, Пелоси, электрик, от неё, богатейки, убёг - вот тебе Америка! - вернулся к семье, многодетной. В интервью мелькало: жизнью в Англии, пусть и роскошной, не доволен, там их с Дженеросой общественность местная не приняла, сторонилась, в гости не звала и на зазывы не отвечала. Казалась бы, ну чего, Дженероса-то миллионы унаследовала. Но хоть и недолго, там видели Теда, видели, возможно, как он возится с детьми. Или не видели, а зрели. В корень. Тед был муж, отец, а Пелоси - «муженёк», так и в прессе его прозвали. И парень не выдержал. Истеблишмент задавил, а точнее, глас народа, общественное, какое-никакое, а мнение.
Тут, на мой взгляд, тоже интересный поворот: Пелоси от Дженеросы ушел, хотя мог бы стать наследником миллионов. Она уже болела, и он, судя по фотографиям, диагноз знал, держал перед фотообъективами её за руку в больнице. И рванул прочь. Как соучастник преступления, как слабая душа, как мужчина с замутнённой душой, которому эта женщина была и осталась чужая? Мучился , сколько бы не заплатили, вдали от привычного, родственного, от своего клана, семьи? Неважно. Всё равно, коли поддался, падаль.
А Тед всё терпел и всё бы стерпел. И вот тут заковыка. Почему, с какой стати?
Жизнь любого умершего, рано или, поздно выворачивается наизнанку. Разнятся только масшатбы - околоточные либо на всю страну. Жизнь Теда, понятно, всю изживали и ничего порочащего не нашли. Разве что после женитьбы его на Дженеросе друзья Теда, прежние, многолетние, в их дом, какие бы там не закатывались приёмы, наведывались всё реже, всё с меньшей охотой. Бульварная пресса все- таки достала. По свидетельствам, Тед в последнее время бы замкнулся, предпочитал одиночество. Мне же кажется, одинок он был всегда.
Как творец, как тот, кто делает деньги изначально свои, нажитые им одним, первопроходцем. И, видимо, это сродни экстазу, когда свидетели, соучастники не нужны. Он - пёр вперед и хотел одного, чтобы его не отвлекали.
Финансовый гений, потрясающее на инвестиции чутьё - и такой чудак. Это как? Ум, блестящий в одном, отказал в другом? Деньги сумел несметные нажить, а что такое жизнь так и не догадался? Да так. Ради этой немудрёной мысли текст и написан.
Если кому еще не ясно, поясняю, как в букваре. Деньги правят миром - и ладно, пусть. Но было и есть, и будет то, что деньгам не подвластно. И если про это забывать, не учитывать по причинам, допустим, сверхзанятости первоочерёдным, насущным, что якобы должно обеспечить всё, - тут коллапс.
Тед, милый, замечательный Тед, во всем поспевающий, ты Шекспира читал? Лескова нашего, Островского - точно нет. А там всё предсказано, предвидено, и про Дженеросу тоже. Хотя она не Катерина Измайлова, другой тип, но кое в чем сходный.
Литература - не безделица, она и питает, и упражняет мозг, душу. Воспламеняет воображение, но и является предохранителем, защитой в обстоятельствах для человеческой истории не новых, вечных. Так только кажется, что злодейство, коварство можно изжить. А они в нашей природе неизбывно. И никакой закон, никакие стражи порядка не спасут.
На днях Дженероса умерла. От рака груди. Он оказался запущенным, что в Америке, при поголовных обследованиях тех, кто застрахован, странно. Бог что ли вмешался? Её наказал? Но почему бы, ему Богу, не вмешаться, когда Тед уехал в Ист Хэмптон? Один, с собаками- дуралеями, обрекая себя на жертву злодейского умысла?
Он не знал, не хотел, ему было недосуг вызнавать, кого выбрал партнёром по жизни. Выбрал Барби. Американский стандарт. Возможно, купил. А что не за -дешево, какая разница, кто ж считает, у кого деньги на прихоти есть? Расплата - отравленные грибочки.