Первое поражение “беспредельщиков”

В мире

“Прежде всего я должен сказать, что у нас много замечательных сотрудников и высоких профессионалов, отлично справляющихся со служебными обязанностями и великолепно исполняющих свой долг...” – так начинаются девять из десяти публичных заявлений любого израильского начальства по поводу очередного чрезвычайного происшествия, скандала или просто конфуза. Будто бы у выступающего господина интересуются не степенью виновности его подчиненных в случившемся, а тем, хватает ли их фотографиям места на доске почета. Чаше всего такие “вступления к теме” звучат, когда журналисты интервьюируют полицейское руководство или оно само дает пресс-конференции. А темой в последние годы нередко становился полицейский “беспредел” по отношению к репатриантам – выходцам из бывшего СССР.
Подступали журналисты с вопросами к полицейским чинам и два года назад, после случившегося в полицейском участке города Петах-Тиква. 25 августа 2008  туда обратилась жительница города, 35-летняя мать-одиночка Нелли Натанзон, репатриировавшаяся восемь лет назад из Молдавии. Женщина принесла заявление о пропаже дочери и ее фотографии. Назавтра матери позвонили из полиции и попросили принести еще снимки, где есть друзья девочки.
Нелли явилась в полицию, где ее встретил следователь Алекс Коваленчик, также выходец из бывшего Союза. Это, надо сказать, была не первая их встреча: дочь Нелли слыла, что называется, проблемным подростком, и мать уже обращалась в полицию за помощью. Из прошлых своих побегов девочка возвращалась домой достаточно скоро, но последний случай был особым. Мать объявила 15-летней дочери, что отправляет ее в школу-интернат, так как поняла, что сама справиться с нею не в силах. Тем же вечером девочка сбежала из дома и пропала. Пометавшись по дому, Нелли обратилась в полицию с просьбой объявить беглянку в официальный розыск.
Понять состояние матери можно, и вполне вероятно, что она не в самой сдержанной форме выговаривала полицейскому за слишком медленный ход поисков. Может быть, это даже была своего рода истерика. В ответ следователь Коваленчик тоже начал кричать: “Скажи спасибо, что мы вообще приняли твое заявление! Ты нам еще не заплатила за все предыдущие разы!” “Ах, платить?! Чем мне вам платить? – закричала Нелли и схватила дело дочери со стола Алекса. - Да я сейчас же потребую, чтобы тебя поменяли!” Шум перебранки услышал в своем кабинете начальник отдела расследований Гай Якобсон, это ему не понравилось. Он ворвался в комнату следователей, без лишних слов схватил женщину за руку и резко швырнул на пол. Затем он вынул из-за пояса наручники. Нелли взмолилась о помощи, обращаясь к единственной женщине,  следовательнице Хедве Бен-Натанэль, находившейся в той же комнате. Хедва и не подумала унять разбушевавшихся коллег, а услышав, как Нелли угрожает подать на них жалобу, несколько раз ударила ее по лицу. Удары были такой силы, что Нелли тут же начало рвать. Это окончательно вывело Якобсона из себя.
Начальник следственного отдела затащил сопротивлявшуюся Нелли в свой кабинет, повалил на стол и, прижав ее голову ногой, изложил свою “версию”. “Ты сама убила свою дочь и теперь врешь, что она сбежала. Ты знаешь, что я из тебя котлету могу сделать?” Якобсон снял с ноги Нелли туфлю и приложил подошвой к своим брюкам. Прием давно известный: это делается  в целях инспирирования доказательств “нападения на полицейского при исполнении”.
На счастье Нелли, в дверях кабинета начальника появился еще один офицер полиции - Шахар Орон. Он увидел ботинок Якобсона на избитом лице женщины, ее закованные за спиной, сплошь в кровоподтеках руки и сразу понял, что “дело пахнет керосином”. Достал ключ, снял с Нелли наручники и молча повел ее к выходу из участка...
... В приемном покое больницы “Бейлинсон”, куда Нелли Натанзон сразу же обратилась за медицинской помощью, у нее зафиксировали перелом руки и трещину в черепе, тяжелое сотрясение мозга и многочисленные гематомы.
Лучшая защита – нападение. И через короткое время против гражданки Натанзон было возбуждено уголовное дело о “нападении на полицейских и уничтожении следственных материалов”. В нем уже фигурировала и “потерпевшая” Бен-Натанэль (ирония судьбы: на иврите и идише Хедва и Нелли – однофамилицы). Следовательница настаивала на том, что гражданка Натанзон сильно ее избила. Видимо, эта “русская” умеет драться с закованными за спиной руками...
Короче, Нелли пришлось нанять себе адвокатов. Одновременно об этом деле стало известно журналистам местных и центральных СМИ, и в газете “Маарив” вышла большая корреспонденция о происшествии в полиции Петах-Тиквы.
Реакция на журналистские запросы была обычной для израильской полиции. Из городского отделения полиции “Маариву” в комментариях отказали, дескать, по “делу Натанзон” идет следствие, которому нельзя мешать. Правда, потом выяснилось, что одновременно с возбуждением дела о “сопротивлении полицейским” отделом внутренних расследований полиции Израиля (МАХАШ) была начата проверка жалобы самой Натанзон. В ходе внутреннего расследования участники давали довольно странные показания. Коваленчик удивился, когда ему предъявили фотографии избитой женщины и акт медицинского освидетельствования: “Откуда все это могло взяться? К ней никто и пальцем не прикасался”. Якобсон доложил, что только надел наручники и сделал это безо всякого применения силы. А Бен-Натанэль сообщила следующее: “На каком-то этапе беседы Натанзон без причины сама бросилась на пол”.
Тем временем следствие по делу о нападении на троих полицейских и жестоком их избиении, совершенном одной хрупкой женщиной, шло своим чередом. И должно было, как надеялись “изувеченные при исполнении”, закончиться тем же, чем кончается большинство подобных дел, то есть победой власти над человеком.
Русскоязычная община Израиля хорошо помнит все сходные по своему сценарию случаи проявления полицейского расизма. Это и дело пенсионеров Рудницких, которых полицейские избили до полусмерти за отказ отдать телевизор в погашение долгов по “телевизионному налогу” (налог-то потом простили всем израильским пенсионерам, да только старики Рудницкие, почти не говорящие на иврите, попали в “злостные уголовники”). Это и жестокое избиение полицейскими двух солдат Армии обороны Израиля  - Алика Давыдова и Баруха Абрамова. Ребят побили и всю ночь продержали в “обезьяннике”, составляя протокол о “сопротивлении полиции”.  И все это - только за то, что бывший доброволец полиции Барух Абрамов в ответ на требование патрульного в штатском предъявить документы попросил его самого представиться и показать служебное удостоверение.
О двух этих самых громких и о добром десятке неотличимо похожих дел много писали в израильских СМИ – как на русском, так и на иврите. Потоком шли в министерство внутренней безопасности и комиссариат полиции Израиля депутатские запросы членов Кнессета и городских советов. Было опубликовано открытое письмо тогдашнему премьер-министру Ариэлю Шарону, подписанное ведущими русскоязычными адвокатами, видными писателями, учеными и раввинами. В последние полтора-два года парламентарии “Исраэль бейтену” (“Наш дом – Израиль”) активно призывали своего товарища по партии, министра внутренней безопасности Ицхака Абрамовича объявить войну полицейскому произволу в отношении репатриантов. Открыто зазвучали упреки израильским “священным коровам” - судьям, априори решающим такие дела в пользу полицейских и брезгливо отклоняющим апелляции русскоязычных граждан. И общественное мнение сделало свое дело!
20 сентября 2010 года, за несколько часов до начала инициированного полицией суда над Нелли Натанзон, из прокуратуры сообщили, что все обвинения с нее сняты и дело закрыто. Израильская полиция сделала то, чего не делала никогда прежде: сама отозвала свои обвинения против Нелли Натанзон, не доводя до суда. Видимо, нашлись в прокуратуре трезвые головы, оценившие наконец “доказательную базу” этого позорного обвинения.
В израильском правосудии, как известно, сохраняются принципы британского прецедентного права. А это значит, что после проигранного еще до суда дела Натанзон полиции все труднее и труднее будет судиться со своими “обидчиками” вроде стариков Рудницких, солдата Абрамова, матери-одиночки Натанзон и других. И, что особенно важно, людям в сине-голубой форме теперь придется забыть, что с иммигрантами позволено творить все, что им вздумается. Так, может быть, высвободившаяся полицейская энергия наконец-то будет обращена против вконец обнаглевшей израильской мафии?
Адвокаты Нелли и она сама довольны исходом дела. Но не настолько, чтобы оставить случившееся без последствий. Теперь уже они предъявляют полиции Израиля гражданский иск о взыскании солидной суммы за физический и моральный ущерб, нанесенный полицейскими Нелли Натанзон.
...А девочка, дочка Нелли, выросла и уже давно не доставляет маме тех хлопот, из-за которых все началось. Что ж, с ростом меняется многое. Например, вес и влияние русскоязычной общины Израиля, научившейся наконец защищать себя и своих...