Георгий Данелия: “Оскар” за иностранный фильм – это “Оскар” для дикарей

Немало гуляет по свету безымянных, то есть потерявших автора, стихотворений и песен. Это – высшая популярность их создателя, живого или уже ушедшего. Так же, подумал я, бывает и с фильмами. Кто поставил « Я шагаю по Москве»? Из 10 опрошенных мною 9 пожали плечами. А ведь в активе этого режиссера еще и «Осенний марафон», и «Мимино», и «Афоня», и «Не горюй».
Итак, я беру интервью у (боюсь эпитета «великий») кинорежиссера Георгия Данелия.

– Георгий Николаевич, мы беседуем в канун 50 -летия со дня смерти вашего соплеменника – «вождя всех времен и народов». Ваше отношение к нему претерпело изменения за эти годы?
– К Сталину? С 53-го года? Нет, не изменилось. Он как был для меня загадкой, так и остался. В историческом, конечно, плане. (Пауза. Собеседник дает понять, что, по его мнению, на вопрос ответил. Меня же, как вы, уважаемый читатель, понимаете, ответ не удовлетворил, поэтому спустя какое-то время я повторил свой вопрос. – В.Н.)

– Грузию и Россию столетия связывали, я бы сказал, сестринские узы. А сейчас отношения двух стран враждебно настороженные. Что дальше, как вы считаете?
– Конечно, к таким отношениям, какими они были раньше, Грузия и Россия не вернутся. Но поскольку в характере, в менталитете народов этих стран много общего, то отношения наладятся. Сейчас нет ненависти русских к грузинам или грузин к русским. К грузинам в России относятся даже лучше, чем к другим «лицам кавказской национальности». К русским, живущим в Грузии, тоже относятся хорошо. Конфронтация имеет место, в основном, между представителями верхушки, поэтому, когда помирятся «боссы», изменятся и отношения между Грузией и Россией (замечу, что грузин Данелия из 73 лет жизни 72 прожил в Москве. У него русская жена, дети и внуки по-грузински не говорят).

– Грузии везет с Президентами, Георгий Николаевич?
– Нет, конечно. Ей и не может повезти, потому что сейчас наладить там нормальную экономику почти невозможно. И еще: по своему национальному составу это настолько сложная страна, что любой президент мало что сможет там сделать. Может быть, Грузии даже повезло, что сейчас ею руководит Шеварднадзе, а не кто-то другой, поскольку он – человек с мировым именем и какая-то помощь Грузии идет. Но его ненавидят российские военные – это он, считают они, вместе с Горбачевым способствовал объединению Германии и выводу советских войск из ГДР.

– Сегодня в ЦДЛ презентация вашей книги, что будете делать дальше?
– Я, действительно, на перепутье: писать вторую книжку или по первой книжке делать сценарий. Или принять предложение – по фильму «Кин-дза-дза» сделать мультипликацию.

– На жизнь вы этим себе зарабатываете? Пенсию какую получаете?
– Персональную. Мне ее хватает на два дня. Пишу сценарии, этим и зарабатываю.

– В каком году закрыли ваш фильм «Хаджи Мурат» и почему?
– Очень давно это было, году в 72-м. Закрыли потому, что не хотели напоминать народу, что Кавказ Россия завоевывала.

– А «Кавказский пленник» Бодрова-старшего все-таки прошел по экранам...
– Из многочисленных фильмов о Чечне это, пожалуй, самый достойный: нет таких отвратительных, ужасных чеченцев и ах! каких благородных и мужественных русских солдат.

– А сейчас вы имеете возможность снимать?
– Абсолютную. Часто предлагают деньги – снимай, что хочешь. Вот я слоняюсь и думаю, что и как снимать.

– Вы мечтали снять «Поединок» по Куприну, «Преступление и наказание»...
– А я их снял. В своем сознании. Поэтому уже не хочется.

– А русские версии «Преступления...» вам нравятся? Их , по-моему, сняли два режиссера.
– Версий «Преступления и наказания» в мире существует около сорока. То это или не то – не знаю.

– Вы свои старые фильмы просматриваете, Георгий Николаевич?
– Никогда в жизни! Хотя помню их покадрово. У меня три хитовые, что ли, картины: «Осенний марафон», «Я шагаю по Москве» и «Не горюй». Их я бы не трогал, а вот в «Афоне» кое-что выбросил бы. В каждом герое моих фильмов есть черты, присущие мне.

– А чужие фильмы смотрите?
– Редко. Кино меня больше не интересует.

– Одного из трех героев «Я шагаю по Москве» играет Никита Михалков, сложная, на мой взгляд, фигура. У вас с ним нормальные отношения?
– Героя, сыгранного Михалковым в «Я шагаю..», зовут Колька. Так звали моего сына, который погиб, поэтому к Никите я отношусь хорошо, несмотря на все его недостатки.

– За кого будете болеть в апреле: за сборную Грузии по футболу или России?
– Я бы хотел, чтобы была ничья. Не потому, что я не хочу, чтобы грузины выиграли у русских. Нехорошо, чтобы разжигали страсти. Хотя всегда, когда играют грузины, я за них больше болею, поскольку по национальности – грузин. Даже так: играют, например, сборная Германии и Англии. Если в немецкой команде играют грузины, я за нее и болею.

– Вернусь к первому в нашей беседе вопросу. Тенгиз Абуладзе в «Покаянии» решительно осудил Сталина, а ваш ответ показался мне неопределенным...
– Конечно, и я его осуждаю: тиран и так далее. Но так же осуждали и Петра, и Наполеона. По своим деяниям он, конечно, личность страшная. По историческим же меркам – он мне интересен. И как персонаж он интерес вызывает, потому что, сколько грязи на него ни вылили, все равно в быту он остается каким-то аскетом, скромным, кого-то воспитывал, кому-то помогал...

– У вас в Тбилиси остался кто-то из родственников? И почему все-таки там нельзя наладить нормальную жизнь?
– Из родственников в Грузии живет Софико Чиаурели. А насчет жизни там – что я могу сказать? Построили в свое время заводы, например, Руставский металлургический комбинат. Огромный завод, при нем – город. А металла в Грузии нет, им нужен был рабочий класс в Грузии... Или – Тбилисский авиационный завод. Естественно, эти заводы без России остановились, люди остались без работы. Потом было огромное количество всяких гуманитарных институтов, которые тоже встали. Нефти в Грузии нет, а конкуренцию фруктов она, как и Молдавия, не выдерживает. В Москву с Ближнего Востока идут ведь потоки вина, зелени, фруктов, они Грузию забивают.

– А туризм?
– Люди боятся туда ехать. И чтобы этот туризм развить, нужно, чтобы кто-то вложил большие деньги. А их сейчас никто не вложит. Замкнутый получается круг. Там очень плохо. Раз такая нищета, то и преступность высокая, на улицу выйти опасно. Я думаю, у Грузии один выход: нерушимая дружба с Россией (смеется). Если бы Грузия географически находилась на месте Монако, то ей надо было бы дружить с Францией, правильно? Окруженная со всех сторон мусульманскими странами, христианская Грузия должна снова повернуться лицом к России. Хотя камень преткновения между ними – Абхазия. России совершенно невыгодно, чтобы Абхазия была частью Грузии. Морское побережье Абхазии, ее санатории нужны России. Она многое уже купила там: землю и так далее. Абхазцам дают российское гражданство. В итоге Абхазия будет российской. Это Бог с ним, надо только вернуть туда грузин, которых оттуда выгнали, а их очень много. И вернуть их надо так, чтобы не было резни, то есть постепенно, лет через 50, может, все успокоится. Между грузинами и абхазцами нет никакой ненависти! Когда в Сочи проходит «Кинотавр», меня часто приглашают в гости то грузины, то абхазцы. И каждый раз в этих компаниях много тех и других. Мало того, поскольку они долго жили вместе, очень похожи, то там 50% смешанных браков. За пределами Абхазии никакой ярко выраженной вражды между народами нет. Скажем, историческая вражда между армянами и азербайджанцами продолжается и за территориями обеих республик. А здесь – нет! У меня в Москве масса друзей-абхазцев.

– С Фазилем Искандером дружите?
– Прекрасные отношения с ним!

– В Москве есть грузинское землячество?
– Какое-то есть, но оно, я бы сказал, расплывчатое. Вот у армян оно четкое, поскольку армяне, как и евреи, были рассеяны по всему миру, им приходилось выживать и держаться друг за друга. А грузины, как правило, жили в Грузии, поэтому у них нет такого стремления держаться на чужбине вместе. Грузин в Москве сейчас много, но у них нет исторического навыка выживания вне родины, поэтому они не организованы. Диаспора одна, а руководителей штук двадцать (смеется).

– Хоть одна ваша картина выдвигалась на «Оскара»?
– Нет. Должен был номинироваться «Осенний марафон», но в это время советские войска вошли в Афганистан. Когда я в Америке показывал свои фильмы, меня каждый раз спрашивали: «Почему ты, скажем, «Афоню», не выдвинешь на «Оскара»? А выдвигают-то отсюда, киноначальство. Вообще-то к «Оскару» я отношусь спокойно, не считаю его главным призом в мире. Это сугубо национальная американская премия, а «Оскар» за иностранный фильм – это «Оскар» для дикарей. Большая существует разница между «Оскаром» за лучший американский фильм и «Оскаром» за фильм иностранный!
Последний ничего фильму не дает: не помогает в его прокате, денег не приносит. Тогда как американский «Оскар» колоссально повышает и экономический, и другие рейтинги всех, кто участвовал в «оскароносном» фильме.

– Как вы относитесь к американскому и современному российскому кино?
– Первое – великое кино. Ну а о российском вы, думаю, сами все знаете: играют ужасно, снято плохо, мизансцены не поставлены – смотреть невозможно. Провинциальные любители – вот что такое нынешнее российское кино. И я вам скажу, почему. Потому что начали снимать американские фильмы, то есть похожие на американские. Но навыка-то нет! Да и актеры американские по сравнению с нашими – гении.

– О детях – два слова, Георгий Николаевич.
– Сын – художник, дочка –юрист, две внучки тоже юристы, третья – учится. Правнучка рисует. Был еще один сын, режиссер, погиб. После этого я запил, хотел покончить жизнь самоубийством...

– По первому образованию вы – архитектор. Вам нравится Храм Христа-Спасителя?
– Нас в институте учили, что это был неудачный проект. Иностранные специалисты тоже так считают. Восторга своими пропорциями он у меня, как архитектора, не вызывал никогда. Теперь, правда, смотрю на него – много золота, беленький такой, привыкаю постепенно. И стоит он на очень хорошем месте...