СЕМЬЯ ТАЛАНТОВ

С творчеством и личностью Анатолия Алексина наши читатели прекрасно знакомы. Самые внимательные не раз замечали возле знаменитого писателя очаровательную женщину. Но далеко не все знают, что пребывающая как бы в тени Анатолия Георгиевича, его супруга - тоже самостоятельная величина в литературе. На правах относительно недавнего знакомого семьи Алексиных я попросил Татьяну Евсеевну ответить на несколько вопросов, и она любезно согласилась.
- Татьяна Евсеевна, читаю вашу книгу “Неужели это было?..” и постоянно задаю себе вопрос, ставший ее названием. Потому что вашу биографию ординарной назвать никак нельзя...
- Спасибо...
- По одной линии вы русская дворянка, по другой - еврейка. Как в вас уживаются два начала, которые обыденное сознание считает чуть ли не противоположными?
- Судьба, жизнь, обстоятельства свели моих родителей в 1927 году в Мурманске. Мама, Мария Георгиевна Елчанинова, потомственная дворянка (её родословная начиналась в Польше, а затем продолжилась в годы правления Великого князя московского Василия Тёмного), по нечеловеческим законам с первых же лет революции была объявлена “лишенкой”, то есть абсолютно бесправной, даже не имела права на работу. Поэтому уехала в Мурманск, где проходили военную службу два ее старших брата, в надежде найти возможность зарабатывать на кусок хлеба хотя бы вдали от столицы.
Папа мой, Евсей Борисович Фейнберг, немецкий коммунист, окончивший вуз в Германии, строитель-железнодорожник, морским путем прибыл тоже в Мурманск, чтобы своими знаниями, талантом помочь первой в мире стране победившего пролетариата утвердить новую жизнь. Так случилось, что работать они стали в одном и том же учреждении и, встретившись в приемной руководства, с “первого взгляда” полюбили друг друга. Пара была очень красивая: перед папой, как рассказывали мне в будущем мамины подруги, не могла устоять ни одна женщина. Не устояли в скором будущем и дворянские родители мамы. Дед мой, Георгий Георгиевич Елчанинов, полковник артиллерии, военный писатель, умнейший человек, был лишен всяческих пакостных предубеждений. Он сразу оценил достоинства избранника своей дочери, еврея и к тому времени уже члена партии большевиков. После своего ареста в 1931 году и “содержания” в застенках тюрьмы в Ленинграде он потерял рассудок, никого к себе не допускал, когда его выпустили умирать домой. Единственным человеком, с которым он мог общаться, был мой отец: коммунист, еврей. Вот так уживались в нашей семье эти два начала.
- Мешало ли вам дворянство во времена гонений на все аристократическое? Впрочем, вы были слишком юной в тот период, когда власти перестали гнобить людей с непролетарским происхождением...
- Конечно, мешало. Не непосредственно мне, а оставшейся в меньшинстве семье: я, мама и бабушка, Анисия Ивановна Елчанинова. Бабушка никогда не получала пенсии: муж арестован, сын Сергей арестован и расстрелян, зять, мой отец, арестован и расстрелян. Четырехкомнатная квартира (Геслеровский переулок, дом 3а, квартира 72, рядом с рекой Карповка в Ленинграде) отнята и дарована первому секретарю райкома партии. Многие годы мы жили в ленинградских подвалах, заливаемых весенними разливами Невы. И только после диагностирования у меня туберкулеза легких от сырости и по настоянию врачей нам дали небольшую комнатку при кухне - комната для кухарки, где и умерла моя прекрасная бабушка, дворянка, жена офицера, военного писателя...
- А с проявлениями антисемитизма по отношению непосредственно к вам сталкивались?
- Несколько лет я работала ответственным секретарем Ассоциации деятелей литературы и искусства для детей Союза советских обществ дружбы. Работа была очень интересная, многообразная, познакомила меня с выдающимися деятелями литературы и искусства. Я написала об этом подробно в книге воспоминаний “Неужели это было?..”. Организовывала много международных и двусторонних встреч как в Москве, так и за рубежом. В состав советских групп включала лучших из лучших деятелей эстетического воспитания детей. Естественно, что среди них были писатели, музыканты, художники и люди других профессий еврейского происхождения. Это вызывало протест у некоторых кадровиков. А я физически не могла сказать заслуженному, уважаемому человеку, что его не пускают даже в страну социалистического лагеря из-за его происхождения. Боролась, как могла. Звонила в партийные “выездные комиссии” разного ранга. И добивалась своего. А здороваться с кадровиками перестала. Простить всего этого “безобразия” они мне не могли - и наказывали отказом возглавлять подготовленные мною же встречи, что, конечно, отражалось на качестве проведения этих мероприятий. Таких примеров было немало.
- Расскажите, пожалуйста, о вашем отце Евсее Фейнберге. Он был, если не ошибаюсь, весьма заметной персоной в железнодорожной иерархии СССР, не раз общался накоротке с “железным наркомом” Лазарем Кагановичем...
- У меня отобрали отца, когда мне не было и шести лет. Я не часто видела его дома и до этой трагедии: он был инженером-строителем, железнодорожником. Строил железнодорожные мосты на всей территории СССР, фабрики и заводы, даже дома для железнодорожников: Бутырский вал в Москве, где “получил” для своей семьи всего одну комнату в трехкомнатной квартире. Несмотря на непомерную занятость, уделял дочери всё свободное время: много читал мне, учил русскому и немецкому языкам, игре в шахматы, подарил игрушечную железную дорогу, конструктор, бильярд, массу книг. А тем подаренным папой куклам, которые до поры до времени были выше меня ростом, при аресте уже моего дяди Сережи в Ленинграде в 1941 году, во время обыска разрезали мамиными маникюрными ножницами животики: искали секретные документы, которые якобы “мог” там “спрятать” дядя - охотник и рыболов. Тоже, как дворянин-отказник, не получивший образования. И всё это проделывали взрослые дяди на глазах у перепуганного ребенка.
К тому времени, когда в мае 1937 года папу арестовали, его исключили из партии как будто бы “троцкиста”, сняли с должности главного инженера Мостостроя СССР, что был расположен на улице Кирова в Москве. Томясь без работы, не чувствуя за собой никакой вины, он написал письмо наркому путей сообщения Лазарю Кагановичу, которому непосредственно подчинялся, с просьбой решить его судьбу. Тот “и решил” - ордер на арест Евсея Борисовича Фейнберга был подписан лично Кагановичем.
Получив из архивов страшные свидетельства последнего года жизни моего отца, я узнала, что он не признал “своей вины”, не подписал ни на себя, ни на единого человека обвинений, инкриминируемых тем страдальцам сталинского режима, в который попал честнейший человек, идеалист, поддавшийся пропаганде и “романтике” тех безумных лет. Это был редчайший случай, ведь мы знаем, какие методы допросов к нему применялись. Получив по решению “тройки” всего восемь лет, его меньше чем через год расстреляли...
- Понимая, что колесо “большого террора” обязательно заденет его, Евсей Борисович сделал все, чтобы вы не стали “дочерью врага народа”...
- Оставшись без работы и будучи исключенным из партии, отец представлял, какая участь его ждет. Он уговорил маму фиктивно с ним развестись, чтобы её не отправили вслед за ним, а меня - в детский дом. Хотя и там я побывала, правда, уже во время войны.
- Знаю, что близких вашего отца коснулся пожар Холокоста...
- Семья Фейнбергов иммигрировала из советской России в 1921 году, после смерти мамы, моей бабушки, Доры Соломоновны. Отец восьмерых детей, глава русско-французского банка, Борис Семенович Фейнберг умер в 1910 году. Осиротевшая и ограбленная новой властью семья выехала в разные страны: трое братьев в Германию, три сестры в Литву, одна - в Польшу, а четвертый брат был уже арестован и “отбывал наказание” на Колыме.
Многие годы я потратила на поиски следов той замечательной и трагической семьи, пока, наконец, не узнала, что четыре сестры погибли в годы Холокоста - в литовском концлагере и в варшавском гетто. Папа погиб, вернувшись в Россию. Два старших брата в 1934 году перебрались из Берлина во Францию, в Париж. А затем, где-то на юге страны, пережили немецкую оккупацию. Мы с Анатолием Георгиевичем Алексиным посетили Яд ва-Шем и заполнили “листы памяти”, прибавив еще имя его бабушки, погибшей в одесском гетто.
- Как вы познакомились с Анатолием Георгиевичем? Был ли он в то время уже известным писателем?
- Наше знакомство и последующие события можно назвать “служебным романом”. Я уже рассказывала, что стала в январе 1965 года работать в Союзе обществ дружбы. Алексин был вице-президентом Ассоциации деятелей литературы и искусства для детей, где президентом была Агния Львовна Барто. Мы с ней приступили к “обязанностям” одновременно, так как С.В.Михалков и бывшая ответственный секретарь Ассоциации были переведены на более высокие должности. На первое заседание будущего правления Асоциации вице-президент не пришел. Ему тут же позвонила директор Дома детской книги и посетовала, что его на правлении не было. А меня, как женщину, засыпала массой комплиментов. Алексин слыл почитателем слабого пола. Его эта информация заинтересовала. Он позвонил мне и попросил познакомить с планом работы Ассоциации. Назвал адрес. Я приехала. Видимо, понравилась. Захотел завести легкий роман, но я не была к этому готова. Ухаживания растянулись на четыре года. Вместе же мы более сорока лет. И с тех пор слава “ходока” с него слетела. А известным писателем он был задолго до нашего знакомства.
- Удивились ли вы, узнав настоящую фамилию Алексина?
- Настоящая фамилия Анатолия - Алексин. Он давно известный, признанный писатель и в Советском Союзе и России официально названный классиком отечественной литературы, всю жизнь писал на русском языке и печатался под фамилией Алексин. Какая же настоящая фамилия может быть у такого писателя? Фамилия ребенка, подростка? Так что он Анатолий Георгиевич Алексин, - и никто не вспоминает фамилию его родителей. Разве что антисемиты и завистники!
- Что вы можете рассказать о семье Гоберманов?
- Мама Анатолия - Мария Михайловна умерла от рака в 74 года. Папа - Георгий Платонович, пережил ужасы сталинизма, был замом наркома, когда его арестовали и приговорили к расстрелу. Но “повезло”: на короткий срок было признано “время перегибов”, его выпустили старым, больным, исковерканным душой и телом человеком. Умер тоже от рака в 77 лет, намного пережив свою жену.
- В своё время Алёна Зандер открыла для нас Голливуд в телепередаче “Звёзды Америки”. Было невероятно приятно узнать, что эта обаятельная и красивая женщина имеет к вам непосредственное отношение...
- Да, действительно. Алёна Зандер - наша дочь. Пять лет вела по российскому телевидению два раза в неделю с повторами передачи “Звезды Америки” и “Звезды мирового экрана”. Мы ею очень гордились, восторгались её умению вести диалоги со всеми ведущими актерами и режиссерами Голливуда. Передача была очень популярной. Но с приходом “перестройки” на телевидении России многое поменялось, и Алёнка стала заниматься рекламной деятельностью. Теперь её дело продолжила наша внучка - Анисия Зандер. Тоже успешно. Дай Бог не сглазить!
- Кто из вас - вы или Анатолий Георгиевич - решил первым уехать на Землю Обетованную?
- “Лихие девяностые”! Анатолий Георгиевич закончил писать свой первый антифашистский, анти-антисемитский роман “Сага о Певзнерах”. Посольство Израиля в России рассказало об этом премьер- министру страны Ицхаку Рабину, приехавшему в Москву с государственным визитом. Вскоре Алексин получил официальное приглашение от Рабина посетить вместе с женой Израиль, добавив добрые слова о его творчестве и популярности среди русскоязычного населения Израиля.
Мы поехали. Целый месяц нас принимало министерство иностранных дел, показали нам всю страну, которую мы полюбили. И любим до сих пор, хотя Алексин остается русским писателем и любит страну, в которой родился, получил образование, признание, все мыслимые и немыслимые награды, ордена, медали, премии. И всё - только за творчество и за жизнь, отданную своим соотечественникам, своим читателям.
В нынешнем году “За выдающийся вклад в просветительство, российскую и мировую литературу” Анатолий Георгиевич награжден Большой Золотой медалью Международной ассоциации “Знание” (Москва).
- Зная силу вашего характера, Татьяна Евсеевна, и железную волю Анатолия Георгиевича, уверен, что вы победите все хвори и продолжите радовать почитателей ваших талантов. В любом случае - позвольте вам обоим пожелать здоровья и творческого долголетия!
- Большое спасибо за добрые пожелания. Мы нуждаемся, к сожалению, в этих пожеланиях, так как со здоровьем у нас у обоих большие проблемы.
- Не всегда книги Анатолия и Татьяны Алексиных удается найти в книжных магазинах. А есть ли вариант приобрести их напрямую, да еще с автографом авторов?
- Книги писателя Алексина широко издаются в Москве. За последние 11-12 лет вышло более пятидесяти книг для читателей разных возрастов. Включены произведения и в школьные учебники, и в книги для внеклассного, любимого чтения. Много толстых томов издано и для взрослых читателей. Увидели свет за эти годы два собрания сочинений - пяти- и девятитомные. Радует, что в них входит всё, что Анатолий Георгиевич написал за последние годы. Практически нет неопубликованных повестей и рассказов. А их много: три романа, сорок две повести и девяносто семь рассказов. В этом можно убедиться, открыв сайт Анатолия Алексина. А вот в книжных магазинах Израиля их найти и в самом деле трудно. Почему - не знаю. Можно позвонить нам, и я с удовольствием пришлю книги, да еще с автографом автора. Буду рада исполнить эту просьбу алексинских читателей.

Книги с автографом писателя Анатолия Алексина “Счастливые часов не наблюдают”, “Смертный грех”, а также книгу воспоминаний Татьяны Алексиной “Неужели это было?..” (более 200 фотографий) можно заказать по телефону в Израиле 03-5075536.