ОСЕННЕЕ кино

Культура

Жара и влажность сменяются в Нью-Йорке промозглым холодом и сыростью. Листья на редких деревьях медленно желтеют, краснеют, а потом и частично опадают, но самих деревьев так мало, что вариации их палитры почти что не заметны. Населяющие город воробьи и голуби перелётными птицами не являются, и поэтому перемещаться им некуда – разве что с одного места скопления помойки на другое. Да, смена времён года в «каменных джунглях» не так очевидна, как в настоящем лесу, поэтому самый верный показатель наступления осени связан здесь не с природой и даже не с погодой, а – как ни странно – с кино: летние фильмы, рассчитанные на полностью расплавившиеся под солнцем мозги невзыскательной публики, сходят с экрана, уступая место первым претендентам на «Оскара» - чаще всего такого же примерно уровня продукции, только с претензией на серьёзность и общественную значимость. Сделана она, как правило, маститыми режиссёрами с участием популярных, увенчанных всевозможными наградами актёров.
В основе сюжета – непременно что-нибудь «контроверсионное», как говорили ещё при Советской власти, из разряда тех тем, что «заставляют задуматься». Однако «серьёзность» эта мнимая; мишура, подобная сдуваемым ветром сухим осенним листьям. А скрыть это фальшивое золото призвано примерно то же самое, что не стыдно открыто выставлять на показ летом, - сами знаете что, не буду топтаться на банальных и заезженных истинах. Два образца сего замахивающегося на «высокость», но тем не менее довольно низкого в своём стремлении к вожделённой статуэтке жанра я посмотрел на этой неделе, и о них-то мы и поговорим.

Первый фильм – плод труда практически классика американского кинематографа Ридли Скотта. По-английски он называется “The Body of Lies”, что означает не «Лживое тело», как можно было бы подумать поначалу, попутно предположив, что картина эта о судьбе Майкла Джексона или какой-нибудь другой жертвы косметологии. Нет, на русский язык сие название вообще переводится с трудом, поскольку является игрой слов.
Есть в английском такое устоявшееся выражение “the body of evidence”, означающее «совокупность улик» в том или ином судебном деле. А тут нам сразу намекают на то, что вместо улик теперь повсеместно подсовывают какие-то обманки, то есть всё, мол, вокруг ложь и на ней замешано. Этакий глубокий, философский взгляд на реальность, как и положено серьёзным фильмам с «оскаровским» потенциалом.
В качестве же иллюстрации того, насколько лжив окружающий нас мир, Ридли Скотт (да, да, тот самый, который когда-то снял первого «Чужого» и «Бегущего по лезвию бритвы», а в последние годы переключился исключительно на конвейерное производство массовой кинопродукции, кою он гонит стахановскими темпами в количестве двух, а то и трёх лент за год) выбрал такой благодарный материал, как война с международным терроризмом. По мере приближения финала бесславного правления Джорджа Буша-младшего только уж самые законченные ленивцы и сторонники республиканцев не прозрели относительно истинной природы и сути этой войны. Скотт, понятное дело, к их числу не принадлежит – его фильм несомненно задумывался как «срывание всех и всяческих масок», полное и окончательное разоблачение, выведение на чистую воду и прочие подвиги, героизм которых неуклонно падает по мере роста безнаказанности (так, например, для того, чтобы снять такую картину, скажем, лет 5-6 тому назад, действительно требовалась немалая смелость; сегодня же – ничего, кроме безошибочного чутья на конъюнктуру, уже не нужно).

В центре фильма оперативник ЦРУ Роджер Феррис, который практически в одиночку сражается с исламской террористической организацией, чьим прототипом послужило, по-видимому, нечто среднее между «Аль-Кайедой» и злоумышленниками из ранних гайдаевских фильмов: плохо завуалированное сходство с полумифической организацией Усамы бин Ладена нужно Скотту для пущей достоверности происходящего на экране, но эффективность и профпригодность созданных им террористов примерно соответствует разработчикам и исполнителям «Операции Ы» или похищения «Кавказской пленницы».
Сейчас объясню подробнее.
Для того, чтобы поймать некоего Аль-Салима, чьи подручные взрывают какие-то дома в Европе, Феррис решает создать свою собственную псевдотеррористическую ячейку, с расчётом на то, что неуловимый злодей сам выйдет на контакт. Почему именно он должен это сделать – совершенно непонятно. Разве что из зависти к более удачливым и изобретательным коллегам.
Ещё один момент. Весь характер Ферриса построен на том, что он глубоко возмущён двурушничеством своего сидящего в Вашингтоне начальника Эда Хоффмана, для которого цель оправдывает средства (давненько, надо сказать, не встречалась в кино эта осуждённая ещё в школьных сочинениях о «Преступлении и наказании» дилемма). Сам Феррис декларирует старинный чекистский принцип про «чистые руки, горячее сердце и холодную голову», но при этом нисколько не смущается тем, что ради своей операции ему приходится «подставить» ни в чём не повинного человека (мирного архитектора, который никакого отношения к терроризму не имеет и иметь не желает).
Ферриса, к слову сказать, играет Леонардо ди Каприо, который, как всегда, больше напоминает не супермена, а малолетнего мальчика по вызову, только с приклеенной бородой (так его  якобы легче будут принимать за своего мусульмане на Ближнем Востоке). В роли Хоффмана – столь же убедительный Расселл Кроу, специально для этого фильма поправившийся килограмм на двадцать. Для чего это было нужно – полная загадка. Вот когда Мартин Скорсезе откармливал Де Ниро перед съёмками «Разъярённого быка», это имело смысл, поскольку физическая деградация бывшего в молодости боксёром главного героя стала проявлением его морального падения. А тут что? Да и вообще, вся линия с предающим своего оперативника цэрэушным бюрократом совершенно беззастенчиво украдена Скоттом из романов Джона Ле Карре, который тоже, кстати, подался в последнее время в правдоискатели и разоблачители. А раньше был простым пропагандистом, солдатом, так сказать, невидимого фронта, и ничего. Как, впрочем, и сам Ридли Скотт.

Второй фильм, который я посмотрел на этой неделе, называется “Changeling”, что условно можно перевести как «Подкидыш». Его поставил ещё один «живой классик» американского кино, непременный участник многочисленных «оскаровских» гонок и их неоднократный лауреат, Клинт Иствуд. Он когда-то начинал с ролей безымянного ковбоя в так называемых «спагетти-вестернах» Серджио Леоне, где его отличительной чертой там было то, что он мог иногда за весь фильм не проронить ни слова. И, хотя в последние годы Иствуд переквалифицировался в режиссёры, но, судя по качеству его картин, лучше бы ему было по-прежнему хранить гордое молчание. Авось и прослыл бы умным человеком.
С другой стороны, «Подкидыш» - это ещё далеко не самое худшее его произведение. Основанное якобы на реальных событиях, оно рассказывает весьма, как мне кажется, маловероятную историю, произошедшую в конце 1920-х годов в Лос-Анджелесе с молодой матерью-одиночкой по имени Кристина Коллинз (её играет главная секс-бомба нашего унылого времени Анджелина Джоли). В один далеко не прекрасный день она отправляется на работу подменить заболевшую сослуживицу, а своего сына оставляет одного дома. Вернувшись же обнаруживает, что мальчик пропал.
Естественно, Кристина обращается в полицию, но там её, ясное дело, встречают не с распростёртыми объятиями. Когда же  несколько недель спустя представители правоохранительных органов объявляют, что нашли её сына, то оказывается, что они, в погоне за повышением процента раскрываемости преступлений, подсунули ей совершенно чужого мальчика, а за попытки протестовать упекают в психбольницу, где дело доходит чуть ли не до лечения электрошоком.
Остановимся на секундочку. Я – человек немолодой, в меру циничный, и в бескорыстное рыцарство стражей закона в какой бы то ни было стране верю не особенно, но тут у меня начали возникать сомнения в правдоподобности того, что происходит на экране. Я, конечно, легко могу предположить, что ради отчётности бравые полисмены способны на многое, но на что, скажите, пожалуйста, они могли рассчитывать в данном конкретном случае? Ведь подлог непременно должен был вскрыться, как только этот «подкидыш» встретился бы с соседскими детьми или элементарно пошёл бы в школу, где и одноклассники, и учителя тут же обнаружили бы, что перед ними вовсе не сын гражданки Коллинз. Да и сама она, как бы её ни запугивали, вряд ли смогла бы раз и навсегда примириться с подменой и как ни в чём не бывало заняться воспитанием какого-то постороннего ребёнка, отказавшись к тому же от поисков родного сына. На что же делали ставку копы и как они рассчитывали выкрутиться?
Мало того, примерно с середины ленты зрителям начинают показывать как будто другой, новый фильм. Оказывается, в результате расследования никак не связанного с пропажей сына Кристины дела, один довольно совестливый полицейский выходит на маньяка, который при помощи своего племянника заманивает и убивает малолетних мальчиков. Его поиски, арест, а также суд над ним полностью вытесняют историю несчастной женщины на второй план. И если первая часть картины напоминала сразу несколько подобных лент с Мэрилл Стрип в главной роли, то вторая половина, наоборот, превратилась в некое подобие «Молчания ягнят». Бледное, я бы даже сказал, блеяние на тему Клариссы и Ганнибала Лектера.
Что касается актёров, то в первую очередь надо помянуть, конечно, единственного союзника главной героини – борца с коррупцией в полиции, пастора и ведущего популярной радиопередачи Густава Бриглеба. Его играет знаменитый Джон Малкович, который с возрастом становится всё больше и больше похожим на переодетого в мужскую одежду транссексуала.
Анджелина же Джоли вполне в своём репертуаре. Создатели картины загримировали её под некую усреднённую звезду немого кино, но только, конечно, в цвете. Её ярко накрашенные губы так вызывающе выделяются на фоне всего остального, снятого в исключительно голубых тонах, что только за одно это и ей самой, и оператору, и режиссёру вполне можно дать по главному призу Американской киноакадемии.
Голубые тона, кстати, обозначают совсем не то, что вы подумали, - просто именно в этой палитре теперь модно снимать фильмы, претендующие на интеллектуальность. Короче говоря, если бы «Оскаров» давали за желание получить «Оскара», то «Подкидыш» несомненно мог войти в список наиглавнейших претендентов, а то и возглавить его.
Мы же, по нашей традиционной десятибалльной шкале, оцениваем этот опус Иствуда на «четвёрочку» с плюсом (первый час всё-таки смотреть довольно увлекательно), а вот Ридли Скотту с его невразумительной агиткой при всём желании ничего выше «двойки» поставить никак нельзя.
Так и получается, что, хотя на дворе уже давно ноябрь, фильмы, которыми нас потчуют, ничем, по сути, не лучше тех, что выходят в летние месяцы, когда об осенней прохладе и благородной красоте можно ещё только мечтать. «Унылая пора», как писал поэт, уже есть, а вот «очей очарованья» на экранах что-то пока не видно.