Игорь Губерман снова в Америке!

Поставленный в конце заголовка восклицательный знак требует пояснения: в великодушном марте, в самом его конце. Прошло два года с того момента, как в Нью-Йорке я воочию увидел гения. Да-да, я не преувеличиваю, лишь оговариваюсь, что могу быть субъективным. В преддверии новой встречи мне удалось дозвониться до живущего в Иерусалиме поэта и взять у него короткое интервью.

- Игорь Миронович, что нового произошло в вашей жизни за минувшие два года?
- Самое главное событие - три дня назад у меня родилась очередная внучка. Ее назвали Номи, это еврейское имя, полное имя - Ноэми. За это время у меня вышло довольно много книжек.[!] Я написал новую книгу воспоминаний, которую привезу в Америку и которая называется “Книга странствий”. Она как бы продолжает мои “Пожилые записки”.

- О ком и о чем вы в ней вспоминаете?
- Конкретных людей в ней, к сожалению, мало, но назову двух замечательных друзей: Зиновия Ефимовича Гердта и, к сожалению, тоже уже покойного Гришу Горина. А в основном здесь - всякие мои размышления и байки, то есть смешные истории, случившиеся со мной в жизни.

- Где вы побывали за это время?
- Объездил 10-12 городов в Германии, были выступления в двух городах в Австралии. В Амстердаме, в Голландии, прошли два моих вечера - там тоже уже много русских. И совсем недавно, в конце прошлого года, я крепко поездил по России. Геграфия такова: от Новосибирска до Алма-Аты, если, конечно, Алма-Ату считать, российским городом.

- В Украине тоже ведь живет много русских. Есть, например, замечательный город Харьков, где родился Борис Слуцкий, жил Борис Чичибабин, народным депутатом от которого был Евгений Евтушенко.
- В Харькове и Днепропетровске я выступал год тому назад. Собрал там два огромных зала замечательных слушателей. А еще мне запомнилась поездка по Грузии. Вот она произвела на меня очень грустное впечатление. Угас былой дух бодрости, веселья, полным-полно заштопанных, запущенных зданий, плохо с водой и электричеством, плохо с настроением.

- Вот в Грузии, Игорь Миронович, кто приходил пообщаться с вами - только ли русские?
- Меня поражает, что, как во времена империи, в зале было огромное количество грузин - в Тбилиси, и огромное количество казахов на двух концертах в Алма- Ате. То есть тяга к “великому, могучему, правдивому свободному “ есть не только у русских, несмотря на все запреты и притеснения, чинимые русскому языку националистами из числа бывших комсомольских и партийных работников.

- Что ж, это радует. Вернемся в Израиль. В интервью два года назад вы говорили, что примерно два раза в месяц у вас проходят концерты в городах Израиля. Сейчас обстановка там не очень спокойная…
- Тем не менее регулярность моих встреч с любителями поэзии сохраняется.Кроме того, полны рестораны, кафе, все гуляют, когда хотят, люди живут насыщенной жизнью. На носу совершенно изумительный праздник Пурим, когда чудом уцелел еврейский народ. В Пурим, как известно, приказал долго жить Сталин, мы ждем, что в этот Пурим что-нибудь произойдет с Арафатом... Вы там переживаете за нас, а мы здесь, после 11 сентября, - за вас.

- Спасибо, Игорь Миронович. Кто из российских актеров, поэтов побывал за последнее время в Израиле?
- О, приезжает много народу. Сейчас приезжает Юрский, послезавтра буду пить водку с Витей Шендеровичем, гастролируют театры из России, названия многих из которых я уже не знаю.

- Миша Козаков заглядывает или покинул Израиль навсегда?
- Давно я о нем не слышал, примерно год.

- Как обстоят ваши материальные дела, Игорь Миронович? На стишки, как вы называете свои “гарики”, не расшикуешься…
- Совсем даже не расшикуешься. С голода я, конечно, не умираю: во-первых, в России выходит много книг. Платят автору за них мало, но я сам их продаю. Сейчас вышла еще одна книжка - я надеюсь, что она принесет какой-то доход. Мы с художником Окунем сделали такой бессрочный календарь, который называется “Каждый день - праздник”. Мы придумали 366 праздников. Есть там День лени, День честолюбца, День алчного честолюбца, День тещи. 29 февраля мы назвали “Днем желудочного супружества.” На каждый день я написал по два четверостишия, так что всего там семьсот с лишним “гариков”. Книжку я привезу с собой.

- Что бы вы хотели сказать нашим читателям сами, без моего вопроса?
- Я с большим удовольствием всегда приезжаю в Америку,у меня в разных городах одинаково замечательные, уже сложившиеся, аудитории. Я своих зрителей даже в лицо узнаю. В Нью-Йорке и Нью-Джерси у меня будет подряд три концерта, как говорится, следите за афишами. Но об одном концерте все-таки скажу: на Брайтоне, в театре Миллениум, 31 марта. Посвящен он будет 1-му апреля. Я готовлюсь к этой встрече с некоторым волнением, потому что по величине этот зал равен залу театра эстрады в Москве, и публика здесь - особая.

- Прочтите, Игорь Миронович, хотя бы одно четверостишие для тех, кто с нетерпением ждет здесь встречи с вами.
- Сейчас я пишу грустные стишки, о старости. А веселые стишки - по приезде, хорошо?

Я огорчен печальной малостью,
что ближе к сумеркам видна.
Ум не приходит к нам со старостью -
она приходит к нам одна.

P.S. Все-таки я не беру на себя смелости заканчивать интервью на столь печальной ноте. Приведу четверостишие Губермана, написанное по мотивам известного стихотворения советского поэта Степана Щипачева:

Любовь не вздохи на скамейке
и не страданья при луне.
А кто женился на еврейке,
тот это чувствует вдвойне…

До встречи на концерте Игоря Губермана, дорогие друзья!