"Меченый фантом"

Штрихи к портрету советского Герострата

Самый вредный «багаж» иммигранта – иллюзии, хотя здесь и на них каждый имеет свое право по закону свободного выбора. Казалось бы, читатель, да и вообще любой человек в Америке, имеет массу информации и может сделать разумный вывод, но нет, жить с иллюзиями продолжают очень многие из нас. Реакция на мое отношение к последнему советскому генсеку была довольно резкой, именно это и заставило меня вернуться к этой исторической теме. Тем более что сегодня я получил важное подтверждение всех моих рассуждений на тему об этой личности и ее роли в жизни былой великой державы. Сначала факты.
Я говорю о только что вышедшей в Москве в серьезной газете «Коммерсант-Власть» статье «Горбачев сорвался с резьбы и вертелся сам по себе».[!] Ее автор, обозреватель Евгений Жирнов, встретился с Валерием Болдиным, бывшим руководителем аппарата президента СССР М. Горбачева, и я передам самые важные отрывки из беседы, ничем не нарушая смысла и ничего не вырывая из контекста.

- Валерий Иванович, вам не жалко Советский Союз?
- Конечно, я не снимаю с себя ответственности за развал страны. Как должен считать себя виновным в этом каждый, кто работал с Горбачевым, кто выдвигал его... Моя вина в том, что я помогал Горбачеву стать генеральным секретарем и удержаться у власти пять с лишним лет... Горбачев по складу ума, привычкам, по духу – провинциал, которому вскружила неокрепшую голову ранняя слава. Если бы не орден за уборку урожая, полученный в юности, Горбачев стал бы, наверное, неплохим председетелем колхоза. А благодаря ордену он попал и в МГУ, и на аппаратную работу. Разглядел я это не сразу, ведь реальный человек стал проступать в нем не сразу, он ведь никогда до конца не раскрывался с подчиненными.

- А после смерти Брежнева? С приходом Андропова?
- Андропов понимал, что если нужно прочесть речь, то Горбачев сделает это лучше, чем Черненко, который задыхается...

- ...А как удалось добиться избрания Горбачева генсеком, когда было так много возражающих?
- Все решила «переориентация» Громыко, который был ярым противником Горбачева вместе с Гришиным и Тихоновым. Как только нам удалось вывести Громыко из лагеря противников, все «единодушно» проголосовали за Горбачева...

- А потом? Неужели никто не понимал, что он может увести страну далеко от цели?
- Это сейчас Горбачев говорит, что всегда мечтал разрушить КПСС. Это абсолютная ложь. И как только он стал генсеком, он полностью изменился: стал нетерпим к критике, начал безостановочно обижать всех вокруг. Он как-то сказал членам Политбюро: «Если будете дальше болтать, сейчас же выставлю за дверь»... Стал падким на лесть... В Ленинграде кто-то сказал ему, что он – трибун. И он поверил! После этого стало невозможно работать, мы видели, что он уже сам не знает, чего хочет. Он обожал ездить, произносить речи... Но ездил он не от хорошей жизни, оказалось, что руководитель он никакой. Все важные дела он переложил на других. Он ведь и все вопросы не решал не из-за отсутствия воли, он просто не знал, как вопрос решить. И выкручивался, как мог. Когда я предложил Горбачеву идею ускорения экономики, Яковлев надо мной посмеивался: «Раньше размеренно делали, сначала тяп, потом ляп, а сейчас ты хочешь делать сразу тяп-ляп?»... Дела шли все хуже, вот почему он ударился в гласность. На идеологии можно спекулировать долго, это ведь не экономика... Мы пытались объяснить ему, что следует изучить китайский опыт, что партия как структура управления страной лучше, чем отсутствие управления вообще. Но он уже сорвался с резьбы и вертелся сам по себе.

- Но ведь вы от него не ушли, а продолжали работать?
- Я не считал положение безнадежным. По-настоящему безнадежным сделал положение сам Горбачев, закрутив конфликт с Ельциным. Ему мало было снять его с поста, ему нужно было публично растоптать противника... То, что страны скоро не станет, стало очевидным во время заседания совета по рассмотрению нового союзного договора. Его не подписывали. Ну а какой это СССР, если в нем нет и трех республик? Тогда стало ясно, что Горбачев больше не лидер страны. Он был смят. Пытался сделать хорошую мину при плохой игре, но он был уже вне игры. Я понял это после того, как мне, руководителю аппарата президента, стали приходить немыслимые счета за доставленные для него продукты. Из зарплаты в 2500 рублей полторы тысячи уходило на «столовую». А тут счета стали приходить не только из ЦК, но и из управления охраны КГБ. Деликатесы и спиртное доставляли ему коробками. Заготавливал впрок. На черный день. Была некрасивая история с квартирой...

- Он действительно собирался мирно уйти, как вдруг случился ГКЧП?
- Конечно, нет. Прообраз ГКЧП создал сам Горбачев в 1990 году, когда шла война в Карабахе... А почему он вдруг следующим летом решил уехать в отпуск перед подписанием союзного договора, даже для меня по сей день – тайна. Он хотел чужими руками освободиться от Ельцина. Когда члены комиссии приехали к нему в Форос, он сказал: «Действуйте!». И связь у него была, он хотел вернуться в Москву триумфатором, если у Крючкова и Язова все получится. А не получится – пусть «ответят по всей строгости закона». Но никто не захотел пролить кровь ради благополучия Горбачева, они ведь ясно понимали, что Горбачев ведет страну к развалу и катастрофе.

- Приказ об аресте членов ГКЧП отдал не Ельцин, а Горбачев. И меня приказал арестовать тоже он, но я не держу на него зла...
Я намеренно привел достаточно большой отрывок из беседы, чтобы читатели могли получить урок «исторической справедливости», за который ратовал какой-то читатель газеты после моего высказывания. Надо же – мой сценарий, построенный на юношеском «самодеятельном комплексе» Горбачева, идеально совпал с тем, что сказал о нем Валерий Болдин, правая рука генсека в его самые главные годы у власти. По духу он был и оставался мелким кулаком («заготавливал продукты впрок», будучи главой страны!?!) и несостоявшимся до поры до времени артистом-гастролером («обожал речи, любил ездить и выступать»). Да, западные режиссеры устраивали его дебют и бенефисы, его сделали самым всенародным артистом за рубежами России, но от этого он не стал лучше, человечнее, не стал менее жестоким и жадным. А главное, он и сегодня не раскаялся в содеянном.
Напомню нашим читателям совсем свежий эпизод: две недели назад слушатели радиостанции «Народная волна» готовились к «перекличке» с оказавшимся в Нью-Йорке российским премьером М. Касьяновым, и большинство вопросов сами слушатели выстраивали в одном ключе: вести разговор о «демократической катастрофе» в России. Вот это и есть итог всех затей бездарного генсека, это и есть историческая «справедливость», постигшая бывший СССР. И вообще, что это за справедливость, когда страна в считанные годы оказалась разрушенной и разграбленной, десять лет из этого хотят выбраться, но не могут.
Конечно, все и всех рассудят только время и история. Хотя в отношении Горбачева история уже сказала свое веское слово: он останется в ней лишь как разрушитель, но никак не как созидатель.
Недавно стал известным факт, касающийся Горбачева и покойной Раисы Горбачевой. О нем сообщила влиятельная английская газета «The Sunday Times». Дело в том, что в одном из психиатрических центров при тюрьме в пригороде Воронежа умирает шурин Горбачева, родной младший брат Раисы, Евгений (1935 года рождения, он на три года младше сестры). В психиатрическую лечебницу он попал по приказу Горбачева тринадцать лет назад. Не трудно подсчитать, что 1989 год приходится на зенит славы Михаила Горбачева и терпеть где-то рядом брата жены, являющегося бытовым пьяницей, генсеку не пристало. Вот он и нашел самый простой метод избавления от невыгодного антуража: в рамках знаменитой своей бездарностью антиалкогольной кампании он избавился не только от миллионов виноградных лоз, но и от Евгения Титоренко (девичья фамилия Раисы Максимовны). Сотрудники больницы рассказали, что ни Раиса, ни ее муж никогда не посещали Евгения, а последнюю передачу он получил от родных еще десять лет назад. КГБ и Кремль сделали все возможное, чтобы «дело Титоренко» стало абсолютно секретным, и по повелению знатного родственника Евгения спрятали подальше от глаз. Раиса Горбачева никогда не говорила о заточении брата и лишь однажды упомянула его в своей книге «Я надеюсь». Когда-то он был одним из миллионов советских пьяниц, одной из тысяч жертв карательной «медицины», а сейчас стал еще и одним из десятков миллионов людей, совершенно выброшенных из жизни. Выпускник литературного института, член Союза писателей СССР, «дописывает» последние строки своей биографии в ужасной тюремной больнице.

Не знаю, добавит ли хоть что-нибудь новое этот штрих к общему портрету Михаила Горбачева, лично меня эта история вовсе не удивила. Его игра, как ни странно, все еще продолжается, хотя он уже давно не красуется в лучах главных софитов мировой сцены, но все равно не желает уходить из засценка глобального театра, да и как, скажите, политическому «герою-любовнику» согласиться с тем, что он уже годен лишь для амплуа «чего изволите?».
Когда-то Герострат сжег храм Артемиды в Эфесе лишь для того, чтобы стать известным, чтобы прославиться. Горбачев доуничтожил СССР с той же целью. Исторические результаты обоих актов – налицо.