Размышления под листопад. Как я снимался в американском кино.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. ВТОРНИК

Какая удивительная осень в Нью-Йорке… Зеленые деревья медленно, в ритме танго, сбрасывают с себя желтые листья, а те как бы с укором глядят на родителей. Опавшие листья поют свою песню - грустную, нежную. Точно так и у людей: молодой мужает, взрослеет, взрослый становится все старше. Живет воспоминаниями…
Я навсегда запомню эту осень. Меня пригласили сниматься в американском фильме под названием «Странно думать, что каждый имеет отца». Трудная роль на английском языке.
Я просыпался в пять утра, принимал душ, брился и выходил к машине. Через полчаса был в Манхэттене, откуда вся группа отправлялась в Нью-Джерси. Рядом со мной в такси молодой человек. Первое утро. Холодно. Мы знакомимся и определяем маршрут. Парень работает только по ночам. У него опухшие веки, стиснуты губы. Молчит. Я его рассматриваю. Мой герой в фильме, как и он, работает ночью. Он встает в четыре утра. У него тоже слезятся глаза. Я играю выходца из Риги, пожилого господина, но еще далеко не старца - лет пятидесяти. В прошлом он много пил, расстался с семьей.
И вот спустя десять лет находит в другом штате дочь, предупреждает ее о своем приезде.
Режиссер фильма - Иннид Зенталис - строгая и ответственная. Снимает по-мужски, почти не улыбаясь. Добивается правды. Для нее очень важен результат, ведь это дипломная работа. Она совсем не сентиментальна. Требует стопроцентной отдачи от всех. Для меня это безумно сложно. Я эстрадный артист, может быть, не совсем комик, но уж точно - не трагик. А здесь драматическая ситуация, и я должен быть органичным и убедительным. Это все произойдет, но потом, через десять дней, а сегодня - день первый… Каждый день я буду возвращаться домой в десять вечера. Утром и вечером за рулем будут разные водители - разные люди, одинаково любящие Нью-Йорк и с удовольствием вспоминающие свою родину.
Вот мы и приехали. Завтра опять подъем ровно в пять.
Я до такой степени уставал, что только прикасался к подушке и тотчас засыпал.

ДЕНЬ ВТОРОЙ. СРЕДА

Утро будет похожим на предыдущее. Но только утро. Я сажусь рядом с водителем. На сей раз это уже немолодой мужчина из Одессы. В той жизни он прекрасно зарабатывал и имел много свободного времени. В Америке он много работает, мало зарабатывает, но не грустит… Всю дорогу я его слушаю, но, если закрыть глаза, то будто бы и не его, а Леонида Утесова - так поразительно похожи голоса, причем не только голоса, но и интонация, от которой никогда не хотел отказываться Леонид Осипович. Мы были знакомы. Меня представил ему конферансье Олег Милявский. Во время нашей первой встречи Утесов много шутил, но с особым удовольствием рассказывал, как его жена слушала анекдоты. Она была серьезна, как могло показаться, очень внимательна, но когда приближалась кульминация и все предвкушали долгожданный конец, она вдруг спрашивала, не забыли ли посолить суп или положить приправу в готовящееся мясо. История забавная, но с какой нежностью он говорил об этом. Было и смешно, и трогательно. Потом, на вечере Памяти Утесова я вспоминал об этом эпизоде. Было смешно и больно.
Ну вот мы и приехали в Джерси-Сити. Сегодня снимается сцена телефонного разговора дочери и отца. Он хочет встретиться. Чувствует себя скверно, так как недавно перенес тяжелую операцию. Теперь у него есть три свободных дня, ему бы так хотелось провести их вместе. А дочь не готова. Она помнит скандалы, слезы матери. Да, это было давно, но она не забыла. Очень многое из того, что было, помнят всегда…
Я всегда мечтал быть конферансье, хотя всю жизнь страстно люблю театр. В детстве познакомился с артистом Киевского Театра имени Леси Украинки Николаем Зиминым - сухопарым, маленького роста человеком, игравшим только эпизоды. Он жил один, ко мне относился как к сыну, и я мог много раз смотреть полюбившиеся спектакли. Меня, мальчишку, театр покорил, но я им не бредил. Зато видел себя в кино. Марк Бернес - единственный актер нашего кино, которому хотелось подражать. И еще - Жан Габен. Себе можно не лгать: я хотел играть в кино, но только роли этих удивительных артистов.

Я БОЛЬШЕ НЕ БУДУ ВЕСТИ УЧЕТ ДНЯМ

Это был один долгий, трудный, прекрасный день. Потом я буду говорить, что целый месяц жил в Америке. Действительно, рядом были актеры американского театра и кино. И они не знали русского языка…
А потом я вновь вернусь в русскую Америку. Но вернусь другим. Наверное, недели две я не мог подойти к телевизору. Я вел совсем другой образ жизни, строгий, сдержанный.
Конечно, если бы в конце 1992 года (а в Америку мы приехали в начале 1993) я сказал своим знакомым, что буду играть в театре вместе с прекрасными, знаменитыми актерами, надо мной бы стали смеяться. Но жизнь - это даже не самый трудный кроссворд.
Сейчас мое состояние похоже на то, которое я испытывал, когда готовил свою первую роль в театре. Было жаркое Нью-Йоркское лето, невыносимо душно, и я выдержал. Я ложился и просыпался с ролью. Моя ответственность и собранность были поразительны. Впрочем, я давно понял, что рожден для экстремальных ситуаций. Когда в каком-то городе был сложный концерт - всегда посылали меня. Я находил простые и точные решения. И всегда выигрывало дело. Это умение собраться и полностью отдаться работе всегда спасало меня. Вот и теперь оно мне пригодилось. Господи, благодарю!
Я должен был сыграть в этом фильме судьбу. Одинокий человек, который в трудный миг жизни хочет покаяться. У него не получается, потому что это легко только на словах. На самом же деле это невероятно сложно. И мне сложно было это играть, очень сложно играть, когда режиссер периодически меняет задачу, когда прямо на съемочной площадке меняется текст, когда рядом с тобой чужие люди, которые только потом, поверив и полюбив тебя, станут родными. Я, естественно, не мог говорить так же красиво и складно на английском, как на своем языке. И они не сразу попали под мое обаяние. Но это произойдет, и я услышу в свой адрес аплодисменты и слова признания и уважения, но все это будет потом, через много дней, а до этого как будто надо будет пройти трудный перевал без ночлега и воды. Когда мне становилось особенно тяжело, я представлял, что за мной погоня, а я должен успеть на жизненно необходимую встречу, или что мне говорят: «Сегодня у Вас болит сердце, но после этой дороги Вам станет легче, Вы будете по-другому жить!» И вот ради семьи, ради маленькой внучки, которая ни в чем не нуждается и знает, что такое семейное счастье и любовь родителей, (а мне в жизни пришлось испытать нечто другое), хотелось выиграть эту игру!
Эти дни помогли мне узнать другого человека в себе. Я по гороскопу Близнец. Так вот второй, сильный и добрый, спас меня. Я вспомнил за этот месяц всю свою жизнь Я прошагал всю нашу страну, увидел глаза родных и близких. Я был в детстве, юности, в своем зрелом возрасте. Я был в начале своего актерского пути. Рядом со мной всегда были настоящие профессионалы. Вспоминая всех, я страдал, плакал, смеялся и опять страдал. Я видел, как опускается занавес моей жизни, и ждал, когда на сцену выйдет другая жизнь…
Я вспомнил свою первую партнершу в театре - актрису божьей милостью, разговаривал с ней, просил помочь, потому что американская актриса, игравшая мою дочь, вначале относилась ко мне не как к актеру, а как к бросившему ее когда-то отцу, она меня не любила, она помнила мои дурные поступки. Кто знает, может быть это ей помогло. Она сыграла потрясающе. Актрису зовут Анна. Она только потом скажет, что благодарит Бога за такого партнера, только потом будет говорить о своей нежности, но это будет потом, а до этого надо пройти через дикую усталость и молчание, которое на всех языках - молчание.
Часто в перерывах я мысленно звал свою первую партнершу. Я единственный, кто знает о ее большой любви, о ее романе. Он длится давно. Роман, подобный грому. Как она трепетна и нежна, как настойчива и покорна, и мне она открыла свою тайну. Их любовь взаимна. Они полюбили друг друга с первой встречи, и она боготворит его. Не буду скрывать. Театр - вот ее любовь. Ее муж - психотерапевт - как-то сказал нам, актерам: «Театр - это болезнь, и, увы, неизлечимая, но пока вы больны - вы счастливы».
Меня зовут, перерыв закончился. Американцы ждут меня. Потом все в съемочной группе станут моими друзьями. Они молоды. Это будущее американского кино. Скоро их выход. Они счастливые люди. Я уверен, у них будет успех. Пусть он не покинет их никогда.
Каждая новая сцена давалась все труднее и труднее, причем, в кино, как известно, один и тот же эпизод повторяется много раз, и нужно сохранить состояние, и играть одну задачу. Перед каждой съемкой предупреждают, что это репетиция, тем не менее камера снимает, и очень часто именно эти моменты оказываются лучшими.
Вся группа - и помощники режиссера и оператора - Альбино Морзетти, и даже молодые женщины, подающие чай и кофе - будущие режиссеры и авторы, сегодняшние студенты Университета. Руководит ими Борис Фрумин - кинорежиссер, который давно живет в Нью-Йорке, воспитал много талантливых режиссеров. Это была не просто группа. Была семья. Все помогали друг другу, поддерживали, работали в атмосфере любви и согласия. Вообще-то, любой творческий коллектив - семья, и если кто-то сфальшивит, она распадется, как семья, в которой потеряна любовь.
За этот месяц, пока шла подготовка к съемочному процессу, я еще раз убедился в том, что артист не играет лучше, если днем он вынужден заниматься не своим делом. Актеры первого русско-американского театра «Блуждающие звезды», где я был занят в нескольких спектаклях, дабы выжить, освоили разные профессии, работали много и тяжело, но все равно находили в себе силы радовать зрителя.
Театр… Ведь это не зрелище, а прежде всего, возможность убедиться, что ты не одинок на свете. И особенность нашей жизни здесь такова, что это ощущение мы не сможем испытывать, смотря спектакли, привезенные из России, даже если они очень талантливы. Именно свой театр, свои актеры, которые видят мир, чувствуют, испытывают все то, что и все здесь, действительно могут помочь оттаять душе, такой истерзанной и испуганной в мучительных условиях привыкания к новой жизни.
…Я потерял счет дням, но удивительное состояние приподнятости не покидало меня. Я ждал нового дня, я ждал испытаний, мне нужны были ошибки, которые потом станут победами.
Когда я уезжал из Москвы, не думал о трудностях и не готовил себя к ним, почему-то полагая, что все равно выплыву. Не учил английский, не осваивал компьютер. Я надеялся, что Бог меня не оставит. Ведь я всю жизнь честно служил сцене, веселил, как умел, людей, которые на мою любовь к ним отвечали взаимностью.
Когда кому-то плохо, мне тоже становится плохо. Я уезжал из Москвы ранним морозным утром, мой город спал, я пожелал ему счастья и сказал себе: «Надо разбогатеть и помочь людям». Второе делаю всегда…
Конечно, моя родина не останется без композиторов, артистов, музыкантов. Нельзя, чтобы осталась клумба от поля. В России все будет - и футбол, и театр, и песня. А пока… Как сказал Виктор Некрасов: «Лучше умереть от тоски по родине, чем от злости в своем доме». Как тяжело обо всем этом думать…
…Три дня мой герой будет рядом с дочерью, три дня, каждый по-своему, он и она, будут пытаться идти навстречу друг другу, но, увы, так и не станут родными, не станут Отцом и Дочерью. Эти дни будут наполнены краткими вспышками доверия, но лишь вспышками. Девушка хотела бы полюбить этого усталого человека, но не может, не получается. Не получается простить…
Этот фильм нужно посмотреть. Он о том, как человек сам рушит свою жизнь, о том, что все равно за каждый прожитый день будет предъявлен счет. Придется платить.

ПОСЛЕДНИЙ СЪЕМОЧНЫЙ ДЕНЬ

Он закончился, как и начался в пять утра. Двадцать четыре часа. Снималась сцена прощания. Отец и дочь обняли друг друга, и хотя не отпускали сразу рук, как бы показывая свою нежность, понятно, что на самом деле они так и не пришли друг к другу. А потом камера покажет большие грустные глаза…
Уверен, что зрители, как и я, будут сочувствовать этому человеку, разбившему себе и другим жизнь. Но я также уверен, что никому не захотелось бы оказаться в его ситуации. Может, кому-то это поможет остановиться. Пока не поздно…
Мне кажется, что самое большое счастье, если рядом с тобой всегда будет человек, который искренне тебя ценит и уважает, который желает тебе удачи. Этот человек очень грустит, когда у тебя болит сердце… Это может быть и не жена, но обязательно друг, который радуется твоему телефонному звонку, который просит за тебя Бога.
Моему герою никто не желает удачи, никто не ждет его звонка, а если он и раздался, ему совсем не рады. Грустный фильм о грустной судьбе. Жаль.