Мы работали на износ...

Досуг

Групп с названием «Песняры» в настоящее время пять или шесть. Факт этот говорит сам за себя. Золотой состав ансамбля «Песняры» знали во многих странах, включая США, где, по публикациям прессы, «русская рок-группа взорвала американскую публику». Ансамбль по праву был признан лучшим в СССР –  неповторимая манера исполнения, великолепные голоса, богатый, необычный репертуар. И всё же, перефразируя поэта, можно определённо сказать: говорим «Песняры» - подразумеваем «Вологда» и соответственно наоборот. Не потому, что остальные их песни были хуже. Скорее, это была особенность отечественного  телерадиовещания того времени – отдавать предпочтение одной-двум работам  артиста или группы.

Голос исполнителя  «Вологды» оказался вполне узнаваемым  даже по телефону, спустя 20 лет после того, как я слышала его в последний раз. «Вы говорите так же, как поёте, вас не узнать невозможно» - так началась наша беседа с Анатолием  КАШЕПАРОВЫМ.

Любимый не одним поколением певец ушёл со сцены незаметно, без прощальных жестов. Для артиста такого уровня это выглядело несколько странно и, как бывает,  дало повод всякого рода слухам. Одни говорили, что певец страдает алкоголизмом, другие – что он и вовсе умер. Наш сегодняшний разговор - о малоизвестных фактах из биографии «Песняров» и о том, как в действительности сложилась дальнейшая судьба главного исполнителя «Вологды».

-Анатолий, трудно было попасть в «Песняры» ?
- В то время я учился в Белорусском политехническом институте, а институтский ансамбль «Синие гитары», где я пел, вечерами подрабатывал в Интуристе, в огромном зале на полторы тысячи  мест. Мы сами шили себе костюмы, своими силами совершенствовали аппаратуру, и звучание при этом было превосходное. Надо сказать, что пел я на все голоса, поэтому получал много разных предложений. Меня приглашали в «Весёлые ребята», в «Поющие гитары», в другие ансамбли. А однажды в ресторан Интуриста пришёл Владимир Мулявин. Так мы с ним познакомились. Согласиться на его предложение работать в ансамбле было страшновато, ведь это был 1971 год, когда  «Песняры» были уже на высоте. Я решил остаться в своём коллективе. Но спустя несколько месяцев я случайно повстречал Мулявина в центре Минска, он пожурил меня за то, что не пришёл, и сказал, что завтра ждёт к десяти на репетицию. Через три дня я уже отправился с ансамблем на гастроли по Белоруссии, а через пару месяцев – в Чехословакию.

- Далеко не каждая песня, подобная «Вологде», способна заинтересовать молодёжь. В вашем исполнении она жива и популярна среди слушателей разного возраста десятки лет. Расскажите о её истории.
- Песня была написана ещё в 1932 году, и пел её тогда дуэт Бунчиков-Нечаев. Другими были и мелодия, и исполнение. К тому времени у нас было много интересных композиций, своеобразных полотен. А «Вологда» возникла спонтанно, по случаю творческого вечера поэта Матусовского. Впервые мы выступили с ней в 1976 году – я спел её так, какой она мне представлялась, какой её чувствовал. Было это в Колонном зале Дома союзов, где никакие «бис» и повторные выступления не допускались. После выступления мы переоделись и собирались в гостиницу, когда нас остановила ведущая Светлана Моргунова и попросила вернуться на сцену – оказывается, публика аплодировала уже десять минут. Хотя до этого мы спели и другие песни, думаю, аплодисменты были адресованы больше «Вологде». И заслуга в этом прежде всего её авторов – Бориса Мокроусова и Михаила Матусовского.

- Вы следите за происходящим в мире российской музыки. Что скажете о молодых исполнителях?
- Талантливые певцы были во все времена, они есть и сейчас. Не имею в виду миловидных, но бездарных или денежных, но опять же бездарных девушек и мальчиков, которые только и умеют что показать ножку или мускулы, изобразить любовь, как им кажется. Те, кто действительно может петь, чаще всего остаются в тени из-за известной коррумпированности системы. Как сегодня поют? Дыхание берут, где хотят, записи представляют собой склеенные куски, компьютерные программы подравнивают ноты, подтягивают голоса. Для качества аудиопродукции все эти технические достижения, может, и хороши, но при этом все певцы стали такими одинаковыми, утратившими индивидуальность. Я обратил внимание на чисто российскую особенность – человек вчера пришёл на сцену,  ещё ничего не достиг, но «звездится», далёк от публики, чурается журналистов. А когда те же журналисты забывают о нём, из-за недостатка публичности он оказывается чуть ли не на грани нервного срыва. Или посмотрите на до смешного раздутую рекламу того или иного новоиспечённого артиста. В Америке такого нет.

- Кстати, об Америке. Чем вы занимаетесь в этой стране?
- До недавнего времени держал две пиццерии. Это и было моим основным занятием. Поначалу решил порвать с музыкой и заниматься только бизнесом. Но ко мне часто подходили наши иммигранты, признавались в любви, говорили тёплые слова, просили спеть, и я понял, что бросить музыку не смогу. Иногда выступаю в ресторанах, вижу, что мои песни нравятся людям разного возраста. У меня дома есть своя мини-студия, материала накопилось на 2-3 диска, так что есть над чем работать.

- Не тяжело было свыкнуться с радикальными переменами? Вы уехали в 1991 году, когда «Песняры» были на пике славы. Почему?
- Именно так и было – на пике славы.  Но материальных проблем это не решало. Во всяком случае, так считали наши супруги. Да и время было такое, что разгул преступности заставлял задуматься о том, какое будущее ждёт детей. Помню, как с моей машины сняли стёкла, а когда мы с соседом тут же пошли в отделение милиции, нам  даже не открыли дверь. Как раз после этого случая я приехал в Америку по приглашению поработать и не вернулся. Затем переехала и семья. С «Песнярами», конечно, связь осталась – я всегда приезжал на их юбилеи. Перемены дались непросто. Начинать трудно любой бизнес, тем более в чужой стране. Бывало, что сам стоял за прилавком, сам развозил пиццу, девчонки мои после школы тоже приходили помогать.

- В России принято считать, что в нравственных проблемах страны  виновата Америка. Что вы думаете об этом?
- Не согласен. Американцы - пуритане. Они, в отличие от современных россиян, консервативны, идёт ли речь о манере одеваться, говорить или о содержании бесплатных телеканалов.

- Было время, когда «Песняры» как-то выпали из поля зрения. С чем это было связано?
- Да, в 97-98 годах в ансамбле случился кризис.  Министерство культуры Беларуси поступило с Мулявиным, мягко говоря, непорядочно –  настроило против него весь коллектив. Вместо того чтобы быть благодарным, поддержать руководителя, все отвернулись от него, ушли из состава – люди, из которых Мулявин буквально сделал тех, кем они к тому времени стали. Они создали свой ансамбль под названием «Белорусские песняры». Тогда я решил поехать в Минск и помочь Мулявину, писал длинные письма в правительства и России, и Беларуси с просьбой о содействии. В итоге Мулявину было возвращено звание художественного руководителя, которого его до этого незаслуженно лишили, и он стал работать с новым составом. Тогда же мы сделали запись для программы «Новогодняя ночь на ОРТ-2000».  Но, как ни печально, приходится  признать, что с уходом Мулявина «Песняров» не стало.

- «Песняры» не пользовались фонограммой. Насколько вас хватало петь вживую?
- Мы работали на износ. Давали по четыре концерта в день, в Узбекистане бывало и по семь. Три концерта – это уже считался выходной. Когда мы работали в оперном театре, к нам подошёл оперный певец, похвалил за трудоспособность и добавил, что у них если кто из певцов возьмёт несколько раз ноту соль или, Боже упаси, ля,си, то просит две-три недели отдыха. Мы себе такого не позволяли.

- Многие российские исполнители гастролируют по Америке, но ходит на них только русскоязычная публика.  «Песняров»  слушали и американцы. Расскажите о первых выступлениях ансамбля в США.
- Это было в семидесятые. Выступали мы в основном в спортивных залах на 3-4 тыс. зрителей. После концертов люди подходили с благодарностью, плакали – даже те, кто к нашей культуре  никакого отношения не имел. В те же годы нас пригласили на 6 месяцев  в Лас-Вегас работать вместе с Томом Джонсом. Можете представить, какая это для нас была честь. В гастролях по стране нас сопровождал Сэд Харрисон, продюсер Бэрри Уайта. Но в 1979 году, во время третьего турне по Америке, за нами прислали пустой самолёт и была дана команда вернуться в Союз - в правительстве опасались, что мы здесь останемся.

- Однако вернёмся к народной молве. Как вы относитесь к алкоголю?
- Никогда не употреблял, иногда могу попробовать. Мне сейчас вспомнился случай в аэропорту Минвод. Между рейсами я зашёл в ресторан и, пока обедал, мне принесли много бутылок шампанского - от разных столов. Кажется, их насчитали 48. Конечно, было совсем неважно, что я это шампанское не выпью, - важна была человеческая благодарность. Благодарность ансамблю «Песняры». Интересно, что в то время я получал письма мешками, люди спрашивали, как я себя чувствую. Откуда пошёл слух, что я умер или спился, - сказать трудно.

- Хотелось бы выступить для российской публики?
- В России я бываю. Выступаю, хотя и редко. Что хотелось бы  – это провести концерты под названием «Мулявин и друзья», посвящённые памяти Владимира Мулявина.  Думаю, это уместно было бы организовать в Кремлёвском Дворце, в Киеве, Петербурге,  Минске и на его родине – в Екатеринбурге. Готов вложить часть собственных средств, но, конечно, для такого большого проекта нужны спонсоры. Надеюсь на отклик не простых людей с низкими доходами и широкой душой, как это бывает, а на тех, кто реально может внести существенный вклад и кому дорога память о Владимире.

- Кого вы видите участниками такого серьёзного проекта?
- Артистов российской эстрады, способных выступить с песнями, написанными Мулявиным и исполняемыми ансамблем «Песняры» золотого состава. Песен этих очень много. Отрадно, что многие уже откликнулись с желанием участвовать.
- В нашей беседе не прозвучало какого-то сожаления о том, что вы переехали в Америку. Вы здесь счастливы?
- Мне здесь нравится. Какого-то психологического дискомфорта, о котором принято говорить в эмиграции, я не испытал. Может, потому, что со мной всегда была семья.  И, безусловно, я  благодарен Америке за то, что она меня приняла.
Мариет  ФОСНЕС