Линия, краски, страсть:

Культура

Цвет, форма, образ дают возможность куда более чёткой, даже чем слово, формулировки
Джорджия О’Киф

Я пришла на эту, одну из самых значительных за последние годы выставок в нью-йоркских музеях в третий раз потому, что просто необходимо было зарядиться энергией, которую излучают животворящие полотна великой Джорджии О’Киф. Возможно, вы уже читали в нашем недавнем обзоре наиболее интересных выставок об этой потрясающей экспозиции в музее современного американского искусства, носящего имя его основательницы Гертруды Уитни. Но очень хочется, чтобы наши читатели не упустили уникальной возможности увидеть говорящие уму и сердцу, заставляющие думать, надеяться, гнать прочь тоску и будить в душе радость картины и графику великой американской художницы. А ещё побудившей ощутить, как ощущали мы у Пушкина, буйство воскресительной эротики.
Да, да, сравнение совсем не надуманное. Талантливейшая, остро чувствовавшая эта американка из глубинки по накалу эмоциональности, по умению читать в человеке его мысли, угадывать самые сокровенные желания сродни во многом русскому гению.
Может, именно эти картины, в которых кроется шифр наших глубоко запрятанных переживаний, разочарований, ненужных обид и лопнувших, как радужный мыльный пузырь, иллюзий, и приведут нас к пониманию, нет, к постижению рождённого штормовым ХХ веком абстрактного искусства, реализовавшего наконец в художественном творчестве данную человеку Богом способность к абстрактному мышлению. И, наверно, именно радикальные абстракции О’Киф подарили миру понятие мыслящего абстракционизма.
Её цветные абстракции, где каждая цветовая волна, каждый извив линии несёт информацию, её акварели были эхом чёрно-белых удивительно выразительных, энергетически заряженных абстрактных композиций.
И все они адресованы тому, кто смотрит, видит и читает адресованное ему лично. Многое – мне. Как «Дверь в ночь», как «Синее, зелёное, красное», подлинный пейзаж настроения. Да! В абстракции. Если в Кандинском (да простят меня его поклонники) я угадываю подспудную рассудочность, то здесь пульсирующая мысль, разящая чувственностью палитра, будто дышащие формы, каждая – как связующее звено  между ритмикой природы и человеческого мозга, посылающего мощные импульсы каждой клеточке тела.
Вот эта пробуждающая воспоминания, желания и надежды эротика – в каждой картине, рисунке, скульптуре О’Киф. Их на выставке 130, а среди них шедевры – «Волна», брызжущий сексуальностью «Синий цветок», серия «Из озера»: подслушанные художницей доносящиеся из озёрных глубин вздохи обращались призывной эротичностью красок и линий.
Здесь на озере, к северу от Нью-Йорка, из года в год проводила она лето вместе со своим возлюбленным, вдохновителем, наставником, мужем, свято в её талант верившим и любившим её безумно, – Альфредом Стиглицем, великим фотохудожником, которому отвечала такой же исступлённой страстью. До последнего его вздоха. И не мешала им двадцатилетняя разница в возрасте. Оттого, наверно, так эротично всё, что создала О’Киф. Отсвет этой гиперсексуальности в портретах Стиглица. Жену снимал он множество раз, оставив более трёх сотен её озарённых любовью портретов. Без лести, без какого бы то ни было макияжа показал он свою любимую – одетую и нагую, усталую и жаждущую творить. Акцентируя внимание на тонких, нервных её руках, руках творца. Шедеврам Стиглица отдан один из выставочных залов.
Дважды повторила О’Киф, по-своему интерпретируя его, знаменитый чёрный квадрат Казимира Малевича. Меня просто поразило, как совпало её толкование с тем, что прочувствовала я давным-давно, познакомившись с творением Малевича. О’Киф назвала одну из этих необычных для её живописи картин – «Последняя дверь». Господи! Как верно!
Музей находится на углу Мэдисон авеню и 75-й улицы (поезд метро 6 до 77 Street). Выставка продлится до середины января наступающего года. Поторопитесь. По пятницам, с 6 до 9 часов вечера, вход свободный.