Нью-йоркские поэтиЧеские веЧера

Поэзия,
На приступ улиц бросясь,
Их размывала шквалом колдовским

Мне, совсем юной, посчастливилось «в том нереальном пятьдесят четвертом» слушать и слышать, восторгаться и надеяться, быть фанатически влюбленной в поэтическое слово слушательницей, сопричастной ставшему историей «Первому Дню Поэзии», о котором так образно рассказывает Евгений Евтушенко. Это стихотворение открывает альманах «Всемирный день поэзии», изданный в Америке ровнешенько полстолетия спустя.[!]
Волна русской поэзии захлестнула Нью-Йорк. Пушкин, певучая русская классика, звенящие стихи советских лет – и бунтарские, и лирические, философски наполненные, гражданственные (таких было большинство), а теперь стихи поэтов сегодняшних, чьи строки так нужны русскому языку и нам, на этом языке говорящим и думающим, сохранившим его в сердце своем. Поэты говорят о времени и о себе, потому что (опять строчка Евтушенко) «кто временем рожден, рождает время».
Наверно, именно эту афористичную строку, очень условно, разумеется, можно считать концепцией тех восьми поэтических вечеров, что в течение прошедшей недели прошумели в разных районах столицы мира, в ее библиотеках, книгарнях ( как здорово называли книжные лавки в старину!), клубах. А я вот выбрала самый примечательный, самый русский, самый «интеллигентский» ресторан, так и зовущийся – «Русский самовар». Место для каждого россиянина знаковое: его не обошли стороной многие титаны современной русской культуры, поэты в том числе, но, главное, его любил, очень часто в нем бывал и читал свои стихи Иосиф Бродский.
Литературные вечера в «Русском самоваре» стали традицией, и поэтический вечер, один из нью-йоркской восьмерки, объединенной именем-лозунгом «Всемирный день поэзии», - тоже. Всемирный – не потому, что объял необъятное – поэзию всего мира, а оттого, что поэтов наших русских где теперь только не найдешь. «Нас раскидало, как в море льдины»... Те поэты, чьи стихи в альманахе, на всех континентах, разве что не в Антарктиде. Россия, Соединенные Штаты, Израиль, Канада, Германия, Англия – такая вот география. Трудно было всем. Трудно и больно.

Значит, я не умер все же
Посреди людской глуши
И кусками лезет кожа
С обмороженной души.

Это строфа Александра Шкляринского, ленинградского, а теперь русско-американского поэта, составителя и издателя альманаха и организатора этих поэтических вечеров.
Примечательно, что в полку русских поэтов очень много питерцев. Какой-то особый допинг дает, видно, град Петров своим детям.
Марина Эскина – ленинградский физик, здесь переводчик и поэт. Поэт думающий. Ее открытость чувств, ее «Стаккато колокола» впечатляют, а стихотворение о Бродском – замечательно.
«Энтузиазм автора при написании стихов прямо пропорционален ужасу читателей» – стихи Михаила Рабиновича, тоже, кстати, ленинградца, остро сатиричны. У читателей вызывают не ужас, а, напротив, радостный энтузиазм. Юмор его истинный, откликаются на него не ржанием, а смехом, а строчки запоминают. Пишет стихи и прозу – хорошие и разные.
Тонким юмором и лиризмом отмечены и стихи Михаила Брифа. Помню, какое впечатление произвели на меня его стихотворения из давнего сборника «Високосный век». На Международном пушкинском конкурсе русских поэтов зарубежья в Лондоне Бриф получил приз зрительских симпатий. А первая премия присуждена там Марине Гершенович, которую увенчали золотой короной. Живет Марина сейчас в Германии, но приехала в Нью-Йорк и на поэтическом вечере читала свои стихи, в которых «ритмичная звучит антисоната» и немало грустных строчек.
Фамилия Алавердовых не нова для меня. Знаю и почитаю замечательного дизайнера, мастера уникальных гобеленов Леонида Алавердова. Лиана, его дочь, видно, унаследовала творческое горение отца, стихи пишет интересные, подчас жесткие, чаще очень женские, лиричные.

И святое и грешное
Мое женское «я»
Все из горечи, нежности,
Из огня и дождя.

Под этим четверостишием готова подписаться, как и под сегодняшним очень коротким репортажем.
А поэзия – один из самых драгоценных даров небес человечеству. «Пламя богов» – говорили древние. Прикоснемся к огню.