Жертвы бесамГлава 16. Георгий: Возвращение на круги своя

Начало см. “РБ” №22-36 (475-489)

«Наконец-то у меня появился свой человек в полиции, - думал я, сидя в зале ресторана «Кремль», где Анастасия Смирнова проводила пресс-конференцию в связи с началом Дней русской книги в Нью-Йорке. – Но пока что от этого человека мало толка». Краем уха прислушиваясь к выступлениям политиков-спонсоров, в которых популистские похвалы в адрес наших иммигрантов перемежались не менее популистскими фразами на русском языке («Привэт всэм», «Желаэм успэхов), я с нетерпением ждал окончания встречи, чтобы поговорить с Анастасией наедине.
С Элиной Шехтер ее связывали не только деловые, но и дружеские отношения. Поэтому от Анастасии я мог многое узнать и о прошлом Элины, и об обстоятельствах ее жизни в последние годы. Кроме того, я хотел понять, какой случай (и случай ли?) привел г-жу Смирнову в кабинет Марка Брода именно в тот момент, когда он беседовал со мной. Я подозревал также, что именно Анастасия – та загадочная дама, у которой в роковую пятницу, 29 апреля находился Юджин Шехтер. Наконец, мне хотелось подробнее узнать о разногласиях между Анастасией и Элиной, которые, по слухам, начались именно после первого «запуска» Дней русской книги в Нью-Йорке.
Эти торжества, которые уже несколько лет проходили под эгидой магазина «Онегин», включали книжные ярмарки, художественные выставки, концерты и даже цирковые представления, а каждое их открытие сопровождалось ожесточенными спорами. Евреи, составляющие большинство нашей иммиграции, возмущались тем, что их культурные достижения преподносят Америке в русской обертке. Русские, со своей стороны, возмущались тем, что евреи присваивают их «брэнд» и используют его для повышения авторитета в глазах американцев.
Сама Анастасия вела себя как благородная королева, которая стоит выше разборок плебса, не осознающего, какую огромную пользу она ему приносит. «Раньше о «русских» думали как о мафиози, проститутках и попрошайках, - как-то сказала она мне. – Сейчас все видят, что мы – утонченные, культурные люди». Но неблагодарный плебс (в том числе многие журналисты) упорно придерживался мнения, что главное для Анастасии – не имидж нашей иммиграции, а, как говорил Джек Сигал, «загребание бабок».
Внешне Анастасия мало походила на королеву. Дмитрий Горин как-то сказал, что она одинаково напоминает ему лису Алису и кота Базилио. И действительно, в этой худенькой брюнетке с острыми чертами лица и большими, казалось, ласкавшими вас глазами, было что-то и от хитрой лисички, и от игривой кошечки. Впрочем, когда речь заходила о ее бизнесе, она моментально превращалась в тигрицу.
Русскоязычные дамы, претендующие на изысканность и просвещенность, считали за честь попасть в свиту этой предприимчивой королевы. Моя бывшая жена Бэлла рвалась туда с особым упорством, но Анастасия играла с ней в кошки-мышки: приближала к себе, когда ей нужен был лестный отзыв в «Рубеже», отталкивала, когда необходимость в пиаре отпадала. Сейчас, когда Бэлла стала женой малоизвестного, но весьма состоятельного бизнесмена из Чикаго, ее шансы попасть в окружение Анастасии значительно повысились.
К «Рубежу» г-жа Смирнова относилась со смешанными чувствами. Она не выносила Иосифа Дановича, который видел в ней чуть ли не агента Кремля, не любила Мэри Эшвилл, которая неизменно выступала против русификации «русских», но вполне благосклонно относилась ко мне и к Татьяне Иоффе. Впрочем, сама Татьяна Анастасию не жаловала и при иных обстоятельствах вряд ли позволила бы мне взять у нее интервью.
Это интервью, которое Анастасия милостиво согласилась мне дать сразу после окончания пресс-конференции в «Кремле», временно возвращало меня к первоначальной модели моего расследования : встречи с друзьями-недругами Элины, расспросы, анализ, постепенное продвижение вперед в true-crime story. Но возвращение на круги своя меня отнюдь не радовало – напротив, вызывало тревогу и угрызения совести. События последних дней сместили акценты в моей жизни, и если недавно главными для меня были мои амбиции и нереализованный потенциал, то сейчас я первым долгом стремился узнать, кто виноват в смерти Элины, в злоключениях девушки, которая была нам известна, как Диана Хейфиц...
В ночь со среды на четверг, подъехав к дому, где жила девушка, я уже застал там полицейских, которых вызвала Татьяна. Один из них, молодой русскоязычный офицер по имени Юрий Каплан, пытался втолковать Татьяне азбучные истины: «Эта девушка – взрослый человек. Мы не имеем права вламываться в ее квартиру, мы даже не имеем права объявлять ее исчезнувшей, потому что взрослый человек может куда-то уехать на несколько дней, не известив об этом своих знакомых.»
«Да, но сейчас речь идет об исключительных обстоятельствах, - горячо возражала Татьяна. – Девушка была в опасности, и мы об этом знали...»
«Выручайте ее, - тихо сказал мне Иосиф Данович, который казался постаревшим на десять лет. – Она, по-моему, собирается им обо всем рассказать, даже о слухах, которые распускают о Петеньке негодяи вроде Барского. Не хватало только, чтобы полиция начала следить за Петей...»
«Позвольте мне объяснить, чем дело», - обратился я к молодому офицеру. И, приняв огонь на себя, стал рассказывать о том, как познакомился с Дианой в госпитале, где навещал мать коллеги, как девушка попросила меня, уважаемого ею журналиста, защитить от преследующего ее человека и т.д...»
Мои уговоры, однако, не действовали на молодого копа и его коллег. «Мы не можем взломать дверь в ее квартиру по той простой причине, что ее нет дома, - повторял Юрий. - Если она не появится в течение еще двух-трех дней, мы вправе будем считать, что она исчезла, и начать ее разыскивать...»
Сейчас эти три дня подходили к концу, и, следя за тем, как журналисты и именитые гости прощаются с Анастасией, я напоминал себе, что после интервью должен позвонить Каплану.
«Ну что, Гоша, настало время нашей беседы, - сказала г-жа Смирнова, когда последний из гостей покинул зал. Потом, обратившись к хозяйке ресторана, добавила. «Дорочка, дорогая, распорядись, пожалуйста, чтобы нам принесли еще кофе. И твои несравненные булочки с маком. Хорошо, что я не склонна к полноте и могу их есть без угрызений совести...»
Мне не пришлось думать, как завести разговор о г-же Шехтер – Анастасия сделала это сама. «Вы с Мариком Бродом говорили о бедняжке Элине, правда ведь? – спросила она, мелкими глоточками отпивая кофе, и мне показалось, что сейчас она, как кошка, закроет глаза и замурлыкает от удовольствия. – И он, конечно же, убедил тебя, что она была ангелом во плоти, сложным и утонченным существом, к тому же питающим отвращение к сексу?..»
«Неужели мы опять возвращаемся от социально-экономических версий к любовным?» - с раздражением подумал я. «Насколько я знаю, это конфиденциальная информация».
«Эта конфиденциальная информация была мне известна задолго до Марика, - усмехнулась Анастасия. - Но дело в том, что все это – ложь. Вернее, это игра, т.е. роль которую Элина играла в отношениях с Мариком. Если бы ты знал ее, как я, ты бы понял, что она с каждым мужчиной играла какую-то определенную роль».
«Почему? Трудное детство? Стремление отречься от себя?»
«Вовсе нет. Элина себя очень даже любила. Просто она была из тех женщин, которых американцы называют tease. Ей необходимо было, чтобы все окружающие мужчины поклонялись ей. Она со всеми флиртовала, всех держала на привязи. А как держать на привязи Марика, который избалован бабами и по горло сыт их сексуальными проблемами? Поэтому с ним она играла роль особенной, чистой, асексуальной...»
«А как же к ее флирту относился Юджин?»
«О, Юджину нравилось, что его жене все поклоняются. Он ведь человек крайне тщеславный. И потом, это увеличивало его популярность, привлекало к нему потенциальных доноров... Если ты думаешь, что убийство Элины заказал Юджин потому, что ревновал ее, ты ошибаешься...»
«А может быть, убийство заказал один из ее поклонников, которого ее игры довели до крайности? Например, Питер Иоффе?» Я решил идти ва-банк.
Анастасия рассмеялась. «Тоша Барский распространяет эту дурацкую версию, потому что сам был по уши влюблен в Элину, а Питер, можно сказать, увел ее у него из-под носа. Я очень люблю Тошу, но ты же знаешь, какой это самовлюбленный индюк!..»
«Кстати, говорят, что у вас с Элиной разладились отношения, - сказал я. - Она даже собиралась выкупить свою долю магазина «Онегин»...
«Это все заслуга вашего Иосифа Дановича, который объявил меня чуть ли не русским шпионом, - с досадой сказала Анастасия. - Юджину, как будущему американскому политику, надо было отмежеваться от «подозрительных типов» вроде меня.
«Кстати, не знаешь ли ты, кто та загадочная дама, у которой Юджин находился в день смерти Элины?»
Анастасия, казалось, смешалась. Потом открыла рот, как бы собираясь мне ответить, но в этот момент дверь шумно распахнулась, и в зал – запыхавшаяся, раскрасневшаяся – вошла... моя бывшая жена Бэлла.
«Асенька, дорогая, я опоздала, такой жуткий «траффик», но главное, что я застала тебя», - начала она тоном светской дамы, но, увидев меня, осеклась.
«Вас, я думаю, представлять друг другу не надо, - с нескрываемой иронией сказала Анастасия. – Бэллочка – моя правая рука. Она будет мне помогать проводить Дни русской книги. И, кстати, именно ее муж Леша купил долю Элины в «Онегине»...
«Ну что ж, милая моя, - подумал я, глядя на Бэллу. – Теперь ты действительно выбилась в люди...»

Продолжение следует