Безотчетного неба игра...

Не мне вам рассказывать, мистер Баскин, как наши краснопольские евреи смотрели на городских. Точь-точь, как благоверный еврей на мизузу. И, может быть, даже еще чуть-чуть почтительней!
Когда к нам приехали дальние родственники из Москвы, на них посмотреть пришло чуть ли не все Краснополье.
- Киндерлах, - предупредила нас бабушка за месяц до их приезда, - мы должны их встретить, как Соломон царицу Савскую![!]
- Хорошие слова, – сказал дедушка, - но, как говорят мудрые люди, одними словами сыт не будешь! К твоим словам добавить бы ещё немножко денег и был бы хороший лэках. Но где нам их взять?
- Эзра, – сказала бабушка, - мы, кажется, собирались взять ссуду в банке на ремонт крыши?
- Собирались, - согласился дедушка и добавил, – и что ты этим хочешь сказать?
- Что мы можем её взять! И на эти деньги купим корову! Они пишут, что едут на парное молоко, а у нас нет коровы! Как мы будем смотреть им в глаза?!
- А что будет с крышей? – поинтересовался дедушка. - Опять маленький потоп?!
- Когда они уедут, мы продадим корову и отремонтируем крышу, а пока на чердаке поставим тазики и никакого потопа не будет! – сказала бабушка и, довольная найденным решением, успокоенно посмотрела на нас.
- А где гости будут спать? – вслух задумался я: у нас в доме было всего две кровати, на одной спала бабушка с дедушкой, на другой - папа с мамой, а на печной лежанке спал я.
Гостей должно было приехать не меньше пяти человек: дядя Генах, тетя Двося и их дети Белла, Люба и Софа. И ещё собирался ехать жених Беллы Ёся. Но этот гость был под вопросом: бабушка считала, что ехать куда-то с женихом до хупы не для еврейской девочки, и надо про это написать Двосе, а дедушка говорил, что у городских всегда так и не надо вмешиваться в чужую жизнь. В конце концов Ёся не приехал без бабушкиного вмешательства, ибо у Беллочки что-то не сошлось с женихом и, как сказала тётя Двося бабушке, у Беллочки женихов, как у товарища Сталина солдат: обойдемся без Ёси! Но даже без Ёси пять лишних человек было для нашего маленького старенького дома слишком много. Я просто не представлял, как всех нас можно разместить. Но бабушка всё устроила.
- В тесноте, да не в обиде, - сказала она и переселила нас временно в сарай, на сено, оставив дом для гостей.
-Пусть чувствуют себя как люди, - добавила она.
- А мы себя будем чувствовать как коровы! – обрадовался я.
Гостям у нас понравилось: взрослые устроили у нас на дворе пляж: бабушка постелила им верблюжье одеяло, которое когда-то подарили маме на свадьбу и которое после этого десять лет не вынималось из шкафа, не дай Бог, запачкается! Я таскал в ночёвки воду из колодца, которую гости ухитрялись расплескивать в течение получаса, а девочки паслись у нас на огороде, срывая едва выглядывающие из-под листьев малюсенькие огурчики, балуясь зелеными помидорами, вырывая ещё не созревшую морковку и обрывая подсолнухи с ещё не почерневшими семечками... Подсолнухов у нас было не очень много и я, почувствовав, что от моего любимого лакомства после гостей не останется ничего, не выдержал и пожаловался бабушке. Но она сказала, прижав палец к губам:
- Ромачка, неужели ты не понимаешь: они же городские!
В бабушкиных устах слово « городские» делало их безгрешными...
Теперь вам понятно, почему у нас в Краснополье почти все еврейские и не еврейские дети мечтали уехать в город и стать городскими. Но я не просто так сказал почти, ибо этим почти был я: я не хотел уезжать из Краснополья. Город казался мне неуютным, непонятным и неинтересным...
И я остался в Краснополье, и женился там, и, как говорится, и дом построил, и дерево посадил, и детей вырастил, и, наверное, я бы всю жизнь прожил там, если бы не вечная еврейская доля покидать обжитые места. В каждом столетии евреи обязательно куда-то движутся. Иногда по своей воле, иногда по чужой. Слава Богу, что нам достался исход по своей воле. Или, как говорит моя Клара, чтобы дети были счастливы. И вот я оказался на старости лет жителем города, и не какого-нибудь Кричева ( о котором всегда мечтала бабушка: немного разживемся и переедем в Кричев!), а Нью-Йорка! Если бы когда-нибудь об этом сказали моей бабушке, она бы ни за что вам не поверила.
- Ромачка, - сказала Клара, где-то через полгода после нашего переезда,- ты представляешь: мы – городские! Ньюйоркцы!
- Представляю, - ответил я, - только твоя тетя Хася все равно говорит, что мы местечковые, а она из Бобруйска!
Не мне вам говорить, вы и без меня это знаете, здесь все наши откуда-то, но не из Нью-Йорка!
В прошлом году мы поехали в Калифорнию туристами. Весь автобус наши, ньюйоркцы. Но про Нью-Йорк никто ни слова. Только и слышно:
- У нас в Москве, у нас в Киеве, у нас в Смиловичах, у нас в Барановичах, у нас - неизвестно где...
И я, как все. Правда, вместо того чтобы сказать :
- У нас в Краснополье, - я сказал: - у нас в Могилёве!
И только потому, что Клара меня незаметно толкнула под бок: ты хочешь, чтобы на нас смотрели, как на местечковых?
Дорога между Сан-Франциско и Монтереем шла между гигантских полей артишоков, и мы не удивились, когда увидели гигантский скульптурный артишок, примостившийся возле маленького придорожного магазинчика.
- Остановимся и позавтракаем, - сказала наш гид, приглашая к выходу из автобуса. - Здесь рядом - Кастровилл, столица артишоков. Несмотря на то, что это очень маленький городок, он известен всем любителям артишоков. Каждый год в мае здесь проводятся фестивали и однажды королевой артишоков была сама Мэрилин Монро! Если бы у нас было чуть-чуть больше времени, мы бы заехали в этот городок, а так просто попробуем артишоки во фри, их очень вкусно готовят здесь. Я всегда останавливаюсь с туристами в этом месте, - добавила она и повела нашу русскоязычную толпу к магазинчику.
Хозяева магазинчика - немолодая женщина за кассой среди полочек с всевозможными артишоковыми сувенирами и баночками с артишоками во всех консервированных видах и девушка за круглой стойкой с горячими артишоками, дымящимися тут же в огромном чане, теми самыми знаменитыми во фри - обе широколицые, похожие друг на друга, по-фермерски обветренные и загорелые, как будто только что пришли с поля, в первую минуту не узнали нашего гида, то ли она давно здесь не была, то ли очень изменилась, но уже через минуту девушка воскликнула:
- O, miss Sveta! Did you come in from New York today?
- Нет, - замотала головой наш гид, - мы два дня как из Нью-Йорка.
И тогда девушка, о чём-то быстро - быстро заговорила, и к ней присоединилась мать, и даже единственный покупатель, широкоплечий высокий мужчина в ковбойской шляпе, который до этого что-то выбирал себе на полках, не обращая на нас никакого внимания, неожиданно повернулся к нам и громко заговорил, размахивая руками. Они говорили, перебивая друг друга, и смотрели на нас точь в точь, как когда-то наши краснопольцы на городских. Буквально все мы ощутили этот взгляд нутром. Взгляд был какой-то доброжелательный, заинтересованный и взволнованный.
- Рома, - сказала моя Клара, удивленно глядя на меня, - кажется, и в Америке в провинции на городских смотрят, как на раби из Вильни!
- А что?! - услышав мою Клару, заметила Фаина Григорьевна, бывшая экономист какого-то министерства из Киева. - Мы же НЬЮЙОРКЦЫ!
- Конечно, - подхватил её слова Аркадий Петрович, бывший профессор из Москвы, - НЬЮ-ЙОРК – СТОЛИЦА МИРА! Они смотрят на нас как на столичных жителей!...

Это было 11 сентября 2001 года.
В маленьком калифорнийском городке уже знали, что произошло в это утро в Нью-Йорке. А мы ещё нет...

“Достигается потом и опытом
безотчётного неба игра...”