Все мы из НИИЧАВО

“Нам нужно построить будущее из того, чем мы располагаем - из рудиментов «реального социализма». Мы должны сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать”, - так высказался недавно в московской газете “Версты” писатель-фантаст Борис СТРУГАЦКИЙ.

Сказка «для младших научных сотрудников старшего возраста» «Понедельник начинается в субботу» появилась в начале 60-х, когда АБС (рабочая аббревиатура Аркадия и Бориса Стругацких) уже обратили на себя внимание страстных почитателей научной фантастики, а «Страна Багровых туч», «Путь на Амальтею», «Шесть спичек», «Благоустроенная планета», «Возвращение.(Полдень. XXII век)» были признаны классикой жанра. И вдруг «Понедельник...». Какие-то маги от науки, какие-то умклайдеты, диваны-трансляторы и прочая далекая от реалий заумная дребедень, заполонившая стены НИИ ЧАродейства и ВОлшебства. Однако все это сработало сильнее, чем изображение обычного советского НИИ 60-х годов в натуральную величину. Состояние нашего общества было прозондировано с привлечением хорошей дозы сатиры, но какое при этом сочувствие и понимание «человека работающего», наслаждающегося самим процессом познания! Какое точное описание массового социального типа, который еще жил иллюзией свободы, «удовлетворяя собственное любопытство за государственный счет». И практически документальная передача настроений, эмоций, атмосферы «золотых шестидесятых».

Не мудрено, что читающая публика тех лет долгие годы перебрасывалась фразами и репликами из “Понедельника”. На пароль «Студно туково» следовал отзыв: «Это вышел в подпространство структуральнейший лингвист!»
А вот «Сказка о Тройке» получилась более резкой и политизированной и потому впервые увидела свет вдалеке от бдительного ока столичной цензуры - в альманахе «Ангара» в 1968 году. Внимание к творчеству братьев-фантастов «внутреннего диссидента» Андрея Тарковского, сделавшего вольную экранизацию «Пикника на обочине» (фильм «Сталкер») добавила сложностей цензурного порядка.

И лишь недавно все купюры, наконец, были восстановлены в авторской редакции 11-томника, который подарило читателям донецкое издательство «Сталкер». За новенькими корешками - самые подлинные и «канонические» на сегодняшний день АБС. Но и это еще не все. Алексей Герман снимает фильм «Трудно быть богом». По городам и весям России проходят Стругацковские чтения. В феврале нынешнего года Борис Натанович Стругацкий получил премию президента России. Вот только привычная аббревиатура - АБС - претерпела необратимые изменения: после смерти старшего брата Борис Натанович именует себя для краткости БНС.

Аркадий был старше Бориса на восемь лет, после окончания Военного института иностранных языков получил диплом военного переводчика с английского и японского. Как профессиональный писатель и переводчик стал печататься с 1960 года. К тому времени и Борис написал свои первые опусы. Хотя по образованию он астроном, окончил мехмат Ленгосуниверситета и даже работал в Пулковской обсерватории. Но перевесило совсем другое призвание. Можно ли придумать лучшее сочетание для головокружительных экскурсов в мир научной фантастики, чем филолог и астроном? Они были молоды, азартны, каждый считался эрудитом в своей области. Писалось легко и весело, как никогда уже потом, без брата…

-Оборачиваетесь ли вы, сидя за рабочим столом, «в поисках второго»?..
-Нет. Мы всегда сидели лицом друг к другу. Поэтому и привычки оборачиваться у меня нет…

-Литературная критика никогда не оценивала ваши романы только как пародию на советскую действительность. Писали, что «Понедельник начинается в субботу» - книга о романтике познания, о феномене нового социального типа, рассматривающего труд как форму наслаждения. А сегодня подающие надежды аспиранты уходят из науки в бизнес. На ваш взгляд, рыночные отношения несущественно и лишь на время потеснили креативность нашего человека? Или катастрофическое падение нравственного потенциала целой нации будет мстить за себя и в области познания, и мы на самом деле отстанем навсегда от «сильно развитых»?

- Откровенно говоря, никакого «катастрофического падения нравственного потенциала целой нации» я не наблюдаю. Имеет место реализация, или если угодно нравственная реабилитация, древнего, как мир, принципа: «Рыба ищет, где глубже, а человек - где лучше». Процент людей, получающих удовольствие от самого процесса труда и при Советах был невелик (он был невелик и при царе Горохе, и вообще всегда). Но раньше инициативный, энергичный человек был самими социальными условиями прикован к постоянному месту работы, а сейчас освободился. Он получил возможность обменивать свой труд на нечто вполне осязаемое - деньги, карьеру, и он совершает этот обмен. Уходит в бизнес или уезжает делать науку за границу.

Именно так устроен социум у «сильно развитых», и мы будем отставать от них, пока не организуем нашу жизнь эффективно и рационально. В частности, пока не получим возможность платить за интеллектуальную деятельность столько, сколько она реально стоит, а не по остаточному принципу. Что же касается подлинных энтузиастов науки и творчества вообще, то они и сейчас никуда не делись. Просто они - по необходимости - влачат жалкое существование и давно уже перестали быть образцом для подражания у тех энергичных, умелых, инициативных, для которых мерилом «награды за труд» являются деньги и положение в общества. А таких большинство. Всегда было большинство, и всегда будет, пока (и если) мы не научимся с детства воспитывать человека с представлением, что самым высоким наслаждением в человеческой жизни является успешный творческий труд.

- Могли ли вы два десятилетия назад представить себе такую ситуацию, как убийство академика Глебова в подъезде собственного дома? Что, на ваш взгляд, способно остановить вал преступности в нашем коррумпированном обществе?
- Не забывайте, пожалуйста, что наши молодые годы пришлись на послевоенные времена, и нам довелось наблюдать «валы преступности», вполне сравнимые с нынешним. И знаменитую «бериевскую амнистию» («холодное лето пятьдесят третьего года») мы тоже пережили. Легендарных времен, когда «всю ночь можно было гулять с девушкой по городу и ничего», я что-то не припоминаю. То есть были районы, где гулять таким образом было действительно можно, хотя и рекомендовалось при этом держать ухо востро. Но были и места, где это было категорически противопоказано: парк имени Горького, например, - в центре Питера, рядом с Петропавловкой. А ведь у нас было тоталитарное государство!
Только тоталитарное государство способно если не раздавить, то, во всяком случае, основательно приструнить преступность. (Тоталитарное государство, кстати, склонно само распоряжаться своими академиками, не позволяя этого делать всякой неорганизованной швали). Государство же демократическое способно разве что загнать преступность в некие гетто, очистив от нее наиболее благоустроенные районы, но и то далеко не все. Я думаю, это возможно и у нас, но сначала придется основательно перешерстить нашу милицию: освободиться от коррупции и гнили. Эта задача потруднее, чем обуздать преступность. Может быть, придется сначала создать Новую Милицию, рядом со старой. Как в свое время в США было создано ФБР, когда коррупция в полиции достигла размеров невиданных и невозможных.

- В «Сказке о тройке» вы описали тотальную победу бюрократов над «человеком работающим». Не кажется ли вам парадоксальным, что эпоха «реформ» вместо сокращения данной субстанции дала ее невиданный рост? «Экономика должна быть делом миллионов, а не горстки равнодушных чиновников»: почему же у нас все не так, как в других цивилизованных странах?

- У нас Россия. Страна чиновников и бюрократов. Это историческая традиция, и не вчера она завелась. И экономические реформы у нас можно проводить только руками бюрократов, больше их некому проводить. Давайте будем все-таки реалистами. И оптимистами. Во Франции вот, например, бюрократия помощнее нашей, однако же создали современную экономику! Тут главное - заставить бюрократа действовать по разрешительному принципу. «Разрешено все, что не запрещено». А запрещает не чиновник, а закон. Чиновник же только следит за соблюдением законов. Тогда на порядок меньше будет коррупции. И главное: коррупция сделается «божеской», перестанет душить предприимчивого человека насмерть.

- Есть ли у России будущее, и с чем оно, по-вашему, связано в первую очередь?
 

- Будущее России - это будущее мощной страны европейского типа. При соблюдении, разумеется, некоторых обязательных условий: если нам удастся избежать войны, «красного реванша», энергетического кризиса середины века и т.п. Условий много, но все они вполне реальные.

- Все мы в какой-то момент начинаем подводить итоги и осмыслять прожитое. Что вселяет надежду и делает теплее «осень патриарха»? Универсальна ли формула Маркеса «Старость - это союз с одиночеством»? Что в жизни человека способно разорвать эту непреложность?

- Это вопрос скорее личный, комментариев не будет.

- Что вы читаете, какие телевизионные программы смотрите?

- Читаю очень много, но почти ничего не читаю ради удовольствия. Я член нескольких литературных жюри, руковожу семинаром молодых писателей. Теперь вот стал редактором нового журнала фантастики («Полдень, XXI Век»). Все это требует чтения новых и новых рукописей, десятков свежеопубликованных романов, рассказов и повестей. Вот только на перечитывание времени не остается совсем, а ведь квалифицированный читатель не тот, кто много читает, а тот, кто много перечитывает. Что касается «ящика», то регулярно смотрю только политические и новостные передачи, все прочее, как получится. Слава богу, я не раб ТВ. Я раб ПК, что тоже довольно обременительно.

- Часто ли удается выбраться на природу или вы человек сугубо городской?
- Последние годы я стал «невыездным», так что общаюсь с природой только летом, во время отпуска, когда мы с компанией старых друзей выезжаем на автомашинах куда-нибудь в Финляндию-Белоруссию и наслаждаемся там жизнью на берегу озера. Очень люблю это время: рыбалка, чаепития на свежем воздухе, грибы - все это «мое». А вот гулять по городским улицам не люблю. И никогда не любил.

- Жалеете ли вы о том, что почти всю жизнь путешествовали только по телевизору с Сенкевичем? Не развилась ли у вас от этого своего рода клаустрофобия, которая компенсировалась безудержной игрой воображения?
- Ну, не так уж мало я путешествовал, хотя до Сенкевича мне, разумеется, далеко. Объездил всю Прибалтику, бывал на Кавказе, в Средней Азии, за границу ездил несколько раз. И клаустрофобии у меня никакой нет. Скорее уж - клаустрофилия. «Замкнутое пространство» - это совсем неплохо, если тепло, светло, книги под руками и компьютер не «глючит».

- По вкусу ли вам Стругацковские чтения, что они дают лично вам и их участникам?
- Я никогда не бывал на этих чтениях. Говорят, там интересно. Верю.

- Кто ваш любимый композитор, писатель, художник?
- Неудачно поставлен вопрос. Придется перечислять несколько десятков имен. А не хочется.

- Получается ли работать сейчас, и если да, то в каком жанре?
- Работать в одиночку очень трудно и почти невозможно. Я написал за эти годы один роман, мучаюсь вот над вторым, но главная моя литературная работа сейчас - публицистика. В частности, такие вот интервью.

- Бывает ли у вас по утрам (вечерам) такое состояние, когда кажется «что молод не был я пока еще, а только буду молодым»?
-Я, признаться, чувствую себя старым только физически. Но это ощущение необратимой немощи угнетает, конечно. Ведь молодость - это прежде всего возможность неограниченного и совершенно свободного управления своим телом. Чего нет теперь, того нет. Увы.

Беседу вела Наталья Корконосенко