Нью-Йорк - Пекин

- Я лечу в Китай.
- Куда, куда?!

Сообщение о том, что в связи с работой я лечу в Китай, вызывало у всех знакомых однозначную реакцию: веселое изумление. Ты не рада? Ты с ума сошла! Увидеть Китай! Когда бы еще представилась такая возможность! Это же так интересно! Веселились все. «Была во Флашинге, видела твоих будущих соотечественников»... «Уси-кому-укусе?» Как, ты еще не говоришь по-китайски? Я единственная, которая относилась к своей поездке с некоторой тревогой: 14 часов перелета, коммунистическая страна...
В Китай меня пригласил Эльдар Алиев, бывший премьер Мариинского театра, а с 1994 года - художественный руководитель театра «Ballet Internationale» в Индианаполисе. За время своего директорства Алиев превратил маленькую компанию Индианы в высокопрофессиональную интернациональную труппу. Состав танцовщиков театра - образец мирового содружества: американцы, русские, японцы, турки, корейцы, украинцы, болгары... Балетная труппа впервые выезжала на долгие (пятинедельные) гастроли зарубеж: в Китай. Меня пригласили снимать не просто спектакли, но главное - пребывание артистов в этой экзотической стране, которая так долго была закрыта для «враждебного капиталистического мира», а теперь стремительно восстанавливает деловые и культурные контакты с другими странами.
Театр объездил несколько городов, но меня пригласили на последние спектакли в Бейжин. «Ну-и-ну, - подумала я, немедленно соглашаясь («работа есть работа...»), - не только в Китай надо лететь, но еще и в какую-то глухомань, в какой-то Бейжин...».
Оказалось, что Бейжин - это и есть Пекин, столица Китая. Переводчик-китаец, красавец в норковой шубе, Филипп Менг объяснил мне, что Пекин - неправильная транскрипция китайского слова. Еще в незапамятные времена переименовали Бейжин в Пекин англичане. Поэтому вернусь к исконному названию - Бейжин.
Бейжин - огромный город по величине и высоте зданий. В нем живет по официальным сведениям не то 15, не то 17 миллионов человек. Современные высокие дома не ниже 8-12 этажей, а большинство - намного выше иногда с признаками национальной традиции, т.е. крыши или украшения над крышами напоминают очертания пагод. Те немногие невысокие постройки, которые остались от прежних времен, только подчеркивают общий неимоверный «размах» города. Улицы широкие. Гостиница, в которой я жила, располагалась на проспекте два раза шире Пятой авеню. Бейжин - гигантский город, серый, холодный, настоящая столица империи, хотя и разукрашенная кое где алыми полотнами и коммунистическими звездами. Кажется, должны в нем жить гиганты или пришельцы с других планет, а по улицам снует во все стороны на велосипедах субтильное китайское население.
Конечно, население Бейжина отличается от населения Флашинга. Если быть справедливыми, многие мужчины нормального среднего роста. Не знаю, как в других городах, но в Бейжине одеваются не только в синие куртки. Женщины одеты сравнительно разнообразно, носят и длинные пальто, среди них встречаются настоящие красавицы. В театре я видела детей, особенно девочек, одетых ярко и нарядно, с замысловатыми бантиками, заколочками, защепочками в волосах и прочими детскими украшеньицами.
Мужчины тоже стремятся к разнообразию цветов своих курток. Наш переводчик, как я уже говорила, был одет в норковую шубу поверх стилизованного китайского костюма из черного шелка (правда, Менг так давно живет в Нью-Йорке, что, по-моему, поездка в Китай для него такое же диковинное путешествие, как и для меня). Только один раз население столицы повергло меня в шоковое состояние. Мы возвращались с экскурсии в метро. Оно в Бейжине, по-видимому, новое, потому что очень напоминает самые последние станции московского метро (чисто, все выложено мрамором, без излишестств) или метро в Вашингтоне. Вошли мы большой компанией в вагон: я с сумкой с фотоаппаратом, красавица-балерина Жанна Синицина, тонкая золотоволосая дева в черных кожаных брюках и в черной меховой курточке, Элдар Алиев, высокий, статный, «заметный» мужчина, Чарли Степп, заведующий сценой, плотный, крупный веселый американский человек (был моим благородным рыцарем, во время экскурсий носил за мной вторую сумку с другим фотоаппаратом). Все повернули головы в нашу сторону.., и я буквально остолбенела. Сиденья были заняты мужчинами в синих или темно-серых стеганых курточках, приблизительно так же одетые женщины - стояли. И из этой однотонной «приютской» униформы на нас смотрело с любопытством множество раскосых глаз.
Хочу быть правильно понятой: меня пугает не встреча с иным человеческим типом, но всякое стремление человека к внутреннему или внешнему отказу от индивидуальности.
«Москва - Пекин,
Москва - Пекин,
идут, идут, идут
народы...»
Вернемся на улицы Бейжина. Машины едут довольно медленно, шоферы не нервничают и не сигналят. Как вообще в Бейжине ездят машины, для меня - загадка: вся проезжая часть улицы и мостовые покрыты велосипедистами. На широких мостовых почти через каждые два квартала - платная стоянка для велосипедов. Стоит крошечная деревянная будочка, на стуле-раскладушке сидит дежурный (ая) и собирает плату за стоянку. На велосипедах перевозят крупную и мелкую поклажу, покупки, детей. Машины постоянно толкают велосипедистов, велосипедисты падают, встают, садятся на велосипед и едут дальше, не поднимая шума. Страшно смотреть на это городское движение, особенно когда зима, холодно, все тепло одеты. Погода не столько холодная, сколько мерзкая: сверху идет не то мелкий дождь, не то мокрый снег, под ногами - слякоть. При мне легковая машина (большинство - приземистые, маленькие, хотя и с четырьмя дверцами) толкнула женщину велосипедистку, которая везла сумку, прикрепленную спереди и ребенка лет четырех, сидевшего сзади. Она свалилась, упали ребенок и сумка. Женщина встала, подняла сначала сумку, прикрепила ее на место, затем подняла молчавшего ребенка, посадила его позади себя и покатила дальше. Машины, которая ее толкнула, давно в помине не было.
«Москва - Пекин, Москва - Пекин, идут, идут, идут народы, за светлый труд, за прочный мир...» Помните еще эту песню «Сталин и Мао слушают нас»? Меня всегда поражала чудовищная бессмыслица словосочетания: куда они идут эти народы и как это можно идти «за прочный мир»? В Бейжине мне вспомнилась эта песня. Действительно, идут, идут по улице народы. Главное впечатление от улиц Бейжина - бесцельное и бесконечное движение пеших и велосипедистов.
А впрочем, глаз постоянно отмечает что-то родное! В каждом квартале то МакДональдс, то Старбакс-кафе, то Пицца-Хот... В китайских кафе пища приблизительно такая же, как в китайских ресторанах Нью-Йорка, только соусы всегда подают отдельно. Меню в центральных «забегаловках» напечатано на двух языках, чуть в сторону от центра - только на китайском, но с картинками (еда в китайских ресторанах очень дешевая). Жизнь города вообще сильно американизирована. Все официальные надписи сделаны на двух языках: китайском и английским. В метро остановки объявляют на двух языках. В центральных магазинах и кафе продавцы как-то говорят по-английски. На улицах к нам неоднократно подходили молодые люди, заговаривали по-английски, хотели «поупражняться» в разговорном языке. Для меня это были мучительные разговоры: я - со своим акцентом, они - со своим... Народ на улице приветливый, к американцам относится благожелательно. Вы откуда? - Из Америки. - О! Из Америки! Сейчас же набегают другие молодые люди. А что вы здесь делаете? Театр? А в каком театре? Мы придем...
Пожилые китайцы, может быть, и знают другой язык, но совсем не английский... Стоим на сцене после спектакля. Алиев и американцы из Индианаполиса через переводчика обсуждают возникшие проблемы с китайскими работниками сцены. Старый китаец (он здесь - главный, хотя никто из нас так и не узнал его должность), низенький человек, никогда не снимающий кепочки и куртки, молча слушает. По окончании разговора Алиев обращается ко мне на русском языке: «Надеюсь, что они все поняли». - «Понял, понял», - отвечает по-русски начальник в кепочке . Один из организаторов поездки, Хы, говорил по-русски, как мы с вами. Во французском ресторане, который находился в помещении нашей гостиницы рядом с китайским, в меню стояло фантастическое блюдо: русский борщ. Я не пробовала.
Где-то на окраине Бежина существует пушной базар. Многие танцовщики поехали туда, потом рассказывали, что там вообще все надписи на русском языке: пушнину везут из России. Меховые изделия стоят во много раз дешевле, чем в России. Одна балерина купила себе норковое манто, хорошо сшитое, за тысячу долларов.

«Москва - Пекин,
Москва - Пекин...»

Забегая вперед, хочу сказать, что мелкие меховые изделия продают во многих местах. Например, в лавочках, расположившихся под Великой китайской стеной. Один из танцовщиков купил себе меховую шапку-ушанку. Посмотрели: сделано в Новосибирске. Там же продавали боа, сделанные из серебристой лисы, точь-в-точь как носили наши бабушки: лиса-боа с лапками, хвостиком и мордочкой.
Торговля идет не только в больших магазинах, где цены установлены и деньги платишь в кассу. Торгуют везде, где можно поставить палатку или лоток. Существуют базары, где торгуют всякой мелочью, разложенной прямо на земле, от старинных безделушек до кукол теневого театра и колокольчиков, которые своим звоном должны отгонять злых духов от вашего дома. Надо обязательно торговаться. Не торгуешься, не покупай. Стоит только подойти посмотреть на какую-нибудь вещь, продавец сейчас же вытаскивает калькулятор, пишет на нем цену в юанях и сует тебе под нос. Ты отрицательно качаешь головой. Тогда продавец мгновенно стирает написанное и предлагает тебе написать свою цифру. Пишешь заведомо заниженную стоимость. Начинается настоящее представление: торговец театрально заламывает руки, неестественно хохочет, закатывает глаза, откидывается всем телом назад, машет в твою сторону руками... дескать, издеваешься, дорогой покупатель! За такую чудную вещь такую цену?! Договариваетесь на каком-то среднем варианте. Иногда ты просто не хочешь покупать, отказываешься, тогда цена стремительно падает почти до предела...
Иногда можно спокойно посмотреть товар. Но время от времени на тебя нападают торговцы. Так было у подножья все той же Великой китайской стены, седьмого чуда света. Продавцы кричали с другой стороны площади: «Хелло! Хелло! Леди!» подбегали, хватали за руки, тянули к своей лавке - ну, просто цыгане какие-то...
Кстати, именно там, у подножья Стены, я обратила внимание на то, сколько различных типов лиц можно встретить в Бежине. Торговцы и торговки меховыми изделиями - низкорослы, ширококостны и напомнили мне вотяков с фотографий, сделанных моим отцом в те недолгие месяцы, когда он жил в Сибири как политический ссыльный на поселении. В том же ущелье у подножья гор, окаймленных Великой стеной, куда прибывают автобусы с туристами, торгуют не только вещами. Существует еще и конно-верблюжье развлечение. Два китайца (вылитые монголы) сидят около привязанных животных: около белого коня с плюмажем на голове и низкорослого верблюда, покрытого красным ковром. На животных можно прокатиться. На коне, за дополнительную плату, можно еще и почувствовать себя джигитом: хозяин дергает коня за узду, и тот начинает гарцевать на задних ногах. Алиев чуть разрыв сердца не получил, увидев, как его главная балерина висит почти вниз головой, едва привязанная к седлу, и хохочет. Верблюд потряс мое воображение. Я даже сняла его крупным планом. Был он преисполнен чувством собственного достоинства и величайшим презрением ко всему миру. Пережевывая безостановочно какую-то жвачку, он смотрел на нас с выражением, которое расшифровывалось совершенно однозначно: «А вас...и вас...и вас...». Когда статный «монгол» подсаживал на него очередного желающего покататься, верблюд даже глаза закрывал от презрения к седоку и возмущения своим унижением, так, с закрытыми глазами, и начинал опостылевший путь вокруг стоянки.

ОДНО ИЗ СЕМИ
ЧУДЕС СВЕТА.

Великая китайская стена - одно из семи чудес света. На меня произвела впечатление даже не сама стена, а высоченные горы Тянь-Шань, которые, кажется, протыкают небо, и только верхушка окаймлена какой-то ленточкой, вблизи оказывается - стеной. Стена похожа на огромного дракона, летящего над страной, как написано в путеводителе. Пусть так. «Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал». Кажется, так поется в одной из песен Высоцкого. Я не принадлежу к любителям острых ощущений, тем более, что сумки с аппаратами тянут меня к земле. И на гору и с горы я спускалась на фуникулере (само по себе уже незабываемо, висишь на какой-то проволоке над ущельем, смотришь вниз, едва различая ландшафт, и думаешь:»Ой, мамочки! За что мне это?!»). Именно эти горы, эта неподвластная человеку красота, это то самое «величие мироздания» и поражает в самое сердце. А стена, Великая и Китайская? Не больше, чем пример фанатичного упорства человека. Но горы!
Впрочем, Стена действительно - Великая. Китайцы правомерно ею гордятся. Ее начали строить в 221 году до Рождества Христова. Как они ее строили, интересно? Какими инструментами?
В путеводителе написано, что стена - символ китайского народа, символ его величия и интеллигентности. Пусть так.
Путеводитель сам по себе тоже доставил мне некоторое развлечение. Тексты в нем написаны на китайском, японском, английском, французском и немецком языках. Три последних я могла прочитать. Английский текст сообщил: если распрямить китайскую стену, она может обвить земной шар по экватору один или даже два раза. Французы сообщили, что Стена обовьет земной шар 3-4 раза, немцы написали: 40 раз.

«ЗАПРЕЩЕННЫЙ ГОРОД»

Так называется город императорских дворцов, расположенный в центре Бежина. После свержения императоров здесь открыли музей. Экскурсия туда была одним из самых утомительных путешествий в моей жизни. Нас подвезли на автобусе с какой-то стороны к стене, окружающей дворцы, и мы вошли внутрь. Дворцы действительно очень красивы, но восточная архитектура постепенно начала приедаться, во всяком случае мои глаза перестали воспринимать эту красоту на втором часу пешеходного путешествия. Каждая серия дворцов образует замкнутое пространство, дворцы невысокие, с колоннадами, с крышами-пагодами. Очень красиво, но путешествие не должно длиться вечно. А оно длится, потому что кажется, этой колоннаде дворцов нет конца. Утром шел снег, затем вышло солнце, снег слегка подтаял, лестницы покрылись коркой льда. Вниз по лестнице во двор, вверх по лестнице - во дворец. Вниз по лестнице из дворца во двор - вверх по лестнице в следующий дворец... вниз... вверх... вниз... вверх... Когда мы вышли в город за стену, окружающую эти дворцы-музеи, оказалось, что автобус сюда подойти не может, и надо идти вдоль городской площади, самой большой площади в мире... Мы шли вдоль нее минут 35-40, и я мысленно проклинала эту китайскую гигантоманию...
ЛУЧШАЯ
АМЕРИКАНСКАЯ ТРУППА

Но я приехала, чтобы снимать Ballet Internationale как вне сцены, так и на сцене. Должна сказать, что артисты с самого первого дня были окружены вниманием прессы. Когда на роскошном комфортабельном автобусе мы въезжали во двор театра, нас окружила толпа операторов с телевизионными камерами. Они бежали впереди автобуса, снимая наше первое появление у театра, брали интервью у выходивших из автобуса артистов. Перед началом спектакля танцовщики делали экзерсис на сцене, между ними ходил оператор в майке с надписью «Гарри Поттер», снимал американских артистов для вечернего выпуска телевизионных новостей. И публика в театре полюбила танцовщиков из Америки. Театр дал 8 спектаклей в Большом Национальном театре, билеты на все спектакли были проданы. Как говорил мне Менг, это означает огромный успех в Пекине, только иллюзионист Дэвид Копперфильд, который гастролировал до индианаполисского театра, собрал полные залы 10 раз, труппа из Индианаполиса - 8, остальные гастролеры в Бейжине были менее удачливы. Газеты осыпали труппу похвалами и даже писали: «Мы относились с недоверием к американскому балету, но Ballet Internationale развеял эти сомнения». Американские артисты столкнулись с непривычной для них традицией китайского театра: во время действия публика не хлопает. Их предупредили об этом организаторы тура. После окончания спектакля актеры выходили на аплодисменты 2-3 раза, это считалось огромным успехом. Но американскому театру удалось эту традицию нарушить. На последних спектаклях китайцы аплодировали актерам после окончания вариаций, а на одном из представлений кто-то даже закричал «браво». На самом же деле, зрители испытывали такой же интерес к артистам, как и во всем мире. Однажды после спектакля я фотографировала всю труппу на сцене. Занавес подняли раньше, чем все зрители разошлись. Какая-то мама с маленькой девочкой взбежала на сцену, поставила свою дочку перед актерами и начала фотографировать ее на фоне танцовщиков в красивых костюмах...
В Китае актеры столкнулись и с более серьезной проблемой: несмотря на то, что зима стояла холодная, во многих городах в театрах не топили или включали отопление только тогда, когда зритель входил в зал (отопление в театре было включено только в пекинском театре). Говорят, когда Иван Козлов или Огулджан Борова, исполнители Раба в «Тысяче и одной ночи», выбегали на сцену, их обнаженные тела были окружены светящимся ореолом: испарялось тепло. Актеры, как и полагается профессионалам, мужественно работали в этих условиях, ни один спектакль не был сорван, и все шли на высоком художественном уровне. Театр в Бейжине не радиофицирован. Поэтому заведующий сцены Чарли ходил перед спектаклем по театру и предупреждал громким голосом у дверей гримуборных: «До спектакля осталось 30 минут», «5 минут»!
Труппа в 28 человек танцевала каждый вечер, составы менялись. И только прима-балерина театра Кэрен Скальзитти-Кеннеди танцевала каждый вечер свои роли: Зобеиду в «1001 ночи» и Кармен.
Балет «1001 ночь» по мотивам арабских сказок Элдар Алиев создал в самом начале своей работы директором театра в Индианаполисе. Балет получился очень удачный, сказочный, яркий, веселый, лиричный... Спектакль, который интересно смотреть взрослым и детям. Состав исполнителей у Алиева сегодня просто первоклассный. Такой театр надо вывозить не только в Китай, но и в Нью-Йорк. Проблема одна - финансы. Индианаполис - спортивный штат, спонсоры охотно дают деньги на постройку нового стадиона, но не на постановку нового балета.
В Бейжине я увидела на сцене старого знакомого, Ивана Козлова, который в прошлом году перешел к Алиеву из труппы Бориса Эйфмана. Девятнадцатилетний Козлов станцевал в Китае не только роль Раба, но и удачно дебютировал в роли Шахрияра в паре с прелестной японкой Чиеко Ойва, которая сменила высокопрофессиональную балерину Ирину Комаренко в роли Шехеразады. Изысканная Жанна Синицына (в прошлом - танцовщица Мариинского театра) была хороша и в роли Гудур (героиня одной из сказок Шехеразады), и (в концертном отделении в номере М. Фокина «Умирающий лебедь». Интересно отметить, что две американские солистки театра учились у русских педагогов: Рэчел Рутланд даже танцевала одно время в Петербурге, в компании А. Макарова, она прекрасно говорит по-русски. Катрин Лоуренс из Коннектикута - ученица А. Осипенко. Не зная, что они ученицы русской школы, я сразу обратила внимание на танцовщиц еще в классе, удивляясь мягкости рук и грамотности исполнения движений. Красавица-кореянка Со Йон Нам в роли одной из сказочных принцесс пленила мое сердце изяществом, нежностью, красотой танца. Но этот балет я видела уже неоднократно.
Настоящим событием для меня, прекрасной неожиданностью, стало выступление труппы в балете «Кармен», которую кубинский хореограф Алберто Алонсо поставил в свое время для Майи Плисецкй а теперь возобновил для труппы в Индианаполисе. Балет, как говорится в театре, «лег на исполнителей». Не надо сравнивать Кэрен Кеннеди с Плисецкой, но американская балерина была по своему великолепна, я не преувеличиваю. В ее высокопрофессиональном исполнении было столько актерских нюансов, что я пожалела, что не могу как следует ее поснимать (я видела эту программу всего один раз). Турок Борова пришел в театр недавно. Он - «моя любовь» с первого появления в нем. Его Хосе трогателен, он почти ребенок, и в то же время горд, самолюбив и мужественен. И уж действительно «покоритель женских сердец» - Алексей Турко в роли Эскамильо. Его исполнение Эскамильо - высокий класс актерского мастерства. Балет поставлен как некая притча, наполненная символами. Герои действуют как бы по предначертаниям судьбы. Кармен пытается противостоять судьбе и гибнет. Судьбу превосходно танцевала гибкая, выразительная Синицина, в ней оказалось много внутренней силы, умение в пластике выразить суть образа. Но именно Эскамильо в исполнении Турко казался мне воплощением как вершителя судьбы так и ее жертвы одновременно. А еще не надо забывать темпераментного и зловещего Цуниги в исполнении Сергея Сергиева. Очень интересно выглядел этот балет в исполнении танцовщиков театра в Индианаполисе, который я увидела в Китае!
В этой многонациональной труппе оказалось много американцев, русских и болгар. Это талантливые танцовщики, исполнители главных и сольных ролей: Филлип Велинов - Вождь разбойников в сказке об Али Ба-ба; Николай Балатсенко - Синдбад и Цунига; Алексей Агудин - птица Рок в «сказках Шехеразады».
Кроме того, многие еще танцевали и отделение, составленное из отрывков из классических балетов и балетных миниатюр.
На спектакли в Бежин прилетела министр культуры Индианаполиса, вице-президент и другие члены Совета Директоров. Если бы эти успешные гастроли смогли обеспечить театру более безбедное существование в будущем!

ЧЕРЕЗ ПРЕИСПОДНЮю
- ДОМОЙ

Китайский аэропорт - это преисподняя. Он построен не так, как обычные европейские аэропорты, поэтому самому в нем трудно разобраться, а «гарды», охраняющие проходы во внутреннюю часть здания, ни на каком европейском языке не говорят. Хорошо, меня предупредили, что я должна заплатить 90 юаней, чтобы войти внутрь здания! А если бы я не оставила местные деньги на дорогу? Люди носятся по вестибюлю, волоча за собой свои чемоданы, и ничего не понимают. Минут сорок я стояла в очереди в паспортный контроль. Но в зале ожидания уже все было спокойно. В Чикаго мы летели 13 часов 35 минут (а не 14 часов, как в сторону Китая), самолет был довольно пустой, долетели сносно. В Чикаго начались трудности. Поскольку конечный мой аэропорт был Ла Гвардия, а там нет таможенного контроля, то пришлось забирать свой чемодан в Чикаго, тащить его через вестибюли (колесики в дороге отлетели) и наново проходить таможенный досмотр. Все это я пишу для информации тем, кто когда-нибудь должен будет проделать тот же путь. Но все-таки я была уже дома, в Америке! И только в Чикаго я поняла, что где-то подспудно сидело во мне беспокойство перед полетом в коммунистическую страну... Прилетев в Чикаго, я почувствовала, будто вырвалась на свободу. Наверно жизнь в советской стране приучила меня с опаской относиться к стране за китайской стеной...