Стой! Кто идет?

В мире

Идет аятолла  Махмуд Хашеми Шахруди. Идет на смену аятолле Хаменеи. Так, по крайней мере, утверждается в сообщениях из Тегерана. Хаменеи, согласно этим сообщениям, смертельно болен, и его кончина ожидается якобы со дня на день.
В таком закрытом идеологизированном государстве, каковым является Иран, о состоянии здоровья лидеров может быть ничего не известно вплоть до их кончины. А уж о том, кто придет на смену ушедшему, можно лишь гадать. Пока неизвестно, из каких источников черпают свои сведения те, кто прогнозирует приход к верховной власти Махмуда Шахруди, но – раз черпают, значит есть откуда.
Присмотримся и мы к этой фигуре. Для того чтобы знать, каких изменений в политике Ирана можно ожидать в том случае, если он заменит Хаменеи.
Шахруди – выходец из Ирака. Родился во втором по «святости» для шиитов городе Наджафе. В молодости – непримиримый борец против режима Саддама Хусейна, за что сидел в тюрьме. Прибыв в Иран сразу же после исламской революции 1979 года, Шахруди занимает пост представителя Садра при лидере революции имаме Хомейни и координирует деятельность в Иране Высшего совета исламской революции Ирака (ВСИРИ).
Надо сказать, что, несмотря на близость позиций иракских шиитских «революционеров» и иранской клерикальной верхушки, а также полную зависимость ВСИРИ от Ирана, «иракские корни» Шахруди не нравились многим иранским аятоллам. Настолько не нравились, что Шахруди формально дистанцировался от ВСИРИ и прибавил к своей фамилии приставку «Хашеми», что, как пишут, призвано развеять всяческие ассоциации, вызванные его иракским прошлым.
Махмуд Хашеми Шахруди считается прямым потомком пророка Мохаммеда. Столь высокое происхождение, а также то, что он входил в первую обойму лидеров исламской революции, позволило Шахруди уже в 1999 году занять высший пост в одной из иранских ветвей власти – судебной системе, который он занимает по сей день.
Если говорить о политических взглядах Шахруди, то кратко его можно охарактеризовать как радикального сторонника укрепления исламских основ правящего в Иране режима. Шахруди резко критиковал «либеральную» политику Хатами, когда последний был президентом страны. Во внешней политике Махмуд Шахруди отстаивает необходимость полного завершения иранской ядерной программы, даже если платой за это будет ухудшение отношений с Европой и Россией. Учитывая те подозрения, которые мировое сообщество испытывает по отношению к этой программе, можно сказать, что Шахруди является сторонником создания «шиитской бомбы».
Что еще? Да, Махмуд Хашеми Шахруди сравнительно молод. По крайней мере, по сравнению с другими аятоллами. Ему едва за шестьдесят. Это, с одной стороны, является преимуществом, с другой – помехой, так как его более «зрелые» конкуренты в борьбе за власть могут счесть Шахруди недостаточно опытным. Вот, пожалуй, и все, что мы знаем о потенциальном преемнике аятоллы Хаменеи.
Что можно сказать о наиболее вероятных вариантах развития событий в свете спекуляций на тему здоровья или нездоровья престарелого лидера Ирана? Их конечно же несколько.
Во-первых, эти спекуляции на самом деле могут таковыми и являться. Слухи могут распускать как оппоненты правящей связки Хаменеи-Ахмадинеджад, так и люди, пока близкие к этим людям.
Первым слухи выгодны в качестве дестабилизирующего фактора, вносящего диссонанс в доселе синхронную работу упомянутых деятелей. Вторые могут погреть на этом руки в том случае, если у оппозиции не хватит сил для того, чтобы заменить лидеров, но они все же расшатают режим настолько, что придется искать замену верховному аятолле, причем искать среди особ, приближенных к «рахбару».
Это относится и к самому Шахруди, который наверняка не прочь был бы занять высший в стране пост, даже несмотря на то, что Хаменеи вовсе не болен. Известно, что худшими врагами могут стать вчерашние лучшие соратники.
Другой вариант – аятолла Хаменеи действительно болен. Если это так, то Ирану предстоит пережить смуту, из которой он может выйти в любом состоянии. Может измениться сам принцип управления страной. Может еще более ужесточиться шиитский характер правления. Может произойти нечто, подобное революции 1979 года, причем характер событий может варьироваться от бескровной смены власти до кровавой междоусобицы. Тем более что кроме так называемой оппозиции, которая занята лишь тем, что протестует против результатов недавних выборов, существует и другая оппозиция, которая только и ждет, когда режим аятолл покачнется и власть, если и не упадет к ним в руки, то может достаться им «малой кровью». Эта оппозиция уповает на мировое сообщество и надеется на то, что в обмен на отказ от ракетно-ядерных программ Иран не только избавится от международной изоляции, но и получит существенную помощь.
Если же предсказания о преемнике сбудутся и Шахруди займет место Хаменеи, то никаких особых изменений в политике Ирана не произойдет. Ни во внутренней политике, ни во внешней. Во внутренней возможны косметические меры, которыми всегда украшают свое восшествие на главный пост новые лидеры, в условиях Ирана они могут означать лишь некоторые послабления, после которых через некоторое время начинается новое «затягивание гаек». Во внешней же политике ждать от одного из идеологов исламской революции сближения с «прогнившим Западом» не приходится.