ПРИВЕТСТВУЙТЕ ЗАНОВО – МИГЕЛЬ АДРОВЕР!

Известный нью-йоркский гуру моды, Мигель Адровер, опять появился на звездном небе околомодной тусовки. Не каждый может похвастаться таким головокружительным прорывом и уверенно взобраться на ее Олимп, как это сделал он. Дизайнер испанского происхождения, Адровер прибыл в Нью-Йорк в начале 90-х, и в течение всего нескольких лет без особых усилий стал одним из самых многообещающих дизайнеров авангардных помостков. Эксперты пытаются разложить по полочкам составляющие успеха - потрясающий крой, новаторские идеи, совершенные формы, завораживающую эстетику этнических и графических рисунков, максимальное использование ручного труда. Однако эти достоинства вполне могли остаться незамеченными, затерявшись в сонме коллекций других амбициозных и жаждущих славы дебютантов.
В 1995 году на пару с американцем по имени Дуглас Хоббс Адровер открывает бутик «HORN» на East Village (с первых же дней начали одолевать поклонники), где им повезло пустить с лотка разработанную ими самими линию одежды, а также работы других популярных дизайнеров, таких, как Александр Маккуин.
Выйдя на подиум всего с двумя коллекциями, он мгновенно завоевал симпатии, восхищение, и имя его еще долго пребывало на устах переменчивого в своей любви Нью-Йорка. Первая коллекция, под автобиографичным названием «Manaus-Chiapas-NYC», представленная в 1999 году и вторая, «Midtown», завоевали широкую популярность и признание за чистоту линий покроя, особое чувство цвета, не говоря уже об оглушительном возврате к Burberry jacket, которое закрепило за ним репутацию настоящего художника среди дизайнеров.
Пока по подиумам разгуливал всегда возвращающийся классический стиль, такие законодатели моды, как Диор, Миу-Миу, Луи Виттон, и вместе с ними Адровер приветствовали появление «милитари». Яркие цвета сменились на серо-зеленый, хаки, грязно-коричневый в виде бойскаутских костюмчиков и рубашек с застежками на все пуговицы. Эта тема не нова. Впервые ее появление можно было заметить после окончания Первой мировой, в 60-х годах это было связано с войной во Вьетнаме. Раз появившись на подиуме, военная форма стала силуэтом, выступающим против войны.
Представив коллекцию «Manaus-Chiapas-NYC», Мигель Адровер показал переселенку, вынужденную спасаться бегством в дальние края - из Бразилии в Мексику и далее в Нью-Йорк. «Я далек от стремления эпатировать, когда вывожу на подиум модель с оружием в руках. Все дело в желании показать реальность как она есть, и рассказать историю женщины, вынужденной бороться за выживание. Я часто видел их по телевидению - вооруженных беженок, будь то в Бразилии или Мексике. Но опасность подстерегает везде, даже в Нью-Йорке».
В 2000 - 2001 годах Адровер закрепил свой успех показом коллекции «East», навеянной путешествием в Египет, и «Midtown» - взгляд на уличную моду и яркие типажи нью-йоркских пешеходов. Он был награжден почетным призом Perry Ellis - «Лучший молодой дизайнер» и номинирован на получение приза «Vogue Fashion» как лучший авангардный дизайнер года. Так комментировал Микки Бордман Нью-Йоркскую коллекцию Адровера осенью 2000 года: «Это шоу, на котором все - «кумиры и поклонники» - от простых воздыхателей до таких знатоков, как Анна Винтур (главный редактор американского журнала «Vogue»), сидели, затаив дыхание. И Мигель не разочаровал. Воочию можно было убедиться, как гениальная изобретательность Адровера на знает предела: к примеру, сумка Lui Vitton оказалась прекрасным материалом для пошива одежды (вставка со спины), или чудо-платье, одетое наизнанку, свежий взгляд на Burberry plaids. Этот юноша - огромный талант». Появился и первый солидный спонсор - финансовая группа Pegasus Apparel Group, заключившая с дизайнером многомиллионный контракт. Это - из истории взлета.
И тут Судьба уготовила ему злую шутку. Он оказался вне бизнеса, когда в сентябре 2001 года его ода Востоку не вписалась в поворот времени. За два дня до событий 11 сентября в Нью-Йорке Адровер показывает, пожалуй, самую завораживающую из своих коллекций - «Утопию» с использованием мотивов исламской культуры. Этого ему не простили ни американские СМИ, ни спонсоры. Оставаться в Америке не представлялось возможным. Тогда ему пришлось осознать, что годы упорного труда пошли насмарку. Судьбе было угодно закалить характер дизайнера таким образом, оставив его одного на распутьи. По всей видимости, это единственно верный способ - остаться одному, чтобы обдумать свои дальнейшие шаги, обрести веру в себя и стать на ноги. Не забывайте к тому же, что амбиции молодости не уходят, и, однажды достигнув вершин, очень тяжело скатываться обратно. Он уезжает в Египет...
И вот снова неделя высокой моды в Нью-Йорке 2003 года. Нет недостатка в знаменитостях, мелькающих там и здесь. Присутствующие на показе Ральфа Лоурена Элизабет Харлей и сэр Элтон Джон, не дождавшись интервью мэтра, переметнулись в соседний павильон, где проходило самое запоминающееся шоу недели - показ Мигеля Адровера. Появившись снова, он в большей степени опирается на друзей и коллег, которые вместе с ним безвозмездно работают над новой коллекцией «Гражданин мира». Тот же Микки Бордман, спустя 3 года, приветствует возвращение легендарного дизайнера. Комбинация мотивов улицы, отвлеченных силуэтов и кажущихся тяжелыми и несуразными деталей, потрясает. Шоу началось с демонстрации доминиканских мотивов - майки, шорты и джинсы. Совершенно очаровательными оказались матросская форма, дополненная элегантным мужским галстуком. Шоу поразительно приняло черты доминиканской улицы, и по подиуму стали перемещаться мужчины, одетые в костюмы «djellabas», и женщины с обнаженным верхом. Некоторые из моделей были подстрижены очень коротко, что создавало облик красоты, окутанной юным совершенством, носившим спартанские шорты и намек на блузки. Вся эта необычность, представленная с такой легкостью, пробудила любопытство и широкий интерес. «В целом это была группа вертикальных и горизонтальных символов, исполненная с редким мастерством».
Надежда, та, которая умирает последней, поселилась вновь в душах поклонников Адровера, хотя они с полным правом могли подписаться под этими словами: «Другим предавшийся мечтам, Я все забыть его не мог. Так, храм оставленный - все храм, Кумир поверженный - все Бог!»