МИХАЙЛОВСКИЙ И ЕГО БЕЗЫМЯННАЯ ТРУППА (В НЬЮ-ЙОРКЕ!)

В Нью-Йорке состоялись однодневные гастроли совершенно уникальной труппы из России: выступал «Мужской балет Валерия Михайловского». Зал в театре на территории Бруклинского колледжа был почти полон, что само по себе, конечно, хорошо. Но по несколько вялой реакции зрителей (особенно в начале представления) я поняла, что зритель не был подготовлен к тому зрелищу, которое ему показывали.
Для тех, кто не знал, что приезжает театр со своей концепцией спектакля, со своим уникальным репертуаром, название «Мужской балет» ничего не означало. Может быть, все артисты танцуют вариации из классических балетов. Возможно, напротив, знали, что мужчины будут танцевать женские роли, и ожидали увидеть нечто вроде капустника? А вечер начался с оригинально придуманной концертной программы...
Нет, успех был! То есть, аплодировали после каждого номера, тем более – после окончания спектакля. Но с самого начала контакт артистов с публикой налаживался с трудом. Словом, большинство зрителей не были готовы к тому, что им предстояло увидеть.
Я приношу свои извинения читателям нашей газеты – любителям балета, которые недавно приходили на встречу со мной в Бруклинскую библиотеку, за то, что не могла вовремя рассказать о предстоящих гастролях этого необычного театра до спектакля (такая статья не только не была газете заказана, газета даже не получила рекламу предстоящих гастролей).
Программок к спектаклю не напечатали, название вечера объявлено не было, артисты выступали БЕЗЫМЯННЫМИ! Они не заслужили такого неуважения - они работали с полной отдачей.
Каждый танцовщик имеет не только свое имя, но и свою актерскую индивидуальность. Только благодаря актерам и хореограф, и постановщик спектакля могут донести свои идеи до зрителя. Я постараюсь исправить эту несправедливость. Для тех наших читателей, кто пришел на спектакль, и для тех, кто его пропустил, я включу в свою рецензию ту информацию, которая должна была быть предоставлена зрителю до начала вечера. Я хочу послать вслед уехавшей труппе мои поздравления и мое восхищение.
КРАТКО О ТЕАТРЕ
Валерий Михайловский в прошлом – классический танцовщик Одесского театра, затем – артист балетного театра Бориса Эйфмана создал свою компанию «Мужской балет Валерия Михайловского» в Санкт-Петербурге в 1992 году. Труппа состоит только из танцовщиков-мужчин и не имеет аналогов в мировом балете. То есть, конечно, в Америке существуют две труппы («Трокадеро» и «Грандива»), в которых мужчины в женских костюмах и на пальцах танцуют женские партии классического репертуара, как это делают во многих своих программах и артисты из России. Но пародии на классический балет, которыми занимаются американские труппы, – только часть репертуара театра Михайловского. Он создал театр, в котором некоторые программы сделаны не только для мужчин, одетых в женские театральные костюмы, но специально для тех танцовщиков, кто, как и Михайловский, стремится расширить свой репертуар. Такой создавалась программа первого отделения концерта.
ПЕРВОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
Название балетной программы первого отделения уже говорит о многом: «Новые вариации на старые темы». Хореограф-постановщик – Андрей Иванов.
Поскольку имя хореографа было только названо в конце спектакля, когда он вышел на поклоны, представляю его читателям. Иванов – в прошлом москвич, работал танцовщиком в группе Аллы Пугачевой, затем несколько лет танцовщиком и хореографом в группе Леонтьева. В Америке живет с 1992 года, изучает эстрадный и фольклорный танец различных стилей и народов, ставит шоу-спектакли в танцевальных труппах и ресторане «Распутин». Готовится выступать в собственных моноспектаклях под псевдонимом IVAN. Одноактная программа первого отделения поставлена Ивановым в стиле хорошего варьете (могла бы стать составной частью музыкального спектакля на Бродвее). Когда Андрей начинал обсуждать с Михайловским новую программу, он спросил артиста, который практически перетанцевал за свою творческую жизнь почти все жанры балетного искусства, в каком из них Михайловский еще не выступал? «Я еще не танцевал под джаз и рок-музыку», – ответил Валерий. Так зародилась идея создать танцевальную сюиту на тему классической музыки в джазовой обработке. Начинается программа с семиминутной «Сюиты из балета «Щелкунчик» («Рождественская вечеринка»), которую Иванов сочинил на блестящую джазовую обработку музыки П.И. Чайковского музыкантом Брайеном Сетзером. Иванов – музыкальный хореограф, он прекрасно воспроизводит в танцах ритмические нюансы, стиль и характер музыки, подчиняя их при этом избранному жанру. На меня большое впечатление произвело соло Валерия Михайловского на музыку феи Драже. Одетый в странный костюм (широкие брюки по покрою могут сойти и за юбку), в цилиндре, в первые минуты он показался мне эстрадным танцовщиком из бродвейских спектаклей, словом – Фредом Астером. И вдруг артист остановился на краю рампы, налег на трость, глянул в зал, улыбаясь таинственно и насмешливо – злая Фея Карабосс из балета «Спящая красавица»! Собственно в том и состояла идея хореографа: поставить номера на контрасте и сплетении традиций и новаций. И Михайловский, тончайший стилист, понял идею, почувствовал, проникся ею, превратил в зримый пластический образ, танцуя на самом краю этого смешения, волнуя недомолвками, словом, кудесник!
Андрей Иванов и в дальнейшем пользуется в своих современных номерах аналогиями с узнаваемой балетными зрителями хореографией прошлого. Не всегда – удачно. Так мне не понравился «Танец очень маленьких лебедей», в котором, мне кажется, хороший вкус изменил хореографу.
Я не стану рассказывать обо всех номерах программы, мне нравится и динамичная «ария Тореодора» («Кармен-сюита»), и «Болеро» (Равель, сокращенная версия для духового оркестра), прекрасно исполненные артистами театра. Выделю еще два. Один из номеров поставлен в ином эмоциональном ключе, чем вся программа – «Адажио» Альбинони. Три фигуры с повязками на глазах, соединенные светящейся тканью угольного цвета, то стремятся вырваться из этой волнующейся ткани, то соединяются в общем танце: три слепые Парки ткут чужие судьбы, но сами из своей неволи вырваться не могут (можно найти и другие интерпретации номера, но мне видится такая). Или соло, исполняемое Михайловским под арию из оперы «Порги и Бесс» Гершвина (“Summertime”): танцовщик готовится к выступлению, поправляет перед воображаемым зеркалом прическу, деловито разминается (бегает по кругу, повторяет трудное верчение), затем снимает и небрежно бросает на пол куртку, выходит в центр сцены – началось выступление. Артист танцует, заканчивая номер изумительной профильной позой: Михайловский перегибается и застывает. «Остановись, мгновенье!» Но закончился танец – и вновь танцовщик деловито надевает куртку, поправляет перед зеркалом прическу – и уходит со сцены. Хореограф и артист создали миниатюру, маленький шедевр из каждодневной жизни артиста, где всему есть место - и будничной работе, и вдохновенному порыву.
ВТОРОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
«АХ, ЭТИ ШЕДЕВРЫ!»
(«И в шутку, и всерьез»)
В 1992 году «Мужской балет» завоевал сердца зрителей первым же выступлением, и прежде всего исполнением «Па-де-катра» (Долин/Пуни). Смысл этого номера: четыре знаменитые балерины XIX века танцуют вместе в одном концерте. Надо сказать, что, возобновляя для мужчин-танцовщиков классический женский репертуар, Михайловский почти не отступает от оригинальной хореографии, прибавляя только актерские смысловые нюансы. Более того, Михайловскому иногда удается восстановить утраченные с годами детали и нюансы хореографии (так и в «Па-де-катре»: сегодня этот номер танцуют на академических сценах как бессюжетный романтический балет, а это – соревнование соперниц по сцене, где каждая балерина имеет свой очень определенный характер, Михайловский вернул номеру его смысл). На концерте этот маленький балет был исполнен в укороченном варианте, сегодняшние исполнители (некоторых я видела впервые) так же «очаровательны», как и те, кого я видела раньше: Валерий Михайловский, Андрей Ермоленков, Омак Сарама, Вадим Ильяш.
Начался веселый праздничный концерт. Публика оживилась, оценила пародийно-гротесковый характер спектакля: когда мужчины в слегка утрированно-огромных пачках и в туфельках сорок какого-то размера выступают в ролях нежных балерин – это всегда выглядит, как пародия на классический балет, как шутка над исполнительской манерой некоторых примадонн, над театральными нравами. Но при этом какое упорство в работе надо проявить, чтобы уже во взрослом возрасте мужчине встать на пальцы, исполнять на пуантах женские вариации и безупречно крутить фуэт! Мне казалось, публика оценила техническое мастерство «красавиц». Причем танцовщики не создают спектакль в стиле капустника, не подделываются под женщин, это мужчины, которые танцуют женские роли в женских нарядах, строго соблюдая стиль классического танца.
АРТИСТЫ ТРУППЫ
МИХАЙЛОВСКОГО
Каждый из танцовщиков театра заслуживает высокой оценки. Как хороши были Алексей Коковин и Вадим Ильяш – «исполнительницы» двух Жемчужин из балета «Конек-Горбунок» (Сен-Леон/Пуни)! Я всегда любуюсь Андреем Ермоленковым -Сильфидой (Бурнонвиль/Левенскьолд): эдакая скептически настроенная, слегка уставшая от сцены «примадонна», презирающая своего партнера, с которым на сцене должна танцевать любовный дуэт. В обоих номерах мужского солиста прекрасно танцует Алмаз Шамыралиев: смешной суетливый невысокий партнер высоченных «балерин». Его «партнерши» смотрят на него с легким презрением, как на досадную помеху их танцам, но партнер, упоенный собой и своим выступлением, ничего не замечает, посылая счастливые улыбки в зал!
Хочу отдельно отметить двух исполнителей. Прежде всего – тувинец Омак Сарам. Не знаю, нашел бы он себе достойное применение в традиционном балетном театре. А в театре Михайловского он смог проявить свой разносторонний талант с полным блеском. Его герои и героини настолько не похожи друг на друга, что иногда начинаешь сомневаться, не разные ли исполнители танцуют под одной фамилией! Вспомните (те, кто видел спектакль) пластичного «восточного» гостя в «Щелкунчике», нежную невысокую приму из «Па-де-катра» или женственную Эсмеральду (соло с бубном) и сравните с центральным исполнителем «Болеро»: точные, четкие движения, никакой женственности, несомненная внутренняя сила, волевое, надменное лицо – самурай или потомок Чингисхана! Это один и тот же танцовщик – Омак Сарам.
Владислав Макаров работает в театре Михайловского два года. Он даже не закончил профессиональную балетную школу, он пришел в труппу из самодеятельности. Тем поразительнее его профессионализм даже в исполнении некоторых прыжков из арсенала обычного мужского классического танца. Я понимаю, что его многому научил Михайловский. Я сразу выделила Макарова из группы исполнителей «Арии Тореодора» («Кармен») в первом отделении за пластическую выразительность, артистизм, музыкальность. Во втором отделении Макаров танцевал женский «цыганский танец» из балета «Дон Кихот» (Горский/Минкус). В его исполнении почти не было гротеска. Он вполне мог оказаться рослой танцовщицей: темпераментный, гибкий... Макаров исполнил цыганский в такой безупречной манере классического балета, как не танцуют сегодня характерные танцовщицы Большого театра (во всяком случае, танцовщица, которую я только что видела в московском спектакле, просто поразила меня фальшивым наигрыванием «цыганских страстей»). Макаров на сцене – личность, что так необходимо любому театру.
Итак, мы подошли к концу спектакля. Несмотря на все достоинства программы второго отделения, мне показалось, что репертуар был подобран не совсем верно, не хватало более бравурного, броского номера, ярче демонстрирующего жанр. Например, вместо дуэта из «Эсмеральды» можно было показать отрывок из «Пахиты», который труппа блестяще исполняет, превращая номер в настоящий балетный бурлеск.
В конце второго отделения нас ждал подлинный шедевр театрального искусства: Михайловский танцевал «Умирающего лебедя» Михаила Фокина (Сен-Санс). Решив (справедливо), что умирающим может быть и Лебедь мужского пола, Михайловский сменил пачку на белые легкие шаровары, на голову надел шапочку из лебединых перьев. Танцовщик вернул хореографии Фокина первоначальный смысл, который сегодня в исполнении многих балерин выглядит слегка неопределенно: элегия «вообще». Михайловский танцевал угасание прекрасной и гордой птицы и борьбу со смертью. Это был Лебедь, взмахами мощных крыльев-рук пытавшийся удержать слабеющие тело и взлететь. Он танцевал действительно «умирание»: протест, постепенный уход из жизни, не покорность, как танцуют женщины, но подчинение неизбежному. Как написал великий хореограф Морис Бежар, когда увидел исполнение Михайловского: «Это был танец, академический танец». Мы видели едва ли не самое трагическое исполнение знаменитого номера.
Таким разноплановым выглядел репертуар уникального театра, созданного Валерием Михайловским.
К сожалению, некоторые недостатки организации выступления труппы Михайловского сказались и на американских рецензиях. В результате на спектакль от ведущей газеты New York Times приехала журналистка, а не балетный критик. Судя по статье, которую Рослин Сулкас опубликовала в газете, она – человек в балетном мире некомпетентный. Единственная американская статья с профессиональным, серьезным анализом Джоела Лобенталя появилась только в газете New York Sun.
Я понимаю, что русские импресарио возят артистов в основном в расчете на русскую аудиторию (исключение – Сергей Данелян), но балетный театр Михайловского – всемирно-известная труппа, в прошлые приезды в Америку их выступления были высоко оценены не только русской, но и американской прессой. Надеюсь, что в следующий раз организаторы гастролей и театр учтут недостатки в подготовке этого тура. Надеюсь также, что театр Михайловского приедет на более длительные гастроли и покажет и другие программы своего репертуара.
Фото автора