ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ЖИЗНИ СЕРДЦА

Культура

О романе «Евгений Онегин» можно говорить бесконечно. Или не говорить, демонстрируя безупречную эрудицию и память  -  перечитывать, смахивая паутину убийственных школьных клише,  вроде «галерея лишних людей», «разочарование в светской жизни» - и даже, хотите верьте, хотите нет,  «недостаточная близость героев к народу». Полный ужас программной зашоренности глупенькой учителки и сугубая реальность моего отрочества...
«Евгения Онегина»  надо перечитывать - и, в который раз веря поэтическому чуду, понимать,  что этот роман,  cпору нет - энциклопедия русской жизни, коль скоро классику так  угодно. Но «Евгений Онегин» прежде всего - величайшая человеческая трагедия, которая не становится  малозначащей спустя века...
Игорь Стравинский назвал одноименную оперу Чайковского лучшей русской оперой. Об этом можно спорить. Или не спорить - слушать еще и еще, поражаясь ее безумной мелодической красоте и трагедийной неизбывности.  Впервые «Евгений Онегин» был поставлен силами студентов Московской консерватории в марте 1879 года. 11 января 1881-го состоялась премьера в Большом Театре: за пультом стоял Петр Ильич Чайковский. С тех пор «Онегин» шел на сотнях мировых сцен - а острота потери героями своей любви и острота зрительской боли за обиженных богом Его и Ее не проходит.  Это при том, что герои-то вроде как совсем чужие, и говорят на полузабытом сегодня языке, и одеты в наряды, только для сцены и годные...
По существующему определению, трагедия - это когда кто-то умирает. В «Евгении Онегине» все благополучно живы и не только не разорены, но даже приумножили состояние: героиня вышла замуж куда как выгодно. Татьяна не страдает  туберкулезом, как несчастная куртизанка Виолетта Валери, Онегин остается цел, невредим и до самого конца «как денди лондонский одет» - но безнадежность их тоскливого существования тяжелее смерти. Он ранил надменностью восторженную девочку - как только вынесла позор отказа, она не разлюбила свое несчастье - но, обретя по-прежнему любимого героя  поверженным, не обрела ничего: какая «постылой жизни мишура» это окупит?  Всякий раз, как только раздаются начальные звуки увертюры, понимаешь, что с нами может быть сколько угодно праздников - но подлинность пушкинской печали нас не покинет, если только специально не стараться сделать свое сердце сухарем.
Нью-йоркцы рукоплескали Дмитрию Хворостовскому и Рене Флеминг два года назад. За пультом Метрополитен-Оперы царил тогда мрачный небритый Валерий Гергиев: он и Хворостовский были номинированы за «Онегина» на престижную премию «Грэмми».
За десять лет до этой мирового масштаба премьеры «Евгений Онегин» шел в скромном офф-бродвейском театре Мартина Бека на Манхэттене в исполнении труппы «Новой Оперы»: дирижировал тогда создатель коллектива культовый российский дирижер Евгений Колобов - дерзкий экспериментатор, из чувства противоборства со сценическим старьем отказавшийся даже от дирижерской палочки Большого Театра. Он умер в своем московском доме от сердечного приступа спустя пять лет после нью-йоркских гастролей.
Мы с семьей были на том спектакле в 1997-м. Помню, что декорации «Новой Оперы» выглядели скупыми до символических, сценография тоже была далека от претенциозности, консерваторы вдоволь могли изощряться в едком остроумии по данному поводу - но голоса и оркестр оказались восхитительны...
В нынешнем сезоне в рамках празднования 125-летия Метрополитен-Оперы состоится еще одна премьера «Евгения Онегина». Это не собственно опера - скорее, музыкальная инсценировка фрагментов, лирические сцены. Постановщик - Роберт Карсен, дирижер - хорошо известный нью-йоркским завсегдатаям музыкальных фестивалей темпераментный чех Джири Белоклавек. В ролях: Евгений Онегин - Томас Хэмпсон, Татьяна - дебютантка Карита Матилла (Финляндия), Екатерина Семенчук (Ольга), Петр Безала (Ленский), Джеймс Моррис (князь Гремин). 
Спектакли начнутся в конце января: сделите за рекламой. На Валентинов День запланировано дневное представление: желающие могут сделать интеллигентный подарок предмету своей страсти - хотя, если вдуматься, смысловой посыл для влюбленной пары не самый подходящий. Но это если видеть в любовной коллизии только простенькое гадание на ромашке «любит - не любит», занижая цену психологически накаленного действия и не имеющей равных музыки Чайковского.   
Мне трудно представить себе меломана, который, прочтя в афише об очередной премьере «Евгения Онегина» в Нью-Йорке, скажет скучающе: «О-о, я это уже слышал...» Это - слушают всю жизнь.