ПРАВИЛА ПОСАДКИ за столом

В мире

Прошло более двух недель, как премьер-министр Владимир Путин несдержанными заявлениями (“РБ”, 07.08.08.) обрушил российский фондовый рынок – а вопросы как были, так и остались. Точного ответа на них в ближайшее время не предвидится.
Действительно, кто скажет, знал ли премьер, что творил? Или же виной всему полная некомпетентность и привычка к полублатным энергичным выражениям. Ну, типа “мочить в сортире”, “замучаетесь пыль глотать” и т. п. Сейчас - в адрес группы компаний “Мечел”, чисто конкретно: “Послать доктора и зачистить ситуацию”. После чего курс акций металлургического гиганта упал вдвое, следом за ним и весь фондовый рынок рухнул.
А может, случайностей не бывает? “В России... ничто нельзя считать изолированным эпизодом, - заметил известный в мире бизнеса адвокат Роберт Амстердам. - Там существует систематический рейдерский механизм, направляемый сверху”. То есть захват чужих предприятий, иногда - с предварительным разорением. Совещание, на котором Путин обрушил стоимость акций “Мечела”, готовил вице-премьер Игорь Сечин. В конце прошлого года глава компании “Финансгрупп” Олег Шварцман рассказал журналистам, что существует тайный синдикат, который скупает по дешевке предприятия в стране. Никто ему противостоять не может, потому что во главе захватчиков – сам Игорь Иванович Сечин (на тот момент заместитель главы администрации президента Путина, куратор силового блока). Потому хозяева предприятий были счастливы, что их не посадили. Помимо административного ресурса синдикат имеет вооруженную армию в 600 тысяч стволов – сплошь из бывших милиционеров и военных. Опровержений или ареста Шварцмана, к примеру, за хранение одного патрона в багажнике автомобиля, не последовало. Скандал утих. Осадок в виде неподтвержденной информации – остался.
Другой вопрос, который волновал политическую и околополитическую общественность, в грубом виде формулировался просто: примет ли президент Медведев решительные меры к обузданию чрезмерной и опасной деятельности Путина? Наверняка члены новой экономической команды требовали от Медведева однозначной реакции. Ведь молчание главы государства становилось уже неприличным. Как известно, после осторожного предупреждения, с которым выступил советник президента Аркадий Дворкович, активность премьера только возросла.
Через несколько дней высказался сам Медведев. “Надо, чтобы и наши правоохранительные органы, и всякого рода власти перестали кошмарить бизнес, - предостерег он на выездном совещании в Смоленской области. - Замучили наезды... В нашей стране очень важное значение имеют сигналы. Считайте, что этот сигнал дан”.
Медведев заговорил на языке Путина: “наезды”, “кошмарить”. Наверно, чтоб понятней было, чтоб подчеркнуть степень своего недовольства.
Эксперты, российские и зарубежные, отреагировали мгновенно. Одни считают: “Ясно проявилось ценностное расхождение между группой Путина и группой Медведева... Времена их идиллического тандема близятся к концу”. Другие предполагают, что идет игра в злого полицейского и доброго полицейского: “Эти двое всегда найдут способ договориться”.
Сомнения обоснованы. Слова для наших политиков не значат ничего. Служат лишь для прикрытия их истинных, не известных нам целей. Но есть некий ритуал, некое бюрократическое действо, имеющее непреходящую самоценность. О нем уже забыли. Потому напомню.
В коммунистические времена зарубежные советологи о грядущих подвижках внутри ЦК и Политбюро гадали по расстановке вождей на трибуне, в президиумах пленумов и съездов. Мы тоже гадали по тем картам. Помню снимок в “Правде”: на аэродроме члены Политбюро провожают недавно избранного Генерального секретаря ЦК КПСС М.С.Горбачева в очередную поездку по стране. Глава Московского горкома КПСС, член Политбюро Виктор Гришин на том снимке стоял не просто во втором ряду, а жалко выглядывал из-за спин. А его место - впереди, не только как члена Политбюро, но и как хозяина – ведь Москва провожает. Но остальные члены ареопага уже знали или чуяли, что участь Гришина решена, и, сдвинув туловища, вытеснили прокаженного и намеченного к закланию из своей серой стаи.  Через месяц Гришина отправили на пенсию.
Полагаю, расстановка по ранжиру сохранила сакральность и для последующих правителей. Президент Ельцин на одном из многолюдных заседаний, оглядев огромный овальный стол с правительственными чинами, возмутился: “Не так сели!”. И зал пришел в движение, государственные мужи начали двигать стулья и пересаживаться, дабы восстановить нарушенную субординацию.
Анекдот? Да. Но подтверждающий незыблемость традиции. Посмотрим на сегодняшнюю ситуацию с этой точки зрения.
Когда Аркадий Дворкович, советник президента Медведева по экономическим вопросам, собрал журналистов в Кремле и, по оценке Financial Times, “выступил с резкой критикой в адрес премьер-министра Владимира Путина”, многие во власти и в экспертном сообществе слегка онемели. Кто-то из российских обозревателей пришел в такое недоумение (или ужас, или тайный восторг), что написал: “У Дмитрия Медведева еще остается возможность представить дело так, будто его помощник высказывал личную точку зрения”.
Тоже нелепо: какая может быть личная точка зрения у помощника?! Да еще публично оглашенная перед журналистами в Кремле.
Итак, вернемся к древнему обычаю рассаживания бояр за монаршим столом. Бывалоча, друг друга за бороды хватали, с места стаскивали, одновременно обращаясь к царю с гневной мольбой: “Никогда не было, чтоб Курягины ниже Охлупьевых сидели!”
На выездном совещании, которое проводил Медведев, присутствовали глава президентской администрации Сергей Нарышкин, вице-премьеры Игорь Шувалов и Виктор Зубков, генпрокурор Юрий Чайка, глава МВД Рашид Нургалиев, министр экономики Эльвира Набиуллина. По левую руку от президента сидела представительница малого бизнеса из Смоленской области. А кто по правую? По всем канонам должен глава президентской администрации. Или вице-премьер, отвечающий за данное направление экономики. Ничего подобного. По правую руку от президента Медведева сидел его помощник Аркадий Дворкович.
Иначе как демонстрацией, иначе как ответом Путину такую расстановку назвать нельзя. Это не слова - сакральный ритуал, внятный бюрократии.
Сигнал. Как и было сказано.