Свет сгоревшей звезды -сквозь года, океаны

Встреча в Сан-Франциско с дочерью Веры Холодной

Однажды моя знакомая, живущая в Сан-Франциско, сказала мне, что снимает квартиру в доме, принадлежащем одной из дочерей Веры Холодной. Вспомнился виденный в юности фильм «Раба любви» - прототипом его героини была эта блистательная «королева русского кинематографа», героиня наивных, таящих тонкий и просветленный психологизм, мелодрам эпохи Великого Немого. Теперь открывалась возможность прикосновения к подлинным свидетельствам жизненного пути легендарной личности.
…Нонна Владимировна Холодная – необыкновенно радушная, открытая, простая. Никогда бы не заподозрила в ней дочери кинозвезды. Впрочем, и ее мать не вполне подпадает под «классический» тип королевы экрана. Я поняла это, как только Нонна Владимировна ознакомила меня с семейным архивом.

Свидетельства жизни и судьбы

Передо мной – небольшая папка. Пожелтевшие, осыпающиеся листы петербургской «Кино-газеты». Год 1918-й, спецвыпуск, посвященный Вере Холодной… Твердые знаки, яти… Черно-белые фотографии, с которых смотрит на меня, в различных ракурсах и нарядах, Прекрасная Дама. Изысканность и страстность, достоинство и потаенное страдание, обольстительность и ранняя, не по годам, умудренность – все отпечаталось в проницательном взоре больших печальных глаз.
Среди газетных и журнальных страниц – листок из блокнота. Карандашом - сведения из Большой Советской Энциклопедии, т. 28, М. 1978 (третье издание): «Холодная Вера Васильевна (1893, Полтава – 17.2.1919, Одесса) – русская киноактриса. В кино начинала как статистка в 1914, затем стала одной из первых кинозвезд рус. кино, пользовалась большой популярностью. Снималась гл. обр. у режиссеров Е. Ф. Бауэра и П. И. Чардынина. Фильмы: «Жизнь за жизнь» (1916), «Позабудь про камин, в нем погасли огни», «Молчи, грусть, молчи», «Женщина, которая изобрела любовь», «Живой труп», «Последнее танго» (все – в 1917 – 1918) и др.».
Статьи в папке нередко разнятся в деталях биографии актрисы и в ракурсах отображения ее характера, но все сходятся на том, что «раба любви» на экране, казалось бы, не успела за короткую жизнь изведать настоящего горя и бедствий.

…Вера Васильевна Холодная, урожденная Левченко, родилась в 1893 году в Полтаве, в семье гимназического учителя словесности. Когда ей было два года, семья перебралась в Москву, где ее отец устроился преподавать в одну из гимназий. «В 1896 году родилась вторая дочь – Надя, и в 1905 – третья дочь, Соня. Все девочки учились в московских гимназиях. Был момент, когда Веру приняли в балетную школу Императорского Большого театра. Однако, проучившись в ней год, она вынуждена была по настоянию своей бабушки вернуться в гимназию… Надя по окончании гимназии поступила на курсы сестер милосердия имени Императрицы Марии Федоровны в Петербурге, а Соня стала балериной, начав танцевать в 1919 году. В 1910 году, 17-ти лет, Вера Васильевна Левченко вышла замуж за Владимира Холодного, офицера инженерной роты Фанагорийского полка, специалиста по артиллерии, имевшего, кроме того, диплом юридического факультета Петербургского университета. Молодая чета поселилась недалеко от центра Москвы, в доме № 50 по Тверской-Ямской улице. В 1911 году у них родилась первая дочь, автор этих строк, Евгения, а в 1913 году – вторая дочь, Нонна», - гласит страница из «Русской мысли», 1993, 5 – 11 августа, где помещена статья Евгении «Моя мать – Вера Холодная», посвященная 100-летию «королевы русского экрана». Сейчас Евгении уже нет на свете, а Нонна живет в Сан-Франциско, этажом выше квартиры, которую снимает моя знакомая.
В статье Евгении наиболее полно, по сравнению с другими материалами папки, представлен жизненный путь семьи. Семья Владимира Холодного, вышедшего в отставку и ставшего адвокатом, жила на его приличные заработки, снимая в центре Москвы квартиру из 7 комнат. Правда, и семья была большая: вместе с Верой, ее мужем и двумя дочерьми жили обе сестры Веры и ее мать, «бабушка Левченко» (так ее называет Евгения).
Вера увлеклась кинематографом. Она «не пропускала ни одной премьеры, многие фильмы смотрела по нескольку раз. Ее кумиром стала известная датская актриса Аста Нильсен – немая муза кинематографа. Вера решила сама попробовать себя в кино и, проявив незаурядную настойчивость, добилась того, что ее взяли на пробу» на съемках массовых сцен в фильме «Анна Каренина». Евгения Холодная приводит в этой связи воспоминания актрисы Джей Лейды (тоже работавшей на русской киностудии?):
«Ранней весною 1915 года появилась и расцвела величайшая актриса предреволюционных лет Вера Холодная… она поступает на работу в качестве статистки на студию. В ее гардеробе – одно черное вечернее платье, которое она умело украшает одним цветком, видоизменяя его, прикалывая то к плечу, то на талию. Это черное платье, ее жгуче черные волосы создавали обрамление бледному лицу, делая ее огромные бутылочные глаза заметными даже в толпе статистов...
Блестящий директор студии Ханжонкова Евгений Бауэр обнаружил Веру Холодную среди статисток и дал ей главную роль в фильме «Песнь торжествующей любви» по Тургеневу… И хотя Евгений Бауэр… через два года скончался, она успела сняться в целом ряде фильмов, исполняя главные роли... Успех Веры Холодной был необычайным: по сей день в России она – символ русского немого кино».

А вокруг мирка кинематографических грез полыхал пожар Первой мировой – шел 1914-й… Евгения Холодная пишет:
«Началась война. Папу призвали в армию. Когда случались перерывы между съемками, мама ездила к нему на фронт. В одном из боев Владимир Холодный получил серьезное ранение в ногу и вынужден был оставить фронт и вернуться в Москву».
Евгения продолжает: «Революция застала Веру за работой над картиной «Княжна Тараканова». Основные съемки фильма предполагалось провести в Одессе… Военные события в Москве в конце 1917 года ускорили переезд всей труппы из Москвы в Одессу. Весной 1918 года в специально выхлопотанном для мамы вагоне почти вся семья Холодных выехала в Одессу. В Москве остались лишь папа да маленькая Нонна. В переполненной Одессе при помощи администрации студии нам удалось снять сносную квартиру в доме Попудова, на Соборной площади… В ожидании, пока дооборудовалась киностудия в Одессе, Вера Холодная успела сняться в ряде картин в Ялте и несколько раз выступить в благотворительных концертах в пользу Добровольческой армии. Иногда мама брала меня в такие поездки по югу России. В одну из поездок в действующую армию мама серьезно заболела. Врачи установили, что мама заразилась «испанкой»… Вера Холодная проболела две недели. Все это время ее мать и обе сестры были при ней неотлучно. Но справиться с болезнью не удалось – Вера Холодная скончалась 3 февраля 1919 года. Похоронили ее в Одессе. За гробом… шли тысячи ее почитателей. Кладбище было уничтожено… Барельеф же Веры Холодной стоит рядом с могилой работавшего с ней режиссера П. Чардынина».
Королеве немого кино шел 27-й год.

Евгения Холодная рассказывает также о других членах семьи.
«Вскоре выбрались из Москвы моя прабабушка с сестрой Нонной, от которых мы узнали об аресте моего отца, Владимира Холодного. Он был увезен в ГПУ на Лубянку. В нашей московской квартире чекисты штыками распороли подушки, вскрыли стены; затем всю обстановку и мебель увезли. Прабабушку и сестру не тронули. Они и носили передачи отцу в тюрьму, пока им не сказали, что больше в этом нет необходимости - моего отца расстреляли в конце 1919 года.

Живая свидетельница

В квартире Нонны Владимировны бросаются в глаза висящие на стенах и стоящие на буфете – в «салонном» стиле времен «великого немого» – фотопортреты матери, сыновей, внуков и правнуков. А еще – повсюду – кошки. Они смотрят на меня со стен и с серванта, «ластятся» плюшевой «шерсткой» на диване – разные породы, масти, даже выражения «лиц»…
- Я – ужасная кошатница, - заметила хозяйка на мой несколько удивленный взгляд. - Но живую кошку завести не могу: кто будет за ней ухаживать?
…Нонна – ровесница бурного 1917-го, годы, конечно, берут свое, и тело слабеет. У детей и внуков – своя жизнь, а она живет одна. Но душа ее живет полной жизнью. «Я не чувствую себя старой», - говорит Нонна.
Душа ее – это ощущается сразу - существует в каком-то особом измерении времени, пространства, а главное, морали. К таким людям приходишь не «брать интервью», а в гости. Пока я не согласилась отведать ее угощение, «интервью» не состоялось, ибо это - не интервью, а душевная беседа.
- Родилась я в Москве, - рассказывает Нонна Владимировна. - Через полгода после кончины мамы умерла бабушка, и нас с сестрой (ей было тогда пять лет) забрала к себе мамина сестра Надежда. В 1919 году Надежда вышла замуж за грека и приняла греческое подданство, а в 1920-м с нами, детьми, уехала в Стамбул. Нас вместе с большинством русских беженцев поселили на островах. Было очень тяжело, полная безработица, безденежье, помню, бывшая княгиня с дочкой вынуждены были питаться у местных рыбаков…Вскоре тетя определила меня и сестру в русскую гимназию при Кресто-Воздвиженском монастыре в маленьком городке Пещеры в горном районе Болгарии. Нас учили верить в Бога, мы истово молились по нескольку раз в день. С тех пор во мне живет Божественное.
После школы я закончила балетные курсы при оперном театре Софии; там было много русских балерин и певцов, в их числе – Шаляпин. В 1933 году Шаляпин устроил в этом театре конкурс для молодых русских балерин; победителей он намеревался устроить в Парижскую Гранд Опера. Победа досталась мне и Вороновой; мы все с Федором Ивановичем поехали в Париж, но я, пробыв там две недели, вернулась в Софию: Болгария мне была домом, а Франция – чужой страной. Я осталась работать в Софийской Опере балериной. Также пела вместе с Шаляпиным в «Фаусте», «Князе Игоре». Федор Иванович был очень любезен с нами, начинающими. Помню, как-то сидим у него на коленях: на одном я, а на другом – Лида, племянница знаменитого Скрябина (она работала в этом же театре билетершей; в молодом возрасте умерла), обеим – чуть больше двадцати…

- А из Болгарии Вы уехали в Сан-Франциско?
- Нет, до Сан-Франциско еще было далеко. В 1939-м я уехала к тете в Стамбул: она жаждала выдать нас с сестрой замуж и нашла мне жениха. К сожалению, он оказался пьяницей. Я вышла за него, у нас два сына и дочь. Я содержала семью, давая уроки танцев, гимнастики, балета, а он так и не бросил пить. Мы развелись, я растила троих детей одна.

- И как сложились их судьбы?
- В Стамбуле, где мы жили, было множество европейских школ, и мои дети получили прекрасное образование. Сыновья окончили немецкую высшую школу, дочь – австрийскую (эта школа находилась на той же улице, где мы жили). Сейчас сыновья работают в фирмах: старший – в США, младший – в Италии. Дочь Вера – имя в честь моей мамы - в 18 лет вышла замуж за англичанина и не работала. Ее сын в 35 лет скончался от болезни мозгового кровообращения. Вера живет в Стамбуле, имеет двух дочерей.

- Значит, Вы посвятили жизнь детям?
- Да. Но когда мне было около 50, случилась романтическая история. Нас с Женей разыскал Антони Горачек, бывший тапер кинотеатра в Новороссийске, где в далекие годы юности он, приехав с отцом из Вены, аккомпанировал фильмам Веры Холодной. И вот, узнав, что в Стамбуле живут дочери Веры, он приехал и нашел нас в церковном хоре. Ему – за 60, мне – 50, Жене – 54, она тоже к тому времени была разведена… Вдруг мы все трое увлеклись друг другом, как будто нам по 18! Он сделал предложение нам обеим. Мы условились встретиться в определенном месте, «и та, которая приедет раньше, будет моей женой», - сказал он. Я приехала на несколько минут раньше. Спряталась за дерево и наблюдаю за ним. Он стоял у соседнего дерева и ждал. Тут я вышла…
Он оказался очень добрым человеком, на всю жизнь стал мне другом. Был чрезвычайно талантлив: играл на скрипке, виолончели, аккордеоне, фортепиано, органе; свободно владел русским, чешским, немецким и турецким…

- А как Вы оказались в Америке?
- Сестра Женя, певица, вышла за американца Лапикена, певца в хоре, который вместе с хором приезжал в Стамбул, и в1979 году уехала с ним в Сан-Франциско. И через год пригласила меня.

- Как Вам живется в Америке, ведь Вы приехали в далеко не молодом возрасте?
- Америка – добрая страна, она всем помогает, я ее всей душой полюбила. Когда мы приехали, Антони был уже не в состоянии работать. Но его вылечили здесь от туберкулеза, подлечили другие болезни. К сожалению, возраст брал свое. Он скрывал от меня свой возраст. Лишь умирая, подозвал меня и произнес: «Нонна, мне – сто лет». Это были его последние слова. А я в Америке работала – присматривала за старушками. Среди моих подопечных была даже фрейлина императрицы Марии Федоровны.

- Интересуются ли Ваши дети и внуки своей знаменитой родственницей – Верой Холодной?
- Младший сын, Константин, в Италии несколько лет назад был приглашен на просмотр фильмов с Верой Холодной, он сидел и плакал, видя ее на экране. Я тоже не могла без слез смотреть ее фильмы, когда их показывали в Беркли. Все, что связано с памятью о Вере Холодной, очень болезненно для нас, ведь она ушла так рано!

- Владеют ли Ваши внуки и правнуки русским языком?
- Внуки еще немного говорят по-русски, но правнуки – нет. Сложилось так, что ни мои дети, ни внуки не имеют супруга из русских.

- Нонна Владимировна, Вы прожили долгую и очень нелегкую жизнь. Что Вам помогало держаться в трудную минуту?
- В молодости – необходимость воспитания детей; затем – Антони, который был мне другом до конца жизни. Сейчас ко мне приходят сын, внуки с правнуками; недавно приезжала дочь из Стамбула. Кроме того, Бог наделил меня многими талантами. Уже в немолодом возрасте пробудилась во мне страсть к рисованию. Когда приходит вдохновение, я сажусь рисовать, и ничто не может меня отвлечь.
Нами движет Божественная сила, и надо стараться делать как можно больше добра. А еще я очень люблю слушать музыку. Когда играет орган, мне кажется, что я взлетаю на небо.

- Спасибо Вам – и долгих лет в любви и радости от близких.

Наша беседа подходит к концу, но Нонна Владимировна все показывает мне запечатленные мгновения своей жизни. Мелькают лица – она в молодости, она в зрелые годы, в окружении внуков и правнуков… У каждого – собственные, только им определенные жизнь, судьба, место проживания, даже язык и культура… Кажется, ничто не напоминает о свете далекой, безвременно угасшей звезды, вспыхнувшей на миг и столь ярко озарившей ее родину – Россию. Ветры эпохальных трагических катаклизмов ХХ века разнесли по листочку крону хрупкого юного деревца....
А может, обратная сторона этих катаклизмов – постижение урока о единстве рода человеческого на примере собственной семьи? И этот урок состоит в том, что не столь уж важно, на каком языке сказали первое слово твои дети? Главное, чтобы они тебя любили…
И все же представляется мне, что свет далекой звезды Великого Немого незримо озаряет их жизнь. А иначе – зачем человеку дарован талант светить?