Людмила Нарусова:Политик не имеет права не верить!

Досье «РБ»: Нарусова Людмила Борисовна, член Совета Федерации РФ, член комитета по науке, культуре, образованию и экологии. Доктор исторических наук, президент фонда Собчака. Имеет дочь Ксению, 1981 г.р.

- Людмила Борисовна, мой первый вопрос к вам как к историку: правильно ли называть членов Совета Федерации сенаторами?
- С политической точки зрения - правильно, потому что Совет Федерации, утверждающий или не утверждающий законопроекты нижней палаты парламента - Думы, по аналогии, скажем, со Штатами, это - Сенат. Точно так же его члены выбираются в 88 регионах России. Итак, по каркасу, по структуре, это - аналог сенаторству. Но мне кажется, что в великом могучем русском языке нет удобоваримого слова для этого, поэтому нас часто просто называют депутатами, ну а кроме того, азиатский характер российского менталитета заключается в том, что для женщин называться членом очень неприлично...
- Считаете ли вы, что у России свой, «специфический» путь развития или он все-таки общечеловеческий?
- В последнее время приходится слышать много разговоров о том, что мы будем строить свою демократию, свой бизнес и так далее. Эти отголоски славянофильских течений, которые имели место в России в середине XIX века и вновь всколыхнулись теперь, мне кажутся весьма искусственными. Да, специфика России заключается в том, что это - евроазиатское государство, больше половины страны находится в Азии. В России представлены буддисты, мусульмане, различные национальности, которые ни по образу жизни, ни по менталитету европейцами не являются. Это предопределяет геополитическую роль России в качестве моста между Европой и Азией - я глубоко в этом убеждена. Приведу интересный исторический факт. Когда основатель Петербурга, прорубив окно в Европу в виде создания нашего города, строил свой первый дворец в Летнем саду, он дал задание архитектору Трезини сотворить этот дворец так, чтобы он отражал суть России. Как вы понимаете, это непростая задача для архитектора. И Трезини, недолго думая, предложил следующий вариант: взял магическое для России число 12 (дюжину) поделил его пополам, шесть окон повернул на запад, шесть - на восток... Что же касается терминов и дефиниций, что у нас есть свой, неповторимый путь развития, то это может льстить самолюбию таких круглосуточных патриотов, о которых говорил Михаил Аркадьевич Светлов. Или, по-другому говоря, будем, мол, как все, а демократия - регулируемая... Есть такие исторические фонемы, например, восточная деспотия. Никто не говорит про деспотию европейскую, хотя в Европе этот период тоже был. Но, мне кажется, такая словесная эквилибристика ничего общего не имеет с реальными политическим процессами. Демократия - она и в Африке демократия. И есть основополагающие, общечеловеческие принципы любого государства: демократия, правовое государство, независимость судебной власти, которые не могут иметь национальной специфики. Если они таковую имеют, значит, неладно что-то в Датском королевстве.
- Что, на ваш взгляд, было самым ужасным в истории России и есть ли предпосылки повторения этого?
- Самое ужасное в истории нашей страны - это гражданские войны и революции. На мой взгляд, они - как катализатор в химической реакции - порождают возникновение самых дремучих, глубоких инстинктов, затаенно сидящих в человеке: зависть, жестокость, непримиримость, нетерпимость к чужому мнению и, как следствие всего этого, - кровопролитие. Вирус может дремать в человеке, есть какие-то латентные формы этих вирусов, с которыми он может прожить всю жизнь. Но именно во времена революций и войн происходит распространение вирусов зла, убийств, нечеловеческих жестокостей. К сожалению, я не могу быть оптимисткой в отношении того, что в недалеком будущем революция, война вновь не «посетят» нашу страну.
- Какова самая большая опасность, грозящая сейчас России изнутри?
- Возникновение полицейского государства и контрреформ, обусловленные усилением правоохранительных органов, попытка присвоить ими (органами) полные, бесконтрольные функции «надзора» за населением. Под благородным порывом борьбы с терроризмом идет сужение демократических завоеваний общества.
- Кто сформировал вас как личность?
- Мой муж Анатолий Александрович Собчак, безусловно.
- Я имею в виду более ранний период. Вы выросли в семье военного, а там, как известно, воспитание довольно консервативное...
- Я выросла в необычной семье военного. Мой отец провоевал с первого до последнего дня, получил тяжелейшие ранения. Маму 16-летней девочкой из-под Ленинграда угнали в Германию. И когда в 1945 году американцы ее освободили и после многочисленных унизительных проверок передали советской администрации, ее взяли в качестве переводчика в комендатуру маленького немецкого городка. Комендантом его был старший лейтенант Борис Нарусов. Так родилась моя семья.
Для отца, мечтавшего о военной карьере и имевшего на это веские основания: ордена, медали, тяжелое ранение, с женитьбой на моей матери карьера кончилась - сами понимаете почему. Правда, в Германии родители прослужили еще несколько лет, и когда в 1950 году они вернулись в Советский Союз, мама узнала о запрете ей жить в родном Ленинграде. Более того, прекрасно зная немецкий язык, она не могла поступить преподавать ни в один провинциальный вуз. Поэтому я выросла не в кондово-солдафонской обстановке, а в атмосфере думающих, понимающих людей. Я прекрасно понимала, что пришлось пережить моим родителям и как была несправедлива к ним судьба.
Где-то надо было жить. Родители приехали в Брянск, где жили папины родственники, поскольку когда-то это была черта оседлости евреев. Я родилась в Брянске, окончила там школу с золотой медалью - только так можно было без блата поступить в Ленинградский университет, о котором я мечтала и который тоже окончила с красным дипломом.
- Как папа с мамой формировали ваше отношение к советской власти?
- Мама настолько боялась своей истории, боялась, что ее узнаю я, что никогда мне о ней не говорила, и я узнала о ней только в 17 лет, поступив в университет. В семье не было настроя против советской власти - родители понимали, что нельзя жить в этой стране, будучи настроенной «супротив» этой власти. Но полного «одобрямса», уверяю вас, не было!
- Дальше вы попали под могучее обаяние Анатолия Александровича Собчака...
- Я была абсолютно аполитичным человеком, читала только «Литературную газету», да и то не всю. Поэтому моя политизация началась со встречи с А. А. Специально обращать меня в свою веру ему не надо было - я была, если можно так выразиться, благодатной почвой, на которую падали семена гражданского возмужания, сеянные моим мужем. Мне помогала и моя профессиональная деятельность: я изучала историю России до 17-го года, ее реформаторство и прекрасно понимала - уже профессионально,- что такое Россия и реформы в ней...
Приведу один пример. У меня и у А.А. это был второй брак. Естественно, муж оставил квартиру, а у меня была маленькая 16-метровая квартирка. Мы оказались в ней, а в районном кооперативе, который возглавлял А. А., освободилась небольшая двухкомнатная квартира. Получив отказ в получении этой квартиры, А. А., доцент университета, подал на райисполком в суд! И когда он этот суд выиграл, а это был 1971 год, то для меня это стало потрясением! Оказывается, даже в том государстве, каким был застойный Советский Союз, право, умение пользоваться им может играть такую роль! Далее, с процессом перестройки, началась моя политизация. Ну а когда стали собираться первые съезды народных депутатов, когда появились первые выступления депутата Собчака - причем для меня он был не абстрактным, а родным и близким человеком, - это было ошеломляюще! Я помню, он ехал на съезд и говорил: «Мы отменим 6-ю статью Конституции СССР о руководящей роли КПСС!» Я подумала: “Господи, какой мечтатель!” Но когда это происходило, когда его выступления кардинально меняли многое, я начала понимать, что Маяковский был не прав, говоря: «единица - вздор, единица - ноль...»
- Каков был, на ваш взгляд, звездный час Собчака?
- Думаю, это были съезды народных депутатов и августовский путч 1991 года. Сейчас многие стараются не вспоминать того факта, что именно Собчак поехал рано утром 19 августа того приснопамятного года в Архангельское и буквально заставил начинавшего уже выпивать Ельцина поехать к Белому дому и встать на танк. Ельцин считал, что надо сидеть в Архангельском и ждать, какая будет реакция. Со словами «на миру и смерть красна» Собчак убедил Ельцина ехать к Белому дому, довез его туда и тут же вылетел в Ленинград. Там он сумел договориться с генералом Самсоновым, и танки в Ленинград не вошли. А памятный многотысячный митинг, проведенный Лихачевым и Собчаком на Дворцовой площади, ясно обозначил, во-первых, позицию второго города России, а, главное, Анатолий Александрович сумел пробиться на экраны ленинградского телевидения, которое тогда транслировалось на всю страну (она-то с недоумением смотрела на всех каналах и экранах «Лебединое озеро»), и заявить, что ГКЧП - это преступники, назвать министра обороны Язова бывшим министром, всех ГКЧПистов - бывшими. Он, без преувеличения, совершил подвиг, расставив все точки над i. Кстати говоря, эта решительность Собчака сыграла в его дальнейшей личной политической карьере, я думаю, негативную роль.
- Почему звезда Собчака так рано угасла?
- Потому что самое большое горе в России, как заметил классик, это горе от ума. Во-вторых, в России не любят людей самостоятельно мыслящих, неуправляемых, имеющих свое мнение и способность это мнение высказывать на самых высоких уровнях.
- Кто конкретно преследовал Собчака? Где сейчас эти люди?
- Эти люди на виду, заседают в Госдуме, вполне в порядке. Это Анатолий Куликов, бывший министр МВД, бывший Генпрокурор Юрий Скуратов, адъютант его величества и поставщик мемуаров Александр Коржаков и самолично Борис Николаевич Ельцин.
- Ревновал ли Ельцин к Собчаку?
- Безусловно. Умный к умному не ревнует, а вот не очень умный... Вспоминаю такой случай. Начало 1996 года, Ельцин после инфаркта, рейтинг - 4%. Президент приглашает к себе Собчака и, поглаживая левую стороны груди, ненароком его вопрошает: «Как ты думаешь, идти мне на второй срок или нет?» Как потом выяснилось, это был тест, которым Б.Н. проверял всех крупных политиков. И все пели в одну дуду: «Что вы, отец наш родной! Без вас Россия пропадет, по миру пойдет». А Собчак сказал ему: «Ваш рейтинг - 4%. Даже если вы титаническими усилиями PR будете избраны Президентом, то руководителем страны вы быть не сможете, потому что за вас будут руководить те же Коржаковы». Такое не прощается! И когда он приехал и рассказал мне об этом, у меня внутри все похолодело: я поняла, что это - начало конца. А. А. с его прекраснодушием и понятием, что врать нельзя нигде, ни на каком уровне, чтобы уважать себя, я бы сказала, отнесся к этому легкомысленно, а я, повторяю, поняла, что это - начало конца.
- Вы пошли в политику, чтобы помогать Собчаку, а потом стали самостоятельной политической единицей. Какие ощущения вы испытываете на заседаниях Совета Федерации: причастности к великим делам, безнадежности, отчаяния или веры, что за Россией - великое будущее?
- Если бы я не верила в великое будущее России, я не занималась бы политикой. Потому что политик не имеет права не верить! Если не верит, а только делает вид, то он врет тем, кого ведет за собой, - своим избирателям. Либо ты веришь и пытаешься бороться даже в безнадежной ситуации, либо брось заниматься политикой. Чувство, которое я испытываю, помимо рабочих моментов, это чувство неловкости за тех моих товарищей, которые говорят в кулуарах одно, а кнопку при голосовании нажимают противоположную. Это, согласитесь, мерзковато, если не сказать больше.
- У вас есть ощущение, что огромный корабль под названием “Россия” идет в правильном направлении?
- Есть чувство ответственности за то, что мы это делаем.
- Вы ведете довольно напряженную жизнь. Вы всегда были такой: твердой, уверенной в себе?
- Испытания, ниспосланные мне судьбой, только закалили мой характер.
- Какой бы вы хотели видеть Россию через 15 лет? И срок ли это для России - 15 лет?
- 15 лет - исторически ничтожный срок. И мы настолько привыкли к тем изменениям, которые есть, что уже не понимаем, как можно выехать за границу без разрешения обкома партии, что нужно сперва поехать в Болгарию, и только потом - в какую-нибудь другую социалистическую страну. Мы забыли такие понятия, как дефицит, очереди, забыли о том, как люди шли на фиктивные браки и разводы, чтобы купить квартиру. Мы забыли, что не было слова купить, а было другое: достать. Ко всему этому, повторяю, мы быстро привыкли, поэтому положительные изменения в нашей жизни воспринимаются как сами собой разумеющиеся...
Какой я хочу видеть Россию? Несомненно, страной демократической, отвечающей мировым стандартам. Своя особая специфика может быть в русской душе, натуре, в укладе жизни, который пока еще сохранился, чаще всего в провинции, а не в больших городах. В этом мы можем быть своеобразны, это исторически и генетически обосновано. Но с точки зрения фундаментальных ценностей, определяющих демократическое государство, я не боюсь унификации. Есть ведь 10 заповедей, и если человек по ним живет, то неважно, какой он национальности и в каком государстве находится.
- Ваша дочь вас радует?
- Да, радует, несмотря на то, что желтая пресса любит муссировать ее имя. Ксюша такая же яркая, нестандартная, как ее отец. Она принадлежит к новому поколению, представители которого не боятся быть такими, какие они есть. Они не притворяются, не посыпают голову пеплом и не пытаются раствориться в серой массе, как нас когда-то учили. Ее эпатаж у многих вызывает изжогу, но я своей дочерью горжусь, потому что она с отличием окончила МГИМО, знает и прекрасно говорит на двух иностранных языках, много, в отличие от современной молодежи, читает. А эпатирующее некоторых поведение - это, на мой взгляд, следствие того, что ребенок с 10 лет ходил с охраной, был лишен простых радостей своих подруг. И то, что с ней происходит сейчас, это та самая детская скарлатина, которой она не переболела в свое время и болеет сейчас.
Я знаю, что у нее очень сильный стержень, что она чистый внутри человек. На телевидении она ведет две программы, умеет отстаивать свое мнение. То, что она подвергается нападкам журналистов и даже депутатов Госдумы, говорит о том, что она уже состоялась как личность. В 23 года это не каждому удается!
- Отец для нее кумир?
- Безусловно!
- Кто ваши друзья?
- У меня есть один очень близкий, мудрый человек, учитель по аспирантуре - Рафаил Шоломович Ганерин.
- Бывали ли вы в Америке?
- Да, мне нравится ваша страна, но жить бы там я не смогла.
- Часто ли вы беседуете с Анатолием Александровичем?
- Каждый раз, бывая в Санкт-Петербурге, посещаю кладбище, где он похоронен, ну а свои поступки сверяю с ним каждый вечер.