ЗАГАДКА КРИТСКОЙ КАТАСТРОФЫ

Последние пять лет оказались необыкновенно плодотворными для американских археологов, работающих на своих раскопочных участках буквально по всему миру. Чуть ли не каждый месяц приновил вести об очередной археологической сенсации, откопанной то на территории Мексики, то на высоких плоскогорьях перуанских Анд, то на берегу Тунисского залива на месте древнего Карфагена, то в фараоновом Египте, то на дне Мраморного моря.
Археологические находки, однако, бывают разного свойства. Одни – ошеломляющие, зрелищные, совмещающие сразу материальную, культурную и научную ценность. Другие – не столь эффектно примечательны, им не суждено материализоваться в музейную захватывающую экспозицию. Но в своей научной и эвристической ценности они могут превзойти и самые сенсационные находки.
Прошлым летом, в результате открытий американских археологов на крохотном островке в Эгейском море, была перечеркнута расхожая теория о внезапной и катастрофической гибели минойской цивилизации на острове Крит. Потребовались новые гипотезы, концепции и толкования. Ученые всего мира принялись заново разгадывать древнейшую загадку: отчего погиб, буквально в одночасье, минойский Крит?
С конца второго тысячелетия до нашей эры Крит был культурным и политическим центром Эгейского моря. Критские деревянные корабли неутомимо бороздили Эгейское и Средиземное моря, устанавливая и поддерживая торговые связи с Египтом и малоазийским побережьем, - ни одна из этих стран не освоила еще тогда мореплавание и навигационное искусство.
Культура, процветавшая на Крите в течении двух тысячелетий, - изысканная, прихотливая, чувственная, не знающая канонов и эстетического регламента, с ее причудливой ассиметрией и буйноцветием – была названа минойской в честь легендарного царя Миноса, который, согласно гораздо более позднему греческому мифу, когда-то царствовал на Крите. Культура абсолютно уникальная, ни на что не похожая и ни с чем тогдашним – ни с Египтом, ни с шумерскими городами-государствами – не сравнимая. Лабиринтное строение гигантского Кносского дворца общей площадью в 24 тысячи квадратных метров говорит о небывалой по тем временам технической оснащенности и архитектурном мастерстве – прецедентов нет, либо они не известны.
О минойском Крите можно говорить бесконечно: об утонченном декоре лазоревых фресок с дельфинами и рыбами, об увенчанном лилиями царе-жреце, идущим по цветущему лугу в раскрашенном рельефе из Кносского дворца, о знаменитой «дышащей» и «пульсирующей» вазе с осьминогом с её текучей, гибкой, восхитительно ассиметричной формой.
Хочу предложить, за недостатком места, более краткий способ характеристики той или иной древней цивилизации. Джеймс Стобарт, английский археолог начала прошлого столетия, был убежден, что «не существует более точного показателя цивилизации в древней культуре, чем отличная водопроводная система и санитарные условия». «Добротная сточная труба, - утверждал Стобарт, - не менее красноречива, чем прекрасная статуя».
Исходя из этой «водопроводной» шкалы культурных ценностей, следует признать, что вплоть до конца нашего 19-го века человечество не смогло предложить ничего подобного минойской канализационной системе с ее исключительной санитарной техникой, паровым отоплением, автоматическим подогревом воды, ванными и уборными со спускной водой, а также непременным наличием при гостевых комнатах на королевских виллах индивидуального комплекса уборной и ванны из терракоты.
И вот внезапно минойская цивилизация была стерта с лица земли в апогее своего могущества и благоденствия. Критские города превратились в развалины. Критской культуры не стало. Раскопки в подземном этаже Кносского дворца почти наглядно восстановили картину панического бегства во время каких-то ритуальных обрядов: опрокинутые сосуды, светильники, разбитые флаконы с благовониями.
Что послужило причиной такой стремительной и тотальной катастрофы, уничтожившей одну из древнейших и, вероятно, самую блистательную цивилизацию средиземноморья?
Было высказано несколько предположений, из которых силу безусловной истины на шестьдесят с лишком лет получила гипотеза, предложенная греческим археологом Спиридоном Маринатосом, - будто бы минойский Крит погиб в результате стихийного бедствия – землетрясения и сопровождавшего его мощного вулканического взрыва на острове Тера (нынешний Санторини) где-то в середине 15-го века до нашей эры.
Извержение терского вулкана было настолько сокрушительным, что остров был как бы взорван изнутри, и добрая половина его тут же исчезла в эгейских волнах. Цунами – гигантские волны, вызванные этим подводным землетрясением, - набрали 35 метров высоты, когда обрушились, через час после терской катастрофы, на Крит, расположенный в 105 км к югу от Теры.
Именно на основе этого страшного природного катаклизма и возник, как считают многие ученые, миф об Атлантиде – таинственном материке, провалившемся в морские глубины, и он же ответствен за внезапную гибель минойской цивилизации в том же временном радиусе – т.е. около 1450 года до нашей эры.
Однако эта устойчивая археологическая теория, чрезвычайно удобно и вразумительно объясняющая непостижимое крушение древнейшей цивилизации природным катаклизмом, сама была уничтожена новыми раскопками на островке Мохлос к северу от Крита. В развалинах поселения поздне-минойского периода американский археолог Джеффри Соулс обнаружил, впервые в истории археологии, черную прослойку вулканического пепла, густо покрывавшего мостовую второго тысячелетия до нашей эры из крупных каменных плит.
Так впервые было найдено материальное свидетельство, что пепел от вулканического извержения на острове Тера таки достиг Крита. Данные раскопок также позволили Джеффри Соулсу установить с точностью, что вулканический взрыв, расколовший пополам остров Теру, произошел на 150 лет раньше, чем всеми предполагалось, а именно – около 1600 года до нашей эры.
Далее открытие следовало за открытием, пока, в своей совокупности, они камня на камне не оставили от «вулканической» теории гибели минойского Крита. Начать с того, что жители Мохлоса, а следовательно и Крита, были в состоянии отстраивать и ремонтировать свои жилища сразу же после извержения вулкана на острове Тера. Прямо над слоем вулканического пепла был заново отстроен дом – в минойском стиле и с грудой черепков неопровержимо минойской кухонной керамики. Само наличие прослойки, в развалинах минойского поселения, вулканического пепла, а также тот факт, что этот пепел был так же мягок, рассыпчат и свеж, как и 3600 лет тому назад, когда он выпал над островом Мохлос, - лучшие свидетельства, что жизнь и бурное строительство на Мохлосе и на Крите возобновились сразу же после извержения вулкана. Если бы дома, с богатейшими в них наборами изысканной минойской керамики, были отстроены через десятки лет, то никакого слоя пепла в раскопках не оказалось бы – за эти годы он был бы унесен ветром или размыт дождями.
Уже очевидно, что вулканическое извержение на острове Тера в 16 веке до нашей эры не имеет никакого отношения к скоропостижной гибели минойской цивилизации, что жизнь на древнем Крите продолжалась без существенных перемен еще целых 150 лет после извержения – до внезапной и окончательной катастрофы в середине 15 века.
Теперь, когда самое убедительное объяснение этой катастрофы было отвергнуто археологическими открытиями на острове Мохлос, ученые заняты поисками альтернативной гипотезы.
Наиболее вероятным представляется вторжение на Крит в 1450 году военизированных микенских греков с материка. Эта гипотеза возникала и раньше, однако вызывала сильные сомнения хотя бы потому, что такой блистательный военный триумф как покорение минойского Крита не оставил и следа в микенской разветвленной мифологии. Историки также полагали, что микенские ахейцы 16 века до нашей эры не шли ни в какое сравнение по культурно-техническим достижениям и общему высокому уровню цивилизации с минойскими критянами.
В любом случае, политический и культурный центр в Эгейском бассейне, после загадочного обвала минойской цивилизации, переместился с острова на греческий материк, что привело в свой черед, около 2700 лет назад, к золотому веку древней Греции.