К столетию кишиневского погрома

«Встань и пройди по городу резни...»
Хаим Нахман Бялик

Язык обычно заимствует слово из других языков, если понятие, выраженное этим словом, отсутствует в родном языке. Однако бывают и исключения из правила. Русское слово «погром» вошло во многие европейские языки в начале двадцатого века, хотя само понятие, выражаемое этим словом, было хорошо известно с древнейших времен и в разных странах. К сожалению, хулиганские действия толпы против тех, кто каким-то образом отличался от основного населения, давно уже были не в новинку. И, конечно, традиционными объектами таких нападений были евреи (хотя и не они одни). Почему же именно в начале двадцатого века это русское слово вошло в разные языки и стало, можно сказать, международным?
Основная причина этого, казалось бы, чисто лингвистического явления - Кишиневский погром 1903 года. Надо признать, что Кишиневский погром - не первый в России и отнюдь не последний. Тем не менее именно он оказал особое влияние в первую очередь на развитие самосознания мирового еврейства и на формирование международного общественного мнения. Сейчас, через сто лет после кровавой бойни, наш долг не только вспомнить погибших, но и подвести какие-то итоги. Что знает средний русский еврей о Кишиневском погроме? Да практически ничего. Поэтому постараюсь кратко восполнить это белое пятно, что важно особенно сейчас, перед столетием погрома.
Да, к 1903 году России было не привыкать к еврейским погромам. Тогда у всех еще были свежи в памяти воспоминания об антисемитских выступлениях, прокатившихся по «черте оседлости» в 1881 году, после убийства Александра Второго. Именно погромы 1881 года вызвали массовую еврейскую эмиграцию из России, в частности, в США. Тогда же впервые некоторые страны проявили озабоченность по поводу отношения к евреям в России, однако они высказали свое недоумение и забыли об этой проблеме, ведь вмешиваться во внутренние дела России никто не собирался. Поэтому, хотя многие страны приняли тогда еврейских беженцев из России, слово «погром» так и осталось чисто русским. Положение же евреев в Российской империи только ухудшилось, ибо они сами были признаны виновными в разжигании религиозной розни. Результатом попустительского, если не покровительственного, отношения к насилию по отношению к евреям стали последовавшие погромы в Одессе и других городах, включая Кишиневский погром 1903 года.
Для того, чтобы понять, что же именно произошло в Кишиневе в апреле 1903 года, надо хотя бы в двух словах обрисовать положение Кишинева в Российской империи и евреев в нем. Бессарабия была аннексирована Россией в 1812 году. К началу двадцатого века Кишинев - столица вновь созданной губернии - превратился из захолустного городка с населением 7 тысяч человек в оживленный город, где проживало более ста тысяч человек. В городе было много национально-религиозных общин, но наиболее многочисленными были три общины - русская, молдавская и еврейская. Противоречия между ними влияли на жизнь всего города и создали почву для напряженности и беспокойства.
По данным переписи 1897 года, число кишиневских евреев составляло почти 50 000, т.е. 45 % всего населения города. В руках евреев находилась большая часть торговых, финансовых и промышленных предприятий города. Однако далеко не все кишиневские евреи были богачами. Наоборот, неимущие бедняки составляли большинство общины. Это были неквалифицированные рабочие и безработные. То есть среди евреев, как и среди русских, молдаван и украинцев, были свои богачи и свои бедняки.
К сожалению, кишиневские власти не отличались ни терпеливостью, ни вниманием и, более того, практически открыто поощряли антисемитскую агитацию, которая велась, в первую очередь, издателем Крушеваном и подрядчиком Прониным. То есть специфической особенностью Кишинева было наличие профессиональных и, я бы даже сказала, талантливых агитаторов, а также покровительственное отношение администрации города к этой пропаганде. А чернь, готовая поддержать призыв к погрому и осуществить насилие на практике, найдется везде и всегда.
В чем же именно заключалась и как и кем проводилась антисемитская пропаганда? Местный молдаванин Паволакий Крушеван был одной из самых влиятельных персон в Кишиневе, а возможно, и во всей Бессарабии. Он был издателем единственной ежедневной городской газеты «Бессарабец», а посему главным источником информации для большинства обитателей Кишинева и всей губернии. Даже если вы не были сторонником идей Крушевана и других авторов, чьи опусы он публиковал, у вас просто не было другой возможности узнать местные новости. Центральные газеты доставлялись в Кишинев с опозданием, поэтому жителям Кишинева да и всей Бессарабии просто приходилось читать данную газету. А в конце 1902 года Крушеван, пользовавшийся покровительством столичных чиновников, получил разрешение на издание новой газеты в Санкт-Петербурге - «Знамя».
Реакционность и антисемитизм были отличительными чертами всех изданий Паволакия Крушевана. Он видел в евреях всемирную дьявольскую силу, стремящуюся поработить христианские массы. Ну и, естественно, в отчаянной борьбе с таким законспирированным врагом все средства хороши. Его публикации полны совершенно невероятных обвинений и откровенной лжи. Крушеван фактически был одним из главных создателей и публикатором мифа о заговоре евреев с целью достижения мирового господства - пресловутых «Протоколов сионских мудрецов».
Партнером, а иногда и сотрудником (его «произведения» часто печатались в «Бессарабце») Крушевана, был русский подрядчик Георгий Пронин, родом из Орла. Антисемитизм Пронина имел некий, скажем, экономический характер. Он опасался конкуренции еврейских строительных подрядчиков, которые перехватывали клиентов, запрашивая более низкую цену, предоставляя лучшее обслуживание и более благоприятные условия. Свой антисемитизм Пронин маскировал под трогательную заботу о православных рабочих и ремесленниках и старался завоевать их расположение.
По признанию как жертв, так и участников погрома, Крушеван и Пронин сыграли главную роль в агитации православных жителей Кишинева совершить насилие над евреями. Однако вряд ли бы им это удалось, если бы не поощрение со стороны местных (губернатора Бессарабии фон Раабена, вице-губернатора Устругова, полицмейстера Ханженкова, главы секретной полиции Левендаля, православного епископа Якова) да и центральных властей (министра внутренних дел фон Плеве).
Предвестником погрома, как это часто бывало в еврейской истории, был кровавый навет. 13 февраля 1903 года в городке Дубоссары, недалеко от Кишинева, был найден труп 14-летнего подростка Михаила Рыбаченко. На трупе было множество резаных и колотых ран. Молва сразу же обвинила евреев в ритуальном убийстве (было за два месяца до еврейской Пасхи), а газета «Бессарабец» начала печатать душераздирающие репортажи из Дубоссар. В статьях высказывалось предположение, что мальчик был распят евреями, которые кололи ему глаза, а кровь использовали для своих обрядов.
Сообщения из Дубоссар вызвали страх среди евреев и возмущение среди христиан. Официальное опровержение слухов, опубликованное в том же «Бессарабце» 19 марта, появилось слишком поздно, чтобы спасти положение. В городе нагнетался психоз.
Среди низших слоев населения Кишинева начал циркулировать упорный слух о том, что сам царь разрешил беспрепятственно бить и грабить евреев в течение трех дней, начиная с Пасхального воскресенья. За неделю до православной Пасхи в трактирах и других людных местах появились печатные прокламации, призывавшие: «Долой жидов, бей этих подлых выродков, кровопийц, упивающихся русской кровью».
Встревоженные руководители еврейской общины обратились к губернатору и к епископу Якову. Епископ на просьбу публично опровергнуть миф о ритуальном убийстве ответил уклончиво, и у посетителей сложилось впечатление, что он сам верит в эту легенду. Через несколько дней это предположение подтвердилось, епископ Яков заявил, что «бесполезно отрицать, что некоторые евреи используют христианскую кровь в ритуальных целях». Губернатор фон Раабен, со своей стороны, попытался успокоить евреев, сказав, что никаких беспорядков не будет. Но на деле он не предпринял никаких мер, чтобы предотвратить, а потом, когда погром уже начался, чтобы прекратить насилие.
В воскресенье, 6 апреля 1903 года, был первый день православной Пасхи. Празднуя воскресение Христово, тысячи христиан вышли на улицы Кишинева. Это был теплый, солнечный день, только бы гулять да радоваться. Но слово «гулять» в России имеет много значений, да и радуется каждый по-своему. С утра народные гулянья в Кишиневе были более или менее в рамках традиционных праздников. Во второй половине дня началось нечто неожиданное. Двадцать четыре группы, по десять - пятнадцать человек в каждой, разошлись по разным районам города и начали громить принадлежащие евреям лавки, магазины, аптеки и другие заведения. По дороге к основной группе присоединялись сочувствующие, так что в общей сложности количество людей, участвовавших в беспорядках, было очень большим. Все группы действовали самостоятельно, но совершенно одинаково. Как впоследствии показало расследование, не было выявлено ни одного инцидента, который мог бы спровоцировать погром. Более того, имеющиеся свидетельства позволяют предположить, что беспорядки не возникли спонтанно. Да, толпа могла состоять из пьяных и хулиганов, но все они точно знали свои задачи. У них были адресные списки, поэтому даже выставленная в окне икона не могла спасти еврейский дом от разграбления.
Городские власти не сделали ничего для прекращения беззакония. Их бездеятельность убедила тех, кто еще колебался и в других случаях не присоединился бы к погромщикам, в том, что насилие над евреями официально разрешено и даже поощряется. В таких условиях евреи приняли решение сами защищать свое имущество. В 6 утра в понедельник около ста евреев, вооруженных кольями и даже огнестрельным оружием, собрались на Новом базаре, чтобы воспрепятствовать разграблению их лавок. Однако прибывшая на место полиция арестовала нескольких евреев, а остальных разогнала. В результате таких «решительных действий» полиции погромщики почувствовали полную безнаказанность, и то, что начиналось как «ограниченное проявление праздничных беспорядков», перешло в разбой и грабеж, а затем превратилось в кровавую бойню. Если в воскресенье погромщики ограничивались, в основном, грабежом и разбоем, в понедельник начались массовые избиения, убийства, изнасилования. В этот день в погромах участвовало несколько тысяч человек. Но, как и в воскресенье, все группы действовали по одинаковой схеме - сперва шли подростки с камнями и били стекла в еврейских лавках, за ними взрослые мужчины, вооруженные дубинами и ломами (именно они произвели большую часть избиений и убийств), и замыкали шествие разнообразные зеваки - как мужчины, так и женщины, которые охотно присоединились к насилию и грабежам. Они прибирали к рукам то, что выкидывали из окон домов и магазинов представители второй группы.
К полудню понедельника погромами был охвачен весь город. Особенно серьезные преступления были совершены в жилых районах, на окраинах и в пригородах. К концу дня власти, наконец, осознали, что события вышли из-под контроля. Но опьяненных кровью погромщиков было не так-то просто остановить. Около шести вечера войскам было дано разрешение применять оружие, и они начали очищать улицы и производить аресты. В течение нескольких часов удалось восстановить порядок в городе. Погромы продолжались только в пригородах, куда не были посланы войска. Там порядок был наведен только к середине дня во вторник.
Во время погрома погиб 51 человек, из них 49 евреев, мальчиков и мужчин 38, девочек и женщин 11. По официальным данным, раненых было 456 человек, однако, по данным главного врача Кишиневской еврейской больницы М. Слуцкого, только в его больницу поступило 495 раненых. За три дня было разрушено около 700 жилых домов и 600 магазинов и лавок.
Особенностью Кишиневского погрома, точнее, реакцией на него, стало формирование международного общественного мнения. Пожалуй, впервые люди в разных странах стали собираться на митинги и обращаться к своим правительствам с требованием добиться от России расследования и наказания виновных в этой кровавой бойне и недопущении подобного впредь. Уже 11 апреля в средствах массовой информации на Западе стали появляться первые материалы о погроме. Бесцензурная русская пресса (эмигрантские издания) печатала тайно переправленные из России сведения о жертвах. Неизвестный ранее никому Кишинев оказался в центре внимания. В разных странах стали создаваться общества помощи жертвам погрома. Особенно близко к сердцу боль кишиневских евреев приняли в США. Уже тогда значительную часть еврейской общины Америки составляли бывшие российские евреи, это были те, кто бежал после погромов 1881 года. В мае-июне 1903 года в США каждый день проходили акции протеста, в которых участвовали не только евреи, но и христиане. Люди не верили официальной версии, поступавшей из Петербурга, согласно которой евреи сами были виноваты в погроме. Госдеп США обратился к послу России в США с просьбой предоставить достоверную информацию и выяснить возможность оказания помощи жертвам погрома. Россия отрицала наличие пострадавших и отказалась от помощи.
Американский журнал «Journal & American,» принадлежавший Уильяму Рэндольфу Херсту, послал в Кишинев Майкла Дэвитта для проведения расследования на месте. Дэвитт не был профессиональным журналистом, хотя действительно много путешествовал и много писал. Он был очень колоритной личностью. Борец за независимость Ирландии, он потерял руку еще в детстве, когда работал на фабрике. Затем он участвовал в движении фениев за создание независимой Ирландской республики, сидел в британских тюрьмах, а потом был избран в парламент. Но он разочаровался в политике и стал «выездным корреспондентом». В Кишиневе Дэвитт беседовал со всеми, кто согласился с ним говорить, посетил еврейскую больницу, кладбище, места разгрома, фиксируя все, что мог. Как только он выехал за пределы России и оказался вне досягаемости российских цензоров, Дэвитт начал печатать свои статьи, сопровождая их фотографиями. Статьи Дэвитта полностью опровергали официальную версию событий. Он не только приводил ужасающие подробности о жестоких избиениях и многочисленных изнасилованиях, он описывал деятельность Крушевана по подготовке почвы для погрома, равно как и бездеятельность властей. Статьи Дэвитта вызывали доверие, он действительно выступал как независимый наблюдатель, ибо он не был ни евреем, ни врагом России, поэтому его материалы перепечатывались различными газетами и журналами в Америке и Европе. Именно тогда русское слово «погром» вошло во многие языки.
На вопрос «Что делать дальше?» еврейская община, как и всегда, не могла ответить однозначно. Одни видели выход в эмиграции в Америку или другие страны, другие считали, что, активно участвуя в революционном движении, евреи могут добиться равноправия в России, третьи полагали, что единственным достойным выходом будет создание своего собственного еврейского государства, и вступали в ряды сионистов. Были евреи, которые думали, что это наказание, которое Б-г послал им за их грехи. Для других, как, например, для известного поэта Хаима Нахмана Бялика, Кишиневский погром был воплощением пассивности евреев и вызывал чувство стыда. Но этот трагический урок не прошел даром. Во время погрома в Гомеле евреи создали отряд самообороны и защищали себя и свое имущество с оружием в руках.
За прошедшие сто лет историей и последствиями Кишиневского погрома занимались многие исследователи - как советские, так и зарубежные, как еврейские, так и христианские. Наиболее беспристрастной мне кажется книга американского историка Эдварда Джаджа (Easter in Kishinev: Anatomy of a Pogrom, New York University Press: NY & London, 1992). Недавно в Кишиневе был опубликован перевод этой книги на русский язык («Пасха в Кишиневе. Анатомия погрома». Кишинев, Лига, 1998). Хочу подчеркнуть, что Джадж - христианин.
Для желающих вынести собственное мнение о причинах погрома очень рекомендую изучить сборник документов и материалов «Кишиневский погром 1903 года», издательство Ruxanda, Кишинев, 2000.