Спрос на демократию

В мире

Двадцать седьмого декабря в Узбекистане прошли парламентские выборы. Как водится, местный избирком заявил, что выборы признаны состоявшимися. Президент республики Ислам Каримов одобрительно отозвался о развитии парламентаризма в Узбекистане: «Раньше не было политических партий, борющихся за политическое влияние, за власть. Теперь в парламенте идет борьба между партийными фракциями».
И действительно, сто пятьдесят мест в парламенте страны поделили между собой четыре политические партии плюс некое «экологическое движение», за которым законодательно зарезервировано пятнадцать мандатов. В сумме это составляет сто девять мандатов. Оставшиеся мандаты в количестве сорока одного будут распределены по итогам повторного голосования в тех округах, где победитель не был выявлен в первом туре.
Красивая картинка? Да, говорят, красивая. Но именно поэтому, говорят, она не правдива.
Положа руку на сердце согласимся – не правдивая. В самом деле, официально зарегистрированных оппозиционных партий в Узбекистане не существует. Все участвующие в выборах партии поддерживают правящий режим. Те, кто, начиная с момента прихода к власти президента Каримова, противостоял ему, находятся, как говорится, в изгнании. Народ, судя по имеющимся в сети публикациям, безмолвствует. Это значит, что люди голосуют за имеющиеся партии, но при наличии других вариантов они могли бы голосовать по-иному. Хорошо это или плохо? Смотря с какой стороны смотреть.
Я помню и советские выборы, и те выборы, которые проходили в Узбекистане после того, как он стал независимым.
Советские выборы характеризовались почти стопроцентным участием и почти таким же количеством голосов за «блок коммунистов и беспартийных». Делалось это так: вся наша семья, к примеру, в которой было четыре человека, имеющих право голосовать, отдавали свои паспорта моей теще, которая по еще довоенной привычке считала явку на выборы своей прямой обязанностью. Мы ее не переубеждали. Дополнительным стимулом для нее было то, что на избирательном участке что-нибудь «давали». В смысле дефицитных продуктов.
Выборы в независимой республике проходили уже иначе. Как помнится, Каримову, например, противостоял Салих, поэт или писатель, диссидент, причем никто точно не знал, что от него ожидать. Было известно, что он противник номенклатуры, что его избрание обернется для жителей республики расцветом не демократии, конечно, но чего-то в этом роде. За Салиха не голосовали даже узбеки, не говоря уже о представителях других народов, счастливо живших под дружелюбным узбекистанским солнцем. Если вспомнить к тому же, что именно на это время пришлись инциденты, связанные с «обретением узбекским народом национального самосознания», что, говоря попросту, означало возрастание различных межнациональных трений на бытовом уровне и даже выше, то можно понять, что кандидатура Ислама Каримова, который худо-бедно, но все же поддерживал тот многонациональный уклад жизни, которым характеризовался Узбекистан, казалась оптимальной буквально для всех. Включая сюда и представителей титульной нации. Им совершенно не нужно было какое-либо обострение.
Можно ли за это осуждать людей? Ведь они как бы проигнорировали открывшееся окно возможностей, позволявшее перейти от стагнирующей командно-административной системы, доставшейся Узбекистану в наследство от СССР, к некоему светлому будущему, в котором уже многим виделись все прелести демократии.
Все эти прелести вполне ощутил на себе народ Таджикистана, когда в этой республике одно из главных мест на политической сцене заняла партия исламистов. Салих не был исламистом, но на его плечах, как на плечах отступающей армии, уже сидели эти самые исламисты, причем уже узбекские, и они, придя к власти вместе с Салихом, как уже было всем ясно, просто выбросили бы его, как кукушонок выбрасывает из гнезда своих собратьев, благодаря наличию которых он сам был взращен.
Если бы не вмешательство Узбекистана и России, мы бы сейчас видели на территории Таджикистана вполне исламское государство, причем, учитывая этническую близость Таджикистана и Ирана, это государство не только тяготело бы к Ирану, как это происходит и теперь, но целиком и полностью включенное в сферу влияния Ирана. И даже, может быть, ставшее его оружием.
Подобный вариант развития едва не реализовался и в Узбекистане. Всем памятны события в Андижане. Плюралистичный западный мир тогда осудил Каримова за подавление исламистского мятежа. Были введены санкции. Со временем, правда, все как-то рассосалось. Многие из мятежников были выпущены из тюрем и покинули Узбекистан, за давностью лет санкции были ослаблены или сняты. Но до сих пор никто не оценил того, что могло бы произойти в Узбекистане в том случае, если бы андижанские события перекинулись на другие регионы страны. И это не удивительно. Для Запада мерилом всего является не то, что могло бы произойти, а то, что помешало этому произойти. Еще не известно, говорят на Западе, что из себя представляли бы те силы, которым Каримов не дал распространить свое влияние на весь Узбекистан. Но он поступил, говорят нам, неправильно, применив вооруженную силу по отношению к своим оппонентам.
Ничего себе оппоненты. Вооруженный мятеж, убийства - все это преподнесено было как «акт отчаяния». И никто еще не знает, что произошло бы дальше. А собственно говоря, почему никто не знает? Мы видели победу талибов в Афганистане, мы видели приход к власти в секторе Газы террористов ХАМАСа, да и то, что сделали с Ираном исламские революционеры, мы видели. Этого мало?
Да, Каримов – не Линкольн, не Вашингтон. Он держится у власти уже много лет, он не хочет отдавать власть. И где-то, как говорится, по большому счету, он прав. Руководитель или властитель, называйте как угодно, который, определив курс своей страны, не подготовил себе достойного преемника, гарантирующего движение по заданному курсу, вольно или невольно сопротивляется тем, кто может перехватить из его рук власть. Я не сторонник Сталина, но пример того, как рвали друг у друга власть его последователи (не преемники!), я считаю примером того, что не должно происходить. Другое дело, если бы к власти после смерти Сталина пришли люди из совсем другой обоймы. Но этого не произошло, и все, что происходило в СССР далее, представляло собой «лайт-версию» сталинизма, и ничего более.
Давайте не будем вешать собак на Ислама Каримова. Давайте не будем мечтать о том, что было бы, если бы... Все происходит так, как только и могло произойти. Если люди на постсоветском пространстве имеют какие-то правительства, значит эти правительства их устраивают. Пока. Когда перестанут устраивать, тогда эти правительства исчезнут. Уйдут. Будут заменены на нечто, более адекватное нуждам людей. А пока не будем стонать по отсутствию демократии в этих странах. Если ее, демократии, нет - значит, на нее просто нет спроса.