День рождениЯ Музейной Мили

Воистину это уникальный праздник. Единственный в мире. Так же, как уникальна сама Музейная Миля, Museum Mile. Это не просто улица, вернее, отрезок ее длиной в милю, т. е. 1600 метров, это жемчужина Америки (а именно так ее называют), тот самый знаменитый кусок и без того знаменитой нью-йоркской Пятой авеню, которая делит Манхэттен на Вест и Ист, на западную и восточную половины, в той части величественного этого проспекта, который протянулся от 82-й до 104-й улицы, ни много, ни мало – 22 квартала, на которых расположено такое число замечательных музеев, какого хватило бы иной достаточно большой державе.
Праздник Музейной Мили – ее ровесник. Впервые шумное и красочное это действо забурлило в июне 1978 года, и с тех пор ежегодно начало лета знаменуется таким вот нигде более не виданным и неслыханным празднеством, посвященным и музеям, сбежавшимся сюда, на Пятую авеню, и искусству, и людям, искусству и пропаганде его жизнь посвятившим, и, конечно же, бескорыстным, в искусство влюбленным посетителям музеев.
Музейной Милей удивительный в непревзойденной своей красоте и необычности район ньюйоркцы стали называть давно, но официально имя это было закреплено всего 26 лет тому назад и очень быстро стало известно любителям искусства всего мира.
Бег свой Музейная Миля начинает от храмового портала прославленного музея искусств Метрополитен. И обычно, рассказывая о том, чем радуют нас «мильные» музеи, начинаю я именно с него, с Главного (а это и есть значение слова Метрополитен) музея Америки и самого крупного музея мира. Да и сам фестиваль всегда торжественно открывается на ступенях его парадной лестницы. На на этот раз честь открытия праздника отдана Еврейскому музею, отметившему в этом году свое столетие.
Наверно, наши читатели уже ознакомились на страницах «Русского базара» с очерками об истории и благотворной культурной деятельности этого музея, о великолепном его шестиэтажном здании, подаренном семьей Варбург, о ценнейшей коллекции индийских древностей и, разумеется, о сменяющих друг друга замечательных «временных» выставках – обширнейших, всеохватывающих, по-настоящему, глубинно познакомивших нас с творчеством великих Писсарро, Антокольского, Пэна, Шагала, Пастернака, Либермана, Рейнхардта, Сутина, Кафки, Кандинского, Готлиба... А этим летом – с живописью, скульптурой и графикой, с трагедией жизни и смерти легендарного Амедео Модильяни. Эта выставка потрясает.
Подобная, но не столь объемная ретроспектива работ Модильяни показана была в Нью-Йорке полвека назад – в 1951 г. Может, и поэтому тоже число людей, изготовившихся брать штурмом Еврейский музей в шесть вечера, подсчету не поддается. Мне сказали, что очередь начала выстраиваться уже в три.
Но вот мы с вами, дорогие читатели, стоим на углу Пятой авеню и 92-й улицы, с нетерпением ожидая начала митинга и слов мэра Нью-Йорка Майкла Блумберга: «Фестиваль Музейной Мили начинается!»
К сожалению, Майкл Блумберг по очень уважительной причине не приехал (он в это самое время открывал неделю русского искусства в Нью-Йорке), и городское управление представила помощник мэра по вопросам культуры Кейт Левин. Митинг открыла директор Еврейского музея Джоан Розенбаум.
Кстати, наш мэр – не только любитель и знаток искусства, но и один из активнейших спонсоров музейного дела, ведь финансирование музеев происходит, в основном, за счет, как говорилось в старину, доброхотных даяний американцев, о которых в нашей общине принято говорить, что они, дескать, «бездуховны!». Государственные дотации (тем считанным музеям, которым они выделяются) невелики. Собственно, немалые расходы на организацию вот этого, двадцать кварталов заполнившего «буйства духа», называемого Праздником Музейной Мили, городской казной оплачивается лишь частично.
Итак, 8 июня, 5:45. Праздник начинается! Церемония его открытия успела стать традиционной. Короткое официальное открытие фестиваля завершено, но тишина не наступила. И не только из-за радостного гомона плотно спрессованной толпы, а потому... Потому что, опять же традиционно, у каждого музея-участника играет оркестр. И не какой-нибудь, а из знаменитых, из самых всеамерикански популярных, так что предстоит нам послушать ух, как много интересного. Тем более – какой же праздник без музыки, да и сама музыка – неотъемлемая часть искусства, недаром, с легкой руки великого Гёте и живопись, и архитектуру называют застывшей музыкой.
У Еврейского музея играет ансамбль замечательный – Метрополитен Клезмер, возродивший полузабытые мелодии, звучавшие когда-то на нечастых праздниках в местечках Украины, Белоруссии, Прибалтики, Польши, частенько бравшиеся на вооружение композиторами и советскими, и немецкими, а уж американскими – не счесть. Клезмеры, такие вот, как шолом-алейхемовский Стэмпеню, безвестные, нищие, подчас гениальные музыканты, по сути, барды, сами сочинявшие и музыку, и тексты, игравшие, певшие, иногда и плясавшие... Памятник бы им! У меня перед глазами прекрасные скульптурные эскизы к памятнику клезмерам – скрипач, флейтист, барабанщик – замечательного ваятеля Марка Робермана. Вот только спонсоров-то мы и не нашли. Видно, для такого прозаического дела пресловутая духовность слишком высока. А «Главный» клезмерский оркестр Америки приходилось мне слушать и раньше. Виртуозы! И какое глубочайшее понимание истинно народной еврейской музыки!
Но в путь! Уже через квартал, на 91-й, слышатся синглы Уильяма Майнифи, известнейшего исполнителя песен патриотических и мелодий американской глубинки. Большинство для нас ново. Однако тут нам придется от музыки отвлечься и, открыв резные двери, войти в декорированные превосходной резьбой деревянной обшивки залы дворца Карнеги, подаренного (!) Институту дизайна. Богатейшие его коллекции мебели, шпалер, одежды, бытовой техники, текстиля, массы полезных и совершенно неожиданных мелочей, поверьте, стоит увидеть. Вот и теперь в институте и чудесном его парке архитектурные изыски австралийца Шона Годсела и плоды фантазии дизайнера металлической посуды, модерниста Кристофера Дрессера вкупе с коллекцией американского модерниста чуть ли не со средины позапрошлого века семьи Маркс (нет, нет, это совсем другие Марксы), которую назвали: «Быстрее, дешевле, новее, больше» - революционные лозунги американской экономики.
Но мы торопимся, и о задачах экономики поговорить не удается. Нас ждет Музей Национальной академии художеств. Это очень старый музей, отмечающий в этом году не круглую, но впечатляющую дату – 179 лет со дня создания. Студентами, а потом преподавателями академии были выдающиеся художники Рембрандт Пил, Сэмюэл Морзе (тот самый, что заодно и поныне действующий радиотелеграфный код изобрел), Питер Маверик, Томас Коул, Анна Хантингтон... В академическом музее выставляются неординарные работы ее талантливых питомцев. Нынешняя выставка шире: представлено современное американское искусство - более сотни работ талантливых художников, в числе которых и несколько ставших взрослыми наших иммигрантских детей: Аронсон, Барбаш, Горовиц, Леви, Новицкий. В системе академии успешно действует школа для одаренных детей. Вообще, детскому творчеству уделяется большое внимание, ведь искусство вечно до тех пор, пока на смену старшим приходит молодое пополнение.
У дверей академии играет сводный оркестр нью-йоркских школ, рядом площадка, где демострируют танцы народов мира – в центре идол молодежи Дейзи Дудл. Сюда примчались и зрители, которые только что на углу 90-й покатывались со смеху, наблюдая клоунаду Силли Билли. Ну а через квартальчик наяривает бэнд Дэнни Петрова – публика в восторге, даже в двери музея Гуггенхейма протискивается неохотно. А зря. Ведь это один из лучших и богатых музеев современного искусства небольшой нашей, но очень славной планеты.
Великий американсий архитектор Фрэнк Ллойд Райт ну прямо-таки расстарался, выполняя заказ одного из строителей финансового фундамента могущественных Соединенных Штатов Соломона Гуггенхейма: ввинчивающаяся в небо каменная спираль впечатляет необычайно.
А домом новейшего искусства называют этот музей благодаря великолепной его коллекции, зачинательницей которой, душой которой и, как шутили, самым ценным экспонатом которой была несравненная Пэгги Гуггенхейм, племянница Соломона, едва ли не первой в мире начавшая изучать, ценить и собирать модерн, помогать состояться (сейчас все говорят – раскручивать) и прославиться молодым, по-настоящему талантливым, оригинальным художникам, многие из которых были ее возлюбленными. Женщиной была Пэгги удивительной: в Париже ее называли Неповторимой, в Нью-Йорке – еврейской принцессой, в Венеции – последней догарессой, потому что в ней соединялись красота, изящество, ум, тончайший вкус, аристократизм и пылающая сексуальность. Впрочем, богатство ей тоже не вредило.
Сейчас в музее, кроме богатейшей постоянной экспозиции, очень нужная детям выставка рисунков из серии «Учеба с помощью искусства»; собрание фотографий из знаменитой коллекции Буля «Разговаривая руками», самая, наверно, лучшая работа которой, - фотокомпозиция Альфреда Стиглица; и, конечно же, продолжающее экспонироваться оставленное музею в наследство гигантское собрание Тэннхаусеров, точкой отсчета которого была немецкая галерея Тэннхаусера-отца, начавшего собирать авангард в ту пору, когда никто его всерьез не воспринимал. В коллекции и авангардисты всех мастей, и постмодернисты, и экспрессионисты, и... И замечательная коллекция автопортретов лучших мастеров конца XIX – начала XX века.
А ждут нас в ближайшие дни у Гуггенхейма сам Бранкузи со своей сутью вещей и еще одна, надо полагать, интереснейшая выставка: «Абстрактный импульс: от Мондриана до Римана». Но об этом побеседуем через пару недель.
До «Новых галерей» пройти-то всего пару маленьких кварталов, но в темпе сделать это не удается: импровизированные спектакли, комические сценки, фокусники, жонглеры – веселье через край. Возбужденная толпа потоком движется по Пятой авеню, особенно много кричащей радостной детворы.
«Новые галереи» - это имя одного из венских музеев. Точно так же назвали и самый молодой из форумов искусства Музейной Мили. Посвящены «Галереи» немецкому и австрийскому дизайну и изобразительному искусству первой трети прошлого столетия, т.е. истокам модерна. Особого: Климт, Шиле, Кокошка, Гефман, Бекман, мастера Баухауза. Ставшее престижным в Нью-Йорке галерейное кафе полностью повторяет дизайн того венского ресторанчика, что проектировали и декорировали Гофман, Лооз и Брандт. Кстати, меню тоже дублировано один к одному. Так что можно побывать в Вене без отрыва от Музейной Мили. И в Берлине тоже: в «Галереях» представлена сейчас живопись немецких экспрессионистов из Берлинской национальной галереи.
Чуть-чуть подзадержавшись у площадок, где выступают в окружении толпы иллюзионист Нил Александер и маленькая, но очень интересная труппа Сэмми и Труди («Театр воображения» - это нечто), пытаюсь пробиться к институту Гёте. Но не тут-то было: звуковая стена – вопящие и стонущие подростки, зрелые мужи и очаровательно-седые старушки кричат вдохновенно, плюс джаз. Да какой замечательный – знаменитейший Haas-Vaz Duo. Децибеллы возносятся к облакам.
Центр немецкой культуры, или, как его называют, Институт Гёте, был создан в конце тридцатых еврейскими иммигрантами, спасшимися из нацистской Германии. Фонды его пополнялись и продолжают пополняться немецкой диаспорой. Музей славится своей библиотекой, концертами и выставками. Сейчас здесь вдобавок коллаж молодежного кумира Эрро «Фам Фаталь», т.е. роковые женщины, а в просторечии – стервы. И если вам, уважаемые читатели-мужчины, таковые на жизненном пути не встретились, что, скажем прямо, маловероятно, у вас есть возможность ознакомиться.
Все это время шли мы по «музейной» стороне проспекта, бегущего вдоль отличного литья ограды Центрального парка. На парковой стороне раскинул, словно гигантская сказочная птица, свои крылья только царственный Метрополитен. Сколько раз писалось в нашей газете о непревзойденном богатстве и разнообразии своих экспозиций этом музее, что повторяться не стоит. Его нужно посещать раз за разом, «осваивая» бесчисленные разделы и коллекции. В этом году в Метрополитен настоящий бум – никогда прежде не приходилось в одно и то же время видеть такое число выставок замечательных и к тому же редкостных. Вот уж точно – сезон открытий. Прежде всего это собранные со всего света уникальные старые византийские, русские, новогреческие иконы, образа и книги из первохристианских монастырей и соборов. Вы, возможно, читали у нас подробный отчет об этой выставке, но, поверьте, этого недостаточно, к такому чуду искусства нужно прикоснуться лично. Торопитесь! Выставка закрывается 5 июля.
О чарующей экспозиции одежды и декора XVIII века в дивных интерьерах, об «Опасных связях» Франции тех времен вы тоже читали; о коллекции Пьера Матисса, о сокровищницах Артдеко, о великом американце Чайлде Хэссеме еще прочтете в ближайших выпусках «Русского базара» (этим залам лишь предстоит открыть свои двери). Но в музее «временных» выставок еще множество! Бывали ли вы на крыше Метрополитен? Вид, открывающийся оттуда - ну просто убойной силы. Вот уж где можно вволю «пощелкать» фотокамерой! На крыше - сад, кафе, но, главное, традиционно – выставка современной скульптуры, на этот раз англичанина Энди Голсуорси. Великий писатель, увдиев творения внука, боюсь, перевернулся бы в гробу. Весьма интересно познакомиться с документацией, эскизами, рисунками и фотографиями многочисленных ворот Центрального парка; с фотопортретами Августа Зандера и фотохудожников круга Стиглица; с поздними работами одного из первооткрывателей немецкого экспрессионизма Пауля Клее... Но направление главного удара – это только-только начавшаяся экспозиция прибывших, главным образом из Италии, замечательных реалистических полотен, сотворенных в бытность в Ломбардии не только гениальными Леонардо и Караваджо, но и Лоренцо Лотто, Джованни Савольдо, Джакомо Джерутти... Превосходное собрание!
Вы, наверное, не поверите, что, прошагав с «пересадками» в каждом музее десять кварталов, я все еще была способна отмахать двадцать два в обратном направлении. Но вспомните-ка песенку самого лучшего Бармалея – Ролана Быкова: «Нормальные герои всегда идут в обход». Поэтому я прошла всего один пролет до Мэдисон Авеню, мирно села в автобус и доехала почти до самого Музея города Нью-Йорка, у дверей которого скрипачка Лиза Гуткина прочувствованно исполняла ирландские мелодии. «Нью-Йорк – это человечество, сжавшееся в город». Как образно сказал Евтушенко. О мегаполисе нашем есть что порассказать, и музей делает это подробно, квалифицированно и интересно. Перед нами во всей полноте развернута короткая, но бурная история особенного нашего города, его архитектура, его социальная и национальная многослойность, его поликультура. Сейчас перед нами панорама Истсайда, колледжи и университеты Нью-Йорка, его молодые художники. А еще рассказ о выдающемся государственном деятеле, сенаторе Мойнихене.
В замыкающем Музейную Милю Эль Музео дель Барко гостит сейчас Музей современного искусства, поделившийся (временно, естественно) своей обширнейшей коллекцией произведений искусства Латинской Америки и Карибских островов. Сто пятьдесят ценнейших экспонатов – не шутка. Об этом стоит рассказать поподробнее, что и будет сделано. Вообще этот, всего 35 лет тому назад пуэрто-риканскими иммигрантами основанный музей латинской культуры любопытен чрезвычайно. По четвергам там, кстати, выступают лучшие ансамбли латинос, а праздничным вечером – прославленный «Сальсерос дель Барио», так что ухожу я, окутанная страстными испанскими напевами и в отличном настроении.
Не грустите, если не пришлось вам побывать на нынешнем празднике Музейной Мили, куда, как и на бразильский или венецианский карнавалы, съезжаются туристы из разных стран. Наш фестиваль тоже ежегодный. Запомните: второй вторник июня, с 6 до 9 вечера.