Кто ты, "американский талиб?"

1 декабря прошлого года в афганском городе Мазари-Шарифе был захвачен в плен двадцатилетний американец Джон Уолкер, воевавший на стороне талибов и вместе с ними принявший участие в тюремном бунте. После кратковременной отсидки на борту десантного корабля ВМС США «Батаан» в Аравийском море он был отправлен в Вашингтонский международный аэропорт имени Даллеса и сейчас ожидает суда в тюрьме Александрии, южного пригорода американской столицы.
Президент Буш разрешил Министерству юстиции провести процесс по обвинению в пособничестве террористическим группам, включая сеть «Аль-Каеда» Осамы бен Ладена, в гражданском суде, а не военном трибунале, однако противУолкера может быть выдвинуто и обвинение в государственной измене. Поскольку в ходе следствия выяснено, что «американский талиб» еще за три месяца до нападения террористов на Нью-Йорк и Вашингтон знал об отправке агентов-самоубийц бен Ладена в Соединенные Штаты, эта угроза по-прежнему остается в силе.
И все же до сих пор не совсем ясно, что побудило этого молодого человека выступить против собственной страны, является ли он убежденным идейным противником американского образа жизни и западной культуры или его позиция и поступки объясняются «промывкой мозгов», как предполагает его мать Мэрилин Уолкер?
Впрочем, мать, так же как и отец, отказалась давать интервью по поводу этой истории. Они лишь ответили на несколько вопросов через их адвоката, да перекинулись считанными словами с настойчивыми репортерами. Это, правда, не помешало последним самим навести справки и покопаться в прошлом и настоящем семьи.
Фрэнк Линд только что получил мастерскую степень по специальности «социальный работник», когда в феврале 1981 года у него и Мэрилин Уолкер родился второй ребенок. Они решили назвать его Джоном в честь Джона Леннона, за два месяца до этого убитого сумасшедшим фанатиком.
Типичная семья американского среднего класса, арендовавшая дом в городке Такома Парк, штат Мэриленд, органично вписалась в царящую в местной общине атмосферу «народной республики» и практически ничем не выделялась среди своих соседей. По воскресеньям их регулярно видели на службах в местной католической церкви Святого Камиллуса, они старались питаться натуральной пищей и не признавали никаких лекарств, кроме природных.
«Они являли собой образец счастливой семьи, были очень приятными, умными и серьезными людьми», - говорит Крис Мэдисон, который в то время жил рядом с ними. «Либералы в классическом смысле этого слова, - продолжает другой сосед Дэн Парр, – они воспитывали своих детей, не пытаясь избавить их от трудностей, но в то же время предоставляя максимум возможностей для свободного развития». Некоторые старые друзья этой пары вспоминают, однако, что подчас они баловали детей, проявляя о них излишнюю, как казалось посторонним, заботу. И приводят в пример случай, когда после гибели домашнего животного родители повели Джона к психотерапевту, чтобы тот помог мальчику справиться со своими чувствами.
Джон был не только чутким, но и многообещающим ребенком. К четвертому классу он был включен в группу школьников начальной школы Kensington Parkwood, занимавшихся по специальной программе для «одаренных и талантливых», а его родители казались глубоко вовлеченными в его жизнь. «Они были просто отличной семьей», - говорит подруга Мэрилин Уолкер Джуди Колвелл, чей ребенок посещал ту же школу. Фрэнк Линд, решивший стать адвокатом, днем работал клерком в офисе генерального солиситора Министерства юстиции (должностное лицо, представляющее интересы государства при рассмотрении дел в Верховном суде США), а по вечерам посещал занятия юридической школы в Джорджтауне. Несмотря на такую занятость, он по-прежнему оставался внимательным и заботливым отцом, который находил время даже для посещения собраний школьного родительского комитета. Мать Джона оставалась дома, занятая уходом за ним и двумя другими детьми - мальчиком, на неколько лет старше Джона, и совсем маленькой девочкой. Иногда она сопровождала школьные экскурсии, а во время летних отпусков подрабатывала продавцом в небольших магазинах. Мэрилин Уолкер стала также чем-то вроде местного активиста. Соседи до сих пор вспоминают энтузиазм, с которым она вела кампанию за то, чтобы с детской площадки убрали опасный металлический желоб...
Первая серьезная перемена произошла в жизни Джона, когда ему исполнилось десять лет. Фрэнк Линд, который с отличием закончил юридическую школу и работал в одной из вашингтонских адвокатских контор, решил переехать с семьей на Запад. Он нашел работу в представительстве его фирмы в Сан-Франциско и купил многоэтажный современный дом на узкой зеленой улочке, бегущей посреди заросших мамонтовыми деревьями холмов в калифорнийском графстве Marin. Об этом графстве, одном из самых богатых в Золотом штате, поговаривают, что это типичное для Калифорнии место, где можно встретить поседевших «леваков» в шерстяных куртках, потягивающих мелкими глотками китайский чай, где местный центр массажной терапии недавно отметил свою 25-летнюю годовщину и где даже детские «ходунки» могут стоить до трехсот долларов.
Щебет высокоскоростных модемов слышен здесь не только в многочисленных офисах, но и в шикарных кафе, а новомодные образовательные методики служат предметом оживленных споров и обсуждений почти в каждой семье.
Не могли, естественно, не участвовать в них и Фрэнк Линд с Мэрилин Уолкер. «По моим представлениям, - говорит о них Дэн Парр, - они очень подходили к этому месту».
Родители решили послать Джона в небольшую новую среднюю школу, которая отличалась тем, что в ней не было… классов. Открывшаяся в 1991 году Tamiscal High School была создана для детей местной элиты и учеников, проявивших незаурядные творческие способности. Джон Уолкер как нельзя лучше подходил под это определение. Конечно, как и все школьники в Калифорнии, ребята из Tamiscal High School проходили обязательные предметы, но, в отличие от своих «обыкновенных» сверстников, Джон и его однокашники встречались с учителями лишь раз или два в неделю.
«Ребята в этой школе очень серьезные, - говорит Билл Левинсон, инспектор местного школьного округа. – И нельзя сказать, что им здесь так уж легко. Самый большой искус, который им приходится преодолевать, – рассчитанное на высокие сознательность и мотивированность свободное посещение». Джон начал изучать историю мировой культуры, пробовал сочинять стихи, увлекся «Автобиографией Малколма Х», мелкого преступника в юности, ставшего впоследствии известным деятелем движения афроамериканцев за свои права и основателя собственной мусульманской секты. По словам отца, Джон был буквально околдован личностью и судьбой идеолога «черного национализма», убежденного в необходимости революционного изменения существующего в стране социального строя.
Однако чтением «Автобиографии» дело не ограничилось. В свободное от школы время, благо его было более чем достаточно, Джон целые часы проводил теперь в интернетовских «комнатах для болтовни», толкуя со своими невидимыми собеседниками об исламе и сомнительных моральных качествах своих бывших кумиров – рэп- и хип-хоп музыкантов. В одном из электронных посланий тинейджер спрашивал, чем же заслужил такое поклонение один из рэпперов, которого многие его друзья называли «богом» и который при этом баловался наркотиками, любил выпить и был весьма неравнодушен к чужим женам...
В семье мальчика к этому времени тоже произошли изменения. Фрэнк Линд стал штатным адвокатом в гигантской компании Pacific Gas & Electric Co., а Мэрилин Уолкер, ранее страстная католичка, начала исповедовать буддизм.
Впрочем, внешне все, казалось, осталось по-прежнему. «Они были добрыми, очень разумными людьми, - вспоминает Джей Мерфи, который жил по соседству. - И все занимались собственными делами».
Джон вырос в застенчивого долговязого 16-летнего подростка, внешне ничем не отличавшегося от своих сверстников. Как и у их домов, на его драйвее высился вездесущий баскетбольный щит с корзиной, но все другие обычные развлечения тинейджеров его мало интересовали. В 1997 году юноша расстался со своей школой. «Официальной» причиной считалось кишечное заболевание, которым он тогда страдал. Тем не менее все нужные экзамены Джон сдал, что позволило ему получить такой же диплом, как и его не бросавшие учебу друзья.
В это время он уже регулярно посещал местную мечеть и вскоре поверг в шок своих ослепленных любовью родителей тем, что принял ислам и сменил имя на мусульманское Сулейман. «Он был спокойным и скромным молодым человеком, - вспоминает Абдулла Нэна, который часто молился вместе с Уолкером на красном ковре в Исламском центре соседнего городка Мельничная долина (Mill Walley) и отвозил Джона домой, потому что у того еще не было водительских прав. – В Центре его уважали и с готовностью посвящали в таинства новой религии. Никто из таких, как он, не приходил сюда раньше».
По мере того как росла его набожность, Уолкер избавлялся от своей большой коллекции записей популярных рок-групп, все больше времени уделял чтению Корана и начал носить белую одежду до колен. Он не стал поступать в колледж, а вместо этого отправился в одиночку странствовать по Йемену и Пакистану.
«Во время сборов он сказал, что хочет изучить арабский язык, чтобы лучше следовать исламу, - говорит Нэна. – Мы считали, что это будет полезно для нашей общины, ведь еще никто не уезжал отсюда за море с такой целью. Он был пионером».
Родители Джона сначала пытались бороться с его решением, но сын убедил их, что не может изменить своим убеждениям. И хотя Мэрилин Уолкер беспокоило «ущемление исламом прав женщин», отсутствие воинственности у местных мусульман все же успокаивало. Мэрилин даже выступила в защиту Ирака, подвергавшегося тогда американским бомбардировкам. Местный Marin Independent Journal поместил фото 9-летней сестры Джона Наоми, участвовавшей вместе с мамой в демонстрации с плакатом «Не убивайте иракских детей!»
К тому времени родители Джона уже развелись. Мама переселилась в снятую неподалеку квартиру, а отец снял себе отдельную комнату. Сам Джон впервые покинул семью и не возвращался домой около года.
Первым тревожным звонком стало для Фрэнка Линда электронное письмо, которое он получил от своего сына осенью 2000 года, после того как в порту Йемена был атакован эсминец «Коул». Во время этого теракта, в котором власти США обвинили бен Ладена, погибло 17 американских моряков. Линд рассказал сыну, как он был расстроен этим известием. Отвечая отцу, Джон писал, что военному кораблю Соединенных Штатов не место в исламской стране, и из этого следовало, что пострадал он заслуженно.
В 1999 году Джон вернулся в Штаты из своей первой поездки в Йемен и пробыл в Marin около восьми месяцев. Его друг Нэна из мечети Mill Walley рассказывает, что все это время Уолкер был неспокоен, часто посещал разные мечети в районе Сан-Франциско, жалуясь, что больше не чувствует себя комфортно там, где ислам не является образом жизни.
Однако это, по словам друзей семьи Джона, не слишком обеспокоило его родителей. К тому же Джон собирался поступить в медицинскую школу, чтобы потом, вернувшись в Пакистан, помогать бедным или, говоря его словами, осуществлять там «миссию милосердия». Он уже побывал в этой стране, когда вскоре после взрыва на эсминце «Коул» ездил туда знакомиться с другими религиозными школами.
Видимо, здесь он и познакомился с движением «Талибан», которое имело сильную поддержку в регионе. Как говорил Уолкер уже после пленения корреспонденту CNN, его «сердце буквально прикипело» к «Талибану»: «Я начал читать литературу по истории движения, а в результате захотел помочь ему тем или иным образом». Родителям же Уолкер сообщил (это было в апреле прошлого года), что продолжает изучать Коран и хочет посетить летом некоторые «клевые места». Линд говорит, что среди них сын не упоминал Афганистан и не обмолвился даже намеком, что у него есть какие-то другие планы, кроме учебы.
На этот раз Джон пропал более чем на год, лишь раз попросив у отца денег. Линд отправил ему 1200 долларов и еще восемь месяцев ничего не слышал о своем сыне. Родители, как и друзья, лучше всего познаются в беде. Так же и дети, попав в трудное положение, быстро осознают, что ближе родителей у них нет никого.
«Дорогие мама и папа, - так начал свое первое письмо из Афганистана «американский талиб». – Простите меня за то, что не писал вам так долго. Я понимаю, как много горя причинил вам. Я жив и здоров, но не могу сообщить вам детали моего положения. Я был бы рад узнать о вас все...».
Он не писал, что едва выжил во время кровавого восстания пленных боевиков «Аль-Каеды» в Мазар-Шарифе на севере Афганистана. И, конечно, умолчал, что в ходе этого бунта был убит офицер ЦРУ, который допрашивал пленных, в том числе и его. Уже лежа на госпитальной койке, Уолкер рассказывал репортеру CNN, что не принимал участия в восстании потому, что находился в подвале крепости с дюжиной других пленных боевиков «Талибана». Они не сдавались до тех пор, пока подвал не залили горящей нефтью, а затем затопили холодной водой. Уолкер также сказал, что пробыл в Афганистане шесть месяцев, добровольно включившись в борьбу. Он был зачислен в подразделение арабских боевиков армии «Талибана» и тренировался в нескольких лагерях.
Уолкер говорил тихо, но твердо, и в голосе его не было слышно раскаяния.
«Вы считаете, что сражались за правое дело?» – спросил его журналист.
«Несомненно», - отозвался «американский талиб».