Разлом по “линии Шалита”!

В мире

В воскресенье, двадцать седьмого июня, родители Гилада Шалита, захваченного боевиками ХАМАСа четыре года назад, начали беспрецедентную акцию протеста против отсутствия продвижения на переговорах по обмену их сына на палестинских террористов, которые правительство Израиля давно и безуспешно ведет с похитителями. В сопровождении множества сочувствующих им людей они идут пешком в Иерусалим, к резиденции премьера, где намерены оставаться  до тех пор, пока...
До каких пор они там останутся, неизвестно. «Мы вернемся вместе с Гиладом» - говорят супруги Шалит. Премьер намерен встретиться с ними, но в то же время он заявил, что правительство должно проявить стойкость перед лицом мощного общественного давления, создаваемого семьей узника и активистами «Штаба по борьбе за освобождение Гилада Шалита». В правительстве считают, что вопрос об освобождении будет решаться «не на улицах и не во время демонстраций».
Часто можно услышать, что израильтяне – народ, расколотый на множество частей. Что есть левые и правые, религиозные и светские, представители национального лагеря и ратующие за государство для всех. Это и верно, и не верно. Верно, поскольку подобные альтернативы, действительно, налицо. И не верно потому, что один и тот же человек зачастую занимает различные позиции в рамках этих альтернатив. В последнее время можно наблюдать еще один раскол, если так можно выразиться. Это раскол по «линии Шалита», по отношению к тому, как и какой ценой можно освободить израильского военнослужащего.
В недрах израильского правительства время от времени что-то происходит, в результате чего появляются сообщения о готовности отдать за израильского пленного то одно, то другое количество террористов. По мере того, как это количество увеличивается, со стороны ХАМАСа появляются новые требования. На прошлой неделе было сообщено о готовности отдать за пленного тысячу заключенных, отбывающих сроки в израильских тюрьмах, но ответа от террористов так и не поступило.
В драматической истории Гилада Шалита мы видим скорее не раскол, а некое раздвоение сознания израильского общества. Глядя на благополучную Европу, израильтяне хотели бы большей, нежели они имеют, стабильности, но в то же время, осознавая реалии ближневосточной жизни, они чувствуют: стать, «как все», Израиль не может. Чувствовать и понимать – разные вещи. Все непонятное пугает или как минимум создает дискомфорт. Непонимание того, что на месте Шалита в любое время может оказаться любой другой израильский солдат, создает предпосылки для «движения за освобождение», требующего сделать это любой ценой.
Ближний Восток – не Европа. Или, по крайней мере, не нынешняя Европа. В начале второй половины прошлого века этот континент также потрясали террористические акты, похищения и убийства заложников. В те времена Израиль был бы понят европейцами, и они адекватно отнеслись бы к похитителям солдата, да и к другим террористам. Ныне же, даже Франция, чье гражданство, кроме израильского, имеет Шалит, требует от Израиля отмены блокады Газы и пропорциональных ответов на теракты. Что же касается своего гражданина, Франция, по крайней мере на официальном уровне, ограничивается лишь призывами к похитителям освободить заложника.
Как спасти солдата? Этого не знает никто. Хотя мнений – множество. Одни считают, что надо отдать за него всех террористов, чьего освобождения требует ХАМАС. Свою позицию эти люди подкрепляют следующим соображением: Израиль всегда делал все возможное для спасения своих солдат. Если не спасти Шалита, говорят они, то какова будет мотивация других молодых людей, которым скоро предстоит служить в армии?
Другие говорят: война есть война. Солдат знает, на что он идет. Если пойти на уступки, то к террористической деятельности вернутся сотни боевиков, на чьих руках кровь евреев. Уступки Израиля будут восприняты террористическими движениями в качестве своей победы. Об этом говорит опыт обмена тех двух солдат, чье похищение стало причиной Второй Ливанской войны. За несколько живых боевиков и трупов погибших террористов Израиль получил не солдат, а их тела. Террористы до последнего момента скрывали, что они мертвы. Где гарантия того, что Шалит жив?
Обе точки зрения имеют своих приверженцев и противников. Я уже говорил о «марше Шалита». Предполагалось, что с родителями солдата пойдет лишь около сотни единомышленников. Оказалось – их тысячи.
Правительство страны поставлено в труднейшее положение. С одной стороны, оно должно иметь полное право, моральное и юридическое, посылать солдат в бой, если этого потребует ситуация. С другой – опасение того, что кто-то еще попадет в руки террористов, будет постоянно сдерживать активность военного командования, заставлять их действовать не так, как того требует обстановка, а пытаться минимизировать опасность захвата своих бойцов. А это уже, согласитесь, не война.
Есть и такие, кто высказывает вообще крамольные, с точки зрения мирового сообщества, мысли. Почему эти террористы сидят в тюрьме? – говорят они. Это не военнопленные, не уголовные преступники в общепринятом смысле этого слова. Это люди, покушающиеся на граждан Израиля, государства, чье право на существование одобрено ООН. Захваченных с оружием в руках террористов, имевших намерения убить или убивших израильтян, нужно просто уничтожать. Взгляните на другие государства, говорят они, с террористами там не церемонятся. На Кавказе что ни день, то операция против боевиков. В селах, в городах - везде, где их находят.
Эта точка зрения находит особую поддержку  среди русскоязычных граждан Израиля. То ли они усвоили знаменитое «мочить...», то ли просто им надоели эти «борцы за независимость». Факт остается фактом – «русские» поддерживают Либермана, которого левые, а также арабы называют «фашистом» за его непримиримость по отношению к террору.
Тупик? Пока да, тупик. Сложившаяся патовая ситуация будет длиться до тех пор, пока не правительство даже, а само израильское общество не определится, чего оно хочет. Мира с арабами любой ценой? Безопасности для своих граждан, несмотря на то, что для этого надо быть готовыми к войне? По этим вопросам в обществе консенсуса пока нет. Часто говорят, что-де отцы-основатели страны вели себя по-другому. Не будем делать из прошлого конфетки. И прежде хватало непонятного. Но в те времена в обществе существовало единое мнение относительно общения с врагами – с ними воевали и их побеждали. Наследие ословских соглашений, общемировая тенденция, из которой следует, что врага нельзя «загонять в угол», - все это размывает сознание людей не только вне Израиля, но и в самой стране. Как показывает мировой опыт, для успешного противостояния врагу «народ и партия» должны быть едины. А что делать, если партий много и у всех у них разные цели?