Закулисные игры

Начну с конкретного примера. Вернее даже - с описания конкретного и одновременно типичного мероприятия. Встреча местного политика с русскоязычными иммигрантами из подвластного ему района. Организатор встречи – одна из посреднических групп, которые наводят мосты между американцами и «русскими», а заодно способствуют политпросвещению последних. Присутствуют реальные и самозваные лидеры нашей общины, журналисты (в том числе ваша покорная слуга), переводчики и, конечно же, «простой народ». В частности, - пожилые иммигранты. Шаблонные и оригинальные речи, фальшивые и искренние улыбки, вспышки фотокамер, чай, кофе, пирожные...
Как и подобает журналисту (а значит - скептику), я сначала смотрю на происходящее с иронией и даже некоторым раздражением. Предполагаю, что цель политика – отчитаться перед народом и обеспечить его поддержку во время грядущих выборов. Цель посреднической группы – доказать народу, что она защищает его интересы, а политику, - что она поставляет ему избирателей. Цель лидеров – себя показать и на других посмотреть. Цель представителей народа – закусить и пообщаться с сильными мира сего.
Потом я одергиваю себя (скептик – это разочарованный романтик) и начинаю смотреть на происходящее с уважением и даже сочувствием. Допускаю, что цель политика – узнать интересы и запросы своих «русских» избирателей. Цель посреднической группы – добиться, чтобы политик учитывал эти запросы после выборов. Цель лидеров – выбить какие-то льготы для своих организаций. Цель народа – рассказать о наболевшем.
Я уже начинаю набрасывать в блокноте первые, вполне доброжелательные абзацы посвященной встрече статьи, как вдруг происходит нечто неожиданное. Политик сообщает, что высоко оценивает заслуги посреднической группы, считает необходимым, чтобы она продолжила свою просветительскую деятельность, и добивается, чтобы власти выделили в ее пользу внушительную сумму. Лидер группы заливается краской, поняв, что народ может ложно истолковать такое признание. И опасения лидера вполне оправданы. Народ на минуту растерянно замолкает. Потом в тишине раздается громкий шепот одного из пожилых иммигрантов, который, вроде бы по секрету, делится с соседом своей догадкой. «Ты понимаешь, какая закулисная игра тут идет? Он дает им взятку, чтобы они потащили нас за него голосовать. А они к нему подлизываются, чтобы по его протекции, по блату им дали деньги. Ну и дела!..»
Всем становится не по себе, кроме политика, который не понимает, что произошло и продолжает с энтузиазмом восхвалять посредническую группу. Спасает положение переводчица: быстро сориентировавшись, она вежливо прерывает политика и задает ему наводящий, вернее, уводящий от опасной темы вопрос. Все облегченно вздыхают. И встреча снова начинает течь по обычному руслу, из которого чуть было не вышла...
В Америке русскоязычных иммигрантов поражало и поражает многое. Не только небоскребы, свободные нравы и ломящиеся от товаров полки супермаркетов. А, например, то обстоятельство, что явления, считавшиеся в Советском Союзе негативными и даже недозволенными, здесь распространены и даже узаконены. Более того, они считаются положительными явлениями и, в придачу, имеют звучные, респектабельные названия. Не самовосхваление, а реклама, или пиар. Не вымогательство, а «фандрейзер», или выбивание грантов. Не взятки, а пожертвования. Не протекция, или «блат», а рекомендация. Не посредничество, или «обделывание дел», а лоббирование.
Покупайте только мои товары, потому что они лучшие в Америке! Голосуйте только за меня, потому что я самый достойный и надежный! Возьмите на работу моего друга, потому что он самый умный и талантливый! Дайте деньги нашему проекту (театру, школе, научному исследованию, общественной организации), потому что мы приносим огромную пользу! Соберите средства для моей избирательной компании, потому что моя победа нужна всему району (городу, графству, штату)! Примите законопроект, защищающий интересы нашей группы (оружейных промышленников, фармацевтических компаний, игорных домов), потому что наши товары и услуги нужны всем американцам!
И это происходит в стране, которую мы идеализировали, в которую стремились попасть?! Да, мы знали, что когда у нас, в Союзе, утро, в Америке – ночь (так им и надо, буржуям!), но мы не знали, что в Америке ночь называют утром!
Конечно, наши иммигранты охотно принимали тот факт, что карьеризм здесь именуется здоровым честолюбием, а делячество – деловой хваткой. В конце концов, потому они и ехали сюда, что на «бывшей родине» им не давали развернуться, продвинуться вперед и разбогатеть. Но признавать «хорошими» такие явления, как блат и взяточничество, они, право же, затруднялись...
Советский скептицизм – более опасный, чем скептицизм журналиста. Бывший гражданин СССР - не разочарованный романтик, а обозленный идеалист. Вернее, человек, которого заставляли равняться на какой-то недостижимый идеал и презирать грязь реальной действительности, возвышаться над обычными человеческими слабостями. В то же время гражданин СССР не лишен был этих слабостей и нередко погружался в грязь (чтобы жить, приходилось вертеться). Но делал он это тайком, «подпольно», постоянно оправдываясь перед самим собой и зная, что умение вертеться общество не только порицает, но и карает...
Поэтому у «русских» и в Америке сохранился двойственный взгляд на мир, взгляд, в котором идеализм сочетается с цинизмом и подозрительностью. Мы и хотим, чтобы все было совершенно, и подозреваем, что за любым совершенством скрывается все та же грязь. И хотим эту грязь вытащить на передний план, выставить на всеобщее обозрение, «разоблачить». Более того, мы видим грязь даже там, где ее на самом деле нет.
Действительно, что плохого и грязного, к примеру, в рекомендациях? В компании открывается вакансия, и хозяин или менеджер обращается к сотрудникам с просьбой порекомендовать подходящих людей, если они таковых знают. Для хозяина такой способ поиска кадров выгоден и удобен: мало ли кто может прийти с улицы, а протеже людей, которые на него работают, которых он изучил, можно доверять. И эти протеже действительно достойны доверия. Ведь в рыночном обществе, в условиях жесткой конкуренции ни один работник не «протащит» своих кумов, друзей или соседей только потому, что они – его кумовья, друзья или соседи. Никто не захочет нанести ущерб фирме, в которой работает, никто не захочет упасть в глазах хозяина (менеджера) и в результате потерять работу. Поэтому каждый старается порекомендовать действительно подходящего, квалифицированного человека. А тот, в свою очередь, старается работать на «пятерку» - не только потому, что хочет удержаться, но и потому, что боится подвести друга (кума, соседа), который замолвил за него словечко.
В солидных, богатых компаниях работникам со стажем, по рекомендации которых нанимают новых работников, платят за эти рекомендации деньги – обычно в размере месячной зарплаты. Это – благодарность за хороший совет, за помощь в нужную минуту, за сэкономленное время, которое могло быть потрачено на интервью с многочисленными кандидатами, за сэкономленные средства, которые могли быть потрачены зря, если бы кандидаты оказались недостойными.
«Блат», протекция, устройство на работу «по знакомству» были нечестной игрой. Рекомендации – игра честная или относительно честная. Ибо еще более честным было бы, если бы хозяин бизнеса все-таки тратил время и деньги на поиски новых работников, а на открывшуюся вакансию мог претендовать любой человек «с улицы». Ведь среди этих людей вполне могли встретиться работники более квалифицированные, чем все друзья, кумовья и соседи сотрудников компании. И эти квалифицированные работники, увы, остались за бортом.
Нет ничего грязного и в том, что посредническая группа сводит политика с элекоратом, и политик, оценившый достоинства этой группы, добивается выделения для нее денежных средств. Встречи, подобные вышеописанной, действительно приносят пользу. Политики действительно знакомятся с нуждами избирателей, а избиратели действительно делятся с политиками наболевшим.
Точно также нет ничего грязного в пиаре, как таковом, в «фандрейзерах», как таковых, в лоббировании, как таковом. Оружейные промышленники и игорные дома имеют такое же право отставивать свои интересы в Конгрессе, как группы, защищающие окружающую среду или право Израиля на существование.
Другое дело, что за честной или относительно честной игрой нередко действительно скрываются грязные «закулисные» игры, что наряду с рекомендациями и лоббированием, в Америке действительно процветает коррупция. Взятки, увы, берут все – от суперинтендантов многоквартирных домов до политиков самого высокого ранга. Скандал вокруг бывшего лоббиста Джека Абрамоффа, подкупившего чуть ли не весь Конгресс, – очередное тому доказательство.
К сожалению, наши «подозрительные» иммигранты внесли немалый вклад в распространение нечестных игр в Америке, научившись искать «блат» и давать взятки там, где раньше никто не додумывался это делать, – в госпиталях, в школах, в учреждениях, где разыгрываются лотереи на государственные кооперативы.
Может быть, со временем, «наши» найдут и способ протолкнуть своего человека в Белый Дом? Человека, родившегося не в Техасе или в Арканзасе, а в Москве или в Бердичеве?