КитайскаЯ грамота

В мире

На прошлой неделе в Китае был опубликован пространный документ, призванный регламентировать поведение гостей предстоящих Олимпийских игр. Насколько мне известно, это первые в истории правила, которыми должны руководствоваться иностранные граждане, приехавшие на спортивные соревнования, будь то спортсмены или зрители. Обычно все проходит в рамках того законодательства, которое действует в стране, принимающей Игры, на момент их проведения. Единого мнения по поводу создания «правил» в откликах на это событие, естественно, нет. Кто-то считает, что Китай как страна со своеобразной и самобытной культурой просто обязана каким-то образом защищаться от чуждого влияния, кто-то видит в этом рецидив тоталитаризма.
Правы и те, и другие. С одной лишь поправкой – несамобытных стран просто не бывает. Что же касается тоталитаризма, то это не рецидив, иного способа правления в Китае попросту никогда не было.
Между тем параллельно с подготовкой к Олимпийским играм и природными катаклизмами в Китае продолжается повседневная жизнь. На свой XVI съезд собрались делегаты китайского комсомола. Запущен спутник прямого телевизионного вещания. Закончились вступительные экзамены в вузы. (В скобках отметим, что комсомольцев в Китае 70 миллионов, абитуриентов – свыше десяти. Цифры эти могли бы ошеломлять, если бы все население Китая давно не перевалило за миллиард). От страны с таким огромным количеством жителей, которая лишь сравнительно недавно с большим трудом свернула с авантюристического пути, на который ее завели коммунисты-партизаны, захватившие власть после Второй мировой войны, трудно ожидать, что она будет управляться привычными для Запада способами. Обычно все, что касается регламентации повседневной жизни в Китае иностранных граждан, остается закрытым для постороннего наблюдателя, и лишь такое событие, как предстоящие Олимпийские игры, сделало это достоянием публики.
Прежде всего иностранец в Китае во время проведения Игр должен уважать законы страны и не подрывать национальную безопасность и общественный порядок. Эти требования включают в себя запрет на публичную демонстрацию «политических, религиозных и оскорбительных» плакатов на стадионах. Без разрешения властей запрещено проведение «протестов, парадов или других публичных мероприятий». Запрещено ввозить в страну «печатные издания, электронные носители, картины или фотографии, содержание которых может нанести ущерб политике, культуре, морали и экономике Китая».
Короче говоря, любой иностранец, приехавший на олимпийские игры, должен на время проведения этого мероприятия стать практически китайцем. Он не может ночевать под открытым небом, появляться на улицах в состоянии алкогольного опьянения и, наконец, не имеет права посещать некоторые районы Китая.
Разумеется, все эти меры вызовут полное одобрение и понимание у так называемой мировой левой общественности. Левые вообще обожают запретительные меры, особенно в тех случаях, когда они не касаются их самих. Да еще тогда, когда они находятся у власти.
Почему это происходит? Прежде всего потому, что главной целью, можно сказать идеалом, левых является создание «нового человека». Этакого гомункулуса, выращенного в соответствии с той причудливой идеологией, в которой смешаны элементы религиозных и этических воззрений вперемешку со своеобразно понятыми взглядами различных экономистов. Выращиванием такого человека начали заниматься со времен Робеспьера. И способы утилизации бракованных экземпляров нащупаны были уже в то время. Инструментарий вполне соответствовал степени развития техники. Примитивные виселицы сменились гильотинами, от утомительного использования револьверов перешли к газовым камерам. Единственный сбой в этом процессе совершенствования произошел в Камбодже, где местные вожди не стали закупать дорогостоящее импортное оборудование – они обошлись дедовскими мотыгами.
Самым главным в выращивании нового человека считалась информационная блокада. Тем, кто за кордоном, незачем было знать, что происходит внутри страны. Резидентов же оберегали от соблазна «общечеловеческих ценностей», могущего нарушить чистоту эксперимента. Так продолжалось до тех пор, пока не приказал долго жить международный лагерь социализма. Собственно говоря, Китай, какое-то время следовавший заветам Маркса покинул этот лагерь, да и все левое сообщество чуть раньше, чем он прекратил свое существование, у его руководителей отпала необходимость в координации действий, так как они поняли, что название и терминология – не главное, главным является что-то другое, чего не понимали ни Маркс, ни Ленин. Может быть, конфуцианство? Почему бы и нет. Хорошо то, что хорошо для Поднебесной, называйте это хоть социализмом, хоть чем угодно.
Этого, по-видимому, не поняла левая общественность. Ее представители все еще думают, что в Китае продолжается строительство государства рабочих и крестьян. Они пока с пониманием относятся к либерализации китайской экономики, полагая, что наблюдают нечто вроде ленинского нэпа. Они все ждут, что вот-вот китайские товарищи, занимающие, по выражению Ленина, командные высоты, приступят к реквизициям, как это сделал верный ленинец товарищ Сталин, когда начал великий перелом. И никак не дождутся.
Китайские товарищи все делают по-своему, не по-ленински. Для того, чтобы понять их, наверное, надо родиться китайцем, получить китайское классическое образование, изучить великих китайских философов. Только тогда можно сквозь мишуру марксистских лозунгов разглядеть традиционные китайские подходы. Знаете ли вы, как переводятся на китайский слова социализм, коммунизм, партия? Я, например, не знаю. Но я подозреваю, что китайские аналоги этих слов означают что-то совсем далекое от того, что понимаем под ними мы.
Мне кажется, что китайские товарищи давно уже осознали, что классовый подход, который и в индустриальном обществе был лишь грубой гипотезой, весьма примитивно объясняющей мир, в настоящее время не верен полностью. Они отошли от грубой агрессивной риторики. После ухода Мао Китай не ввязывался ни в один конфликт со своими соседями. В Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) Китай ищет прежде всего экономические выгоды в отличие от других ее членов. Еще не все осознали приближение мирового продовольственного кризиса, а Китай уже приступил к весьма оригинальной программе долгосрочной аренды у других государств земель, пригодных для развития сельского хозяйства. Экономика Китая растет потрясающими темпами. В ней тесно переплетены как традиционно социалистические элементы, так и элементы свободного рынка. Нет, левые не дождутся от Китая ни свободы, ни равенства, ни братства. Не дождутся потому, что китайская культура никогда не содержала в себе таких понятий. В ней содержится что-то другое, что Запад не понимает, но что весьма эффективно работает в Китае.
Не ушли ли мы слишком далеко от темы нашего разговора, от предстоящих Олимпийских игр? Нет, не ушли. Китаю, действительно, очень нужно, чтобы Игры состоялись. Чтобы они прошли в полном соответствии с тем, как это происходит на Западе. Для чего? Чтобы сделать Западу приятное? Чтобы показать Западу, что Китай движется в том же направлении, что и сам Запад? Ничуть не бывало. Китай хочет показать Западу да и всему миру, что, двигаясь своим путем, он в то же время может все то, что может Запад. И что-то еще сверх того.
Пока можно сказать лишь о единственной реакции мировой общественности в лице Международного олимпийского комитета на особое положение Китая в современном мире. МОК заявил о том, что за любое упоминание о Тибете участник Игр может быть дисквалифицирован.
Мир по-прежнему живет так, как будто на дворе середина прошлого столетия. Однако многое изменилось, и для того, чтобы выжить в изменившихся условиях, надо эти изменения изучать и на основе проведенного анализа делать соответствующие выводы. Китай, как мне кажется, их уже сделал.
Кстати, о том документе, с которого мы начали наш разговор. В самом его конце я нашел упоминание о том, что каждый участник или гость Олимпийских игр может привезти с собой в Китай кошку или собаку. К чему бы это?