МЫ ПРИКОСНУЛИСЬ К ГОРОДАМ ДЕТСТВА...

Не так уж часто человек остается в местах своего детства на всю жизнь. Мне довелось прожить в городе детства около 60 лет. А жене моей – только 21 год: затем мы поженились, и она уехала ко мне. Мы посещали ее родной город чуть ли не каждый год, а то и чаще – он стал и для меня близким и любимым. Помню, всегда было душевно, весело и вкусно, когда нас встречали ее многочисленные родственники... А затем, увы, почти всех их мы стали посещать на кладбище. Законы жизни неумолимы. Умерли и мои родители – в городе, где я жил многие десятилетия. И мы переселились в Нью-Йорк, где уже более восьми лет ждал нас сын. Он прожил c нами 27 лет, а затем уехал в Америку, чтобы здесь поискать свою судьбу. Этот шаг подарил ему счастье. А значит, и нам с женой... Но в сердцах наших навсегда остались города детства – моя Москва и ее Ленинград.
Пришла осень 2003 года. Прожив в Нью-Йорке около четырех лет, мы стали ненадолго гостями родных нам российских столиц. Милые сердцу места, милые лица... Все – наяву.
В Москве я сразу испытал чувство, что вроде бы и не отсутствовал здесь несколько лет. Несомненно, этому ощущению очень помогло то, что я застал грандиозное обновление облика моего города в 1997 году, когда он готовился праздновать свое 850-летие. Это была, быть может, беспрецедентная в мире работа такого рода, которой руководил мэр столицы. Москва буквально во всех своих уголках наполнилась красотой. Сегодня она – та же, родная и узнаваемая, хотя продолжает становиться все краше и совершеннее.
И, естественно, мы направились к дому, где прошли мои детство и юность. Во всем, чем живу вдали от этого уголка столицы, встреча с ним – и поддержка мне, и суд. Как объяснить это холодной логикой, не знаю... Тот дом протянулся вдоль набережной Москвы-реки от Бородинского моста, хранящего памятные символы победы россиян над Наполеоном, до первого в городе метромоста, украшенного известными москвичам огромными чугунными вазами. Перед войной успели построить только одно крыло нашего дома, да и оно было позже рассечено вертикальной трещиной – шрамом, оставленным при бомбежках Москвы. Как раз по нашей коммунальной квартире проходила эта трещина. Позже строители ее залечили, затем выстроили эффектную центральную часть дома и, наконец, второе его крыло. Красота дома не потускнела на фоне новых строений – его и сейчас любят показывать по телевидению.
А Бородинский мост годами был одной из лучших смотровых площадок Москвы. Посмотришь в одну сторону – очаровательный Киевский вокзал и вдали, словно парящий над городом, словно невесомый, особенно когда светится в лучах прожекторов на фоне темного неба, главный университет страны. Посмотришь в другую – симфония белокаменных красавцев: гостиницы «Украина», Дома правительства, высотного здания на площади Восстания.
Но теперь недалеко от Бородинского моста я увидел соперничающую с ним новую смотровую площадку – пешеходный мост, талантливо сооруженный на базе одной из архитектурных ценностей столицы – бывшего железнодорожного моста, перенесенного сюда из района Воробьевых гор.
А частью площади перед Киевским вокзалом стал новый впечатляющий ансамбль с эффектным фонтаном, названный площадью Европы. Правительство Москвы решило создать этот ансамбль «в знак укрепления дружбы и единства стран Европы», как написано на специальной стеле... И вспомнилось мне, что когда-то здесь стояли неказистые домики с небольшими магазинчиками, а главным объектом для местных жителей была приютившаяся среди прочих строений баня – самая заурядная, но столь важная для нас в те далекие годы ограниченных квартирных удобств.
С душевным трепетом входил я на старый Арбат со стороны Садового кольца. Он поистине был улицей моего личностного созревания, улицей, которая неуловимо настроила меня в детстве и юности на восприятие традиционных нравственных ценностей интеллигентной Москвы, показала мне духовную связь времен... Сколько доброго и важного вошло здесь в мою жизнь! Театр имени Евг. Вахтангова – храм зрелищности, выразительности сценического творчества, сформировавший мое неистребимое стремление ощущать чудо живого созидания образов. Известный всем москвичам букинистический магазин. Четыре любимых кинотеатра. Милый сердцу детворы уютный зоомагазин. Вдохновенно рвущееся в неведомую высь здание Министерства иностранных дел, совсем не нарушившее музыки Арбата благодаря таланту архитекторов. Да мало ли что еще. Например, в одном из арбатских переулков жил мой дед, блистательный фотограф государственного масштаба, один из истинных арбатских интеллигентов.
Арбат после его превращения в пешеходную улицу надолго потерял свою душу, стал несуразным, шумным балаганом. Казалось, он умер для всех, кому был родным и любимым с детских лет. Но теперь я с признательностью тем, кто ныне отвечает за судьбу Арбата, ощущаю, что его душа планомерно и бережно возрождается. Он уже не оглушает, уже не столь одержим коммерческими страстями, он радует добрыми, лиричными новинками. Это скульптурная композиция, посвященная молодым Александру Пушкину и Наталии Гончаровой, семейная жизнь которых начиналась здесь, в уютном особняке. Это памятник поэту-певцу Арбата, еще молодому Булату Окуджаве, сухощавому, немного нескладному парню, выходящему из символической арки своего дома, - поэту, написавшему: «Ах, Арбат, мой Арбат, ты – мое призвание. Ты – и радость моя, и моя беда». Прежнего Арбата не будет, но пусть будет с людьми свет его благородной души. Пусть прикоснутся к его душе новые поколения.
А еще мы с женой погуляли по блистательному Ленинграду, который встретил нас в особой, юбилейной ухоженности – совсем недавно он отпраздновал свое 300-летие. Жена моя прожила в этом городе всю блокаду, была и ранена, и контужена – маленькой девчонкой, дошкольницей. И она, подобно чуть ли не всем коренным питерцам, использует только имя Ленинград, говоря о своем родном городе. Это – просто верность памяти военного детства и непростых лет юности. Не хочется нарушать музыку ее души.
На эти несколько дней мы поселились в центре города, на Фонтанке, в нескольких минутах ходьбы от двух легендарных театров – Александринского и Большого драматического, где когда-то нам посчастливилось видеть великих Черкасова, Толубеева, Лебедева. Жилище наше позволило ощутить нынешнюю драматичную диалектику обустройства великого города на Неве. Мы жили в пустующей комнате нашей уехавшей в Канаду родственницы, а комната эта находилась в огромной – на семь семей – коммуналке, одного из бесчисленных откровенно обветшалых, малоудобных и, признаюсь, уже основательно подзабытых нами жилых помещений в бывших «доходных домах», построенных, по меньшей мере, лет сто назад для простого люда. Я помню Москву еще полной «деревяшек», стимулирующих использование кое-кем ехидного прозвища для столицы – «большая деревня». Тогда «доходные дома» Ленинграда – а фасады многих из них и поныне украшают город, создают его неповторимое лицо, дома своими скромными бытовыми удобствами приближались к мечте немалого количества москвичей. Тогда, но не теперь. Ныне тысячи таких домов необходимо довести до современного уровня, не испортив при этом облика города. Неимоверно трудная задача – на десятилетия!
Ну а милые люди, жители нашей коммуналки... Увидишь таких людей – и становишься сильнее духом. В квартире – аура доброты, чуткости, дружелюбия. Знают немолодые обитатели квартиры, что вряд ли хватит им жизни дождаться иных жилищных условий, но не любят грустить по этому поводу. И уверен, покидали бы они свою любимую очаровательную набережную Фонтанки не без печали.
...А мы не без печали покидали Ленинград. И не буду, пожалуй, рассказывать о том, как очаровывают его просторы своей исконной, но особо яркой ныне красотой. Можно ли рассказать о симфонии? Такое выше моих скромных сил. Скажу вам, дорогой читатель, просто: постарайтесь побывать в северной столице России... Там мы узнали, что одновременно с нами в этот город приехал и г-н Дж. Буш-старший. Как и мы – для души...
Пришло время возвращаться в Нью-Йорк... Перед входом в самолет, вылетающий из Шереметьево, пассажирам были предложены разные российские газеты. Взял «Независимую газету» – когда-то читал ее регулярно. В полете нашел в ней интригующее название: «Почему мы так любим Нью-Йорк». И через несколько секунд уже не мог оторваться от покоряюще взволнованных размышлений не знакомого мне, к сожалению, автора – Нины Хрущевой, преподавателя Колумбийского университета. Спасибо, Нина! Как же вы смогли угадать, что именно в тот момент мне были столь необходимы ваши светлые размышления о великом городе нашей нынешней жизни? Необходимы, чтобы навести порядок в душе... Конечно же, Москва – мой любимый город навек, город моей доброй памяти, и не верю, что для кого-то город детства может быть иным. И все же, и все же... Кажется, не Булат Окуджава, а сам я написал с грустью: «Все меньше мест в Москве, где помнят наши лица, все больше мест в Москве, где и без нас правы». Времена меняются необратимо. «Еще я жизнь сверяю по двору», но идти-то можно только вперед. И ныне мне нужно, не теряя ни мужества, ни оптимизма, идти вперед здесь, в Америке. Здесь – сын, невестка, внучка. В этих краях – и другие родные люди. В пределах обычной автомобильной поездки их намного больше, чем осталось в Москве или Ленинграде. А еще здесь – новые друзья, чуткие, трогательно оберегающие молодые побеги нашей дружбы. На этой земле я после десятилетий работы в науке начал писать лирические очерки и с радостью осознал, что они не оставляют людей равнодушными.
Да, здесь продолжается наша жизнь... И вокруг нас – огромный Нью-Йорк, который ощущается мудрой и эмоциональной незнакомкой Ниной как город щедрый и бескорыстный, динамичный и толерантный, город «абсолютной свободы быть самим собой», город естественный и честный, которому просто нет времени притворяться и совсем неохота волноваться о том, кто и что о нем думает. Так ощущаю и я это неповторимое человеческое общежитие, мой Нью-Йорк, который стал третьим в числе самых близких мне городов. Город, в котором когда-то (попозже бы!) завершится моя жизнь.
Где-то я слышал: в каждом возрасте – свое вино. Хочется, дорогой читатель, чтобы вино нашей жизни на земле гостеприимной Америки приносило нам радость! А значит не будут являться нам плотно окутанными грустью добрые воспоминания о городах нашего детства.