Не лучший из вариантов

В мире

Интересно, задумывается ли сейчас кто-нибудь всерьез о том, куда идет Кыргызстан? Почти все рассуждения, вызванные недавним переворотом, вращаются вокруг деления Кыргызстана на северную и южную части, «элиты» которых конкурируют между собой за власть в республике. Но есть и еще один фактор, который не только дестабилизирует политическую ситуацию, но и создает предпосылки для дезинтеграции страны.
Последние сообщения говорят о том, что новая власть здесь весьма слаба. Это проявляется и на уровне государственных институтов, и на уровне восприятия власти народом. На государственном уровне новые руководители в полном соответствии с тем образом действий, который характерен для южноамериканских, к примеру, хунт, отменили даже конституцию и для собственной легитимации апеллируют непосредственно к «высшему носителю власти» - народу, не имея на это, по сути, никакого права. На уровне народа мы наблюдаем недоверчивое отношение к новой власти. Особенно это заметно на юге. Если в Бишкеке, потрясенном кровавыми событиями, восстановление порядка и могло вызвать у жителей города некое подобие признания дееспособности новой власти, то на юге страны, где до сих пор происходят митинги и другие акции, власти практически не владеют ситуацией.
Южный Кыргызстан граничит, в частности, с Узбекистаном. Эта граница находится в Ферганской долине, очень сложном регионе. Сложности, как и во многих других бывших советских республиках, являются следствием «ленинской национальной политики».
Исторически среднеазиатские государственные образования - Бухарский эмират, Хивинское  и Кокандское ханства – были устроены по территориальному принципу и являлись полиэтническими, хотя и управлялись узбекскими династиями. После революции Ферганская долина была разделена между вновь образованными союзными республиками, и, хотя эти республики именовались национальными, принцип национальной принадлежности соблюден до конца не был. Так, по свидетельству современников, граница между Узбекской и Киргизской республиками в Ферганской долине проводилась, исходя из таких соображений: «Если мы отдадим Ош и Узген, где преобладают узбеки, Узбекистану, то у южных киргизов не будет ни одного города».
Весьма значительная доля этнических узбеков в пределах южного Кыргызстана с годами только увеличивалась. Особенно быстро этот процесс пошел, как ни странно, после распада СССР. Начиная с 2000 года в южный Кыргызстан перебираются узбеки, которые теснят киргизов. Это вызвано, главным образом, чрезвычайно высокой плотностью населения в соседних с южным Кыргызстаном районах Узбекистана. В настоящее время доля узбеков на юге Кыргызстана приближается к двадцати процентам, тогда как в 1989 году эта цифра составляла двенадцать процентов.
Уже в позднесоветский период в южном Кыргызстане начались межнациональные конфликты. Одним из них стала узбекско-киргизская резня 1990 года, в которой погибло около трехсот человек, главным образом узбеков. Конфликт был вызван решением властей выделить киргизам, переселившимся из сел в города с преимущественно узбекским населением, участков земли для строительства жилья. Лишь чудом советским властям удалось локализовать конфликт  поход вооруженных узбеков из узбекистанских городов Наманган и Андижан был остановлен в нескольких десятках километров от южнокиргизского города Ош.
Несколько лет назад аналитики заговорили о том, что в Южном Кыргызстане   возможно повторение косовского сценария, когда узбекское население юга страны потребует для себя если не автономии, то, по крайней мере, пропорционального представительства в органах власти. И если в случае с Косово Албания не претендует (пока?) на его территорию, то при самом неблагоприятном развитии событий свое слово может сказать соседний Узбекистан.
Действительно, случаев «защиты соотечественников» в мировой истории достаточно много. А опыт активного участия в событиях, происходящих за его пределами, у Узбекистана имеется: сотрудник Российского института стратегических исследований Рашид Каримов сообщает, например, что в период гражданской войны в Таджикистане в конце 1992 года узбекские вооруженные силы принимали непосредственное участие  «в боевых действиях против демоисламской оппозиции, когда позиции исламистов обстреливались узбекскими вертолетами, а дороги в Ленинабадской области патрулировались десантниками ферганской дивизии».
Оставив Среднюю Азию, республики которой в силу того, что они оформились и развивались в качестве скорее народнохозяйственных субъектов СССР, нежели в качестве имеющих возможность отделения государственных образований, постсоветская Россия тем самым не исправила результатов национальной политики большевиков. И мы не можем даже предположить, какие еще последствия этой политики здесь проявятся. То, о чем я сегодня говорил, – лишь один из возможных вариантов развития событий, и мне очень не хотелось бы видеть его реализованным.