В колледж впереди паровоза

Американцы, как известно, большие затейники в части организации всяческих рыночных хитростей. Не избежал участи хитроумных улучшений и рынок высшего образования. Нынче все стремящиеся в колледж молодые люди старшего и даже среднего хайскуловского возраста сталкиваются с соблазнительно-мучительной дилеммой раннего поступления (early admission) в один-единственный вуз.[!] Однако хотя на первый взгляд может показаться, что раннее поступление удобно и приятно для всех сторон, в реальности оно нередко оборачивается для молодых людей потерями на всех фронтах.
Система, как водится, на вид проста и бесхитростна. По нормальной схеме грядущий вузовец рассылает свои заявления в дюжину-другую соблазнительных колледжей к началу января. Приемные комиссии смакуют документы около трех месяцев и в апреле сообщают приговор. Школьный выпускник может раздумывать месяц, но к 1 мая обязан внести в кассу колледжа, на котором он остановил свой выбор, существенный долларовый задаток. Остальным вежливые молодые люди рассылают радостные отказы. Колледжи подбивают бабки и доукомплектовывают классы, в которых не набралось 100 процентов личного состава, кандидатами из «списка ожидания».
В рамках же «раннего выбора» выпускник хайскул к началу своего последнего года обучения в школе уже должен твердо знать, в какой колледж он хочет поступить больше всего на свете. Дополнительно он должен сдать тест SAT, и на хорошую отметку. К началу или середине ноября ему разрешается подать одно «ранне -поступательное» заявление в тот самый заветный колледж. Если кандидат пришелся по душе, к середине декабря его извещают о принятии в стены. Если любовь не сладилась, у молодого человека остается еще «целые» две недели для того, чтобы забросать колледжи страны заявлениями о приеме в рамках стандартной схемы.
Казалось бы, какие подводные камни может таить такая безыскусная и несложная схема? Для колледжей она, бесспорно, одно удовольствие и черед мелких, но существенных выгод. Нужен колледжу, скажем, бейсбольный чемпион для университетской команды. По обычной схеме приемная комиссия может пригласить хоть полдюжины бейсболистов, но не исключено, что ни один из них на учебу так и не явится, а уйдет к более заманчивым конкурентам. А по «раннему приему» один-единственный спортсмен будет вузу заранее гарантирован без шума и пыли.
Однако главные прелести «раннего приема» для колледжей таятся, разумеется, глубже. Следует сразу отметить, что чем престижнее вуз, тем более туманны и по-византийски замысловаты критерии отбора в него студентов. Однако истинные мотивы приемных комиссий часто все-таки являются секретами полишинеля. И главный из них – пристрастие колледжей к «раннему приему».
Не секрет, что престиж, популярность, а следовательно, и размер, и частота чеков от благотворителей напрямую завязаны у колледжей страны с тем местом, которое они занимают в многочисленных ранжирах и списках. Главным из них является сегодня список лучших 50 колледжей страны в различных категориях, ежегодно публикуемый журналом “US News & World Report”. Логично, что одним из основных критериев популярности того или иного колледжа является так называемая «селективность», а говоря по-советски, конкурс – количество кандидатов на одно студенческое место.
Теперь проведем необременительный для ума математический расчет. Если на 100 первокурсных мест подано 500 заявлений, конкурс составляет 5 человек на место. Теперь допустим, что 50 мест ушло представителям «раннего призыва». На оставшиеся 50 мест теперь скорее всего будет претендовать около 450 человек. Каким теперь становится конкурс? Правильно, 9 человек на место. Без видимых творческо-педагогических усилий колледж вдруг почти удваивает свою «бумажную» популярность, на которую с готовностью «клюют» как абитуриенты следующего года, так и финансо-доноры.
Справедливости ради надо признать еще одну обескураживающую истину – в своей основной массе американские колледжи вовсе даже и не выбирают своих студентов. А берут тех, кто на них польстится. Из почти 3 тысяч вузов страны все, кроме лидирующей сотни, принимают в свои стены подавляющее большинство абитуриентов. Однако именно эта лидирующая сотня определяет психологию хайскуловской Америки, финансовое благополучие индустрии подготовки к сдаче предколледжских тестов и даже планирование американских «сабурбов». По сути, несколько десятков престижнейших колледжей страны сумели осуществить самый эффективный и недорогой фокус-покус рекламы и маркетинга: создав многочисленные трудности и ажиотаж вокруг поступления, они сделали себя в высшей степени популярными и желаемыми большинством населения страны.
Одним из побудительных факторов для штурма «дефицитных» колледжей, помимо очевидного интеллектуального престижа, является убежденность родителей в том, что колледжи эти открывают деткам путь к более удачной карьере и высоким заработкам. Неподъемные расценки на обучение в этих университетах расцениваются обреченными родителями как неизбежная, тягостная, но в конечном счете выгодная инвестиция в будущее ребенка.
Спешим развеять очередной всеамериканский миф и разочаровать самоотверженных родителей – на самом деле никакой зависимости между престижностью законченного колледжа и размером зарплаты и удачностью карьеры попросту не существует. Широко известное исследование 1999 года, проведенное Национальным бюро экономических изысканий, сравнило обширную группу бывших студентов престижных колледжей с их сверстниками, которые также были приняты в дорогие университеты, но по каким-то причинам пошли учиться в менее известные вузы. Никакой разницы в их последующих заработках не отыскалось.
На то Америка и глубоко демократическая страна, что голова здесь важнее родословной, пусть даже и образовательной. Это не Япония, где не закончить Токийский университет для молодого честолюбца – серьезная жизненная неудача. Три богатейших человека Америки, «сделавшие» свои миллиарды собственными руками и головой, – недоучки Гарварда, Иллинойского университета, Университета штата Вашингтон, а четвертый – выпускник Небрасского университета. Из президентов США последнего полувека лишь двое закончили Йелль и один – Гарвард. Остальные являлись выпускниками военных академий, а также более чем заурядных университетов техасского юго-востока, Мичигана, Виттиера, Еурики и Джорджтауна; Гарри Трумен не получил высшего образования вовсе.
Мораль очевидна – сходить с ума по «высоколобым» университетам, впрягаться в полупожизненную финансовую кабалу ради обучения в Гарварде или Стэнфорде часто не стоит. Ажиотаж вокруг престижных университетов выгоден в первую очередь самим вузам, индустрии репетиторства и тестов, а также частным школам.
Однако если все-таки играть во всеамериканские высшеобразовательные игры, нелишне знать во всех тонкостях правила этой игры.
Многим хайскуловским выпускникам действительно полезно использовать «раннепоступательную» систему для того, чтобы оказаться в выбранном ими вузе. Шансов поступить заранее гораздо больше, чем вместе с остальной полузапоздалой толпой. В прошлом году, например, Йелльский университет принял более трети (37 процентов) ранних абитуриентов и только одну шестую (16 процентов) обычных кандидатов в первокурсники. Всех, впрочем, переплюнул Колумбийский университет, где процент «попадания» по системе «раннего приема» составил 40 процентов, а по обычной – лишь 14.
Главная выгода, впрочем, таится даже не в более высоком шансе попасть в приглянувшийся колледж в рамках теории вероятности. В прошлом году исследователи Гарвардской школы управления имени Кеннеди, изучившие процесс раннего приема в 14 колледжах страны, пришли к выводу, что эта система условно «набавляет» абитуриентам около 100 пунктов по тесту SAT.
Для тех, кто думает, что 100 SAТовских баллов – это шуточки, сообщаем: у студентов с общей суммой баллов в районе 1400 они часто означают разницу между приемом в колледж и вежливым, но бесповоротным отказом. Именно на 100 баллов обещает повысить результативность школьника “The Princeton Review”, беря с юноши или девушки 500 долларов за курс подготовительных занятий.
Независимые сравнения результатов теста SAT в большинстве хайскул подтверждают печально-отрезвляющую истину – по «ранней системе» поступают ребята с SAТовскими оценками примерно на 100 баллов ниже, чем по обычной.
Для тех, кто поспел и попал в престижный вуз, – это, конечно, хорошая новость. А вот для одаренных молодых людей, вся «вина» которых заключается в том, что они пошли обычным путем, тот факт, что их место уже заняли товарищи с более низкой успеваемостью, радости, конечно, не вызовет.
Еще один обескураживающе циничный секрет «раннего поступления» заключается в том, что для колледжей это прекрасный способ сэкономить деньги на студентах. Если смышленыш «подписался» на поступление в тот или иной колледж, больших финансовых поблажек ему ожидать после кабального решения уже не приходится. При нормальной схеме поступления будущий студент имеет возможность сравнить "пакеты" финансовой помощи, предлагаемые заинтересованными в нем университетами. При «раннем поступлении» его почти наверняка ждет самый скудный денежный паек из всех возможных.
Главная же вина хитроумной системы «раннего поступления» характеризуется двумя словами – массовый психоз. Так как документы для экспресс-зачисления отсылаются осенью, решающими оказываются результаты «джуниорского» года в хайскул. Соответственно и SAT должен быть уже сдан на хорошем уровне. Далеко не случайно, что Каплановские курсы в последнее время отмечают радостный для них рост на 60 процентов молодых людей, готовящихся к сдаче предSATовского теста под названием PSAT. Девятый класс становится судьбоносным в условиях, когда подростковая психика необычайно мобильна и уязвима. Вместо того, чтобы посвятить еще целый год подготовке и раздумьям о будущем, 17-летки вынуждены бросаться в гонку за престижными тестовыми баллами и колледжами. А ведь в их возрасте год – это целая вечность, за которую жизненные установки и устремления могут поменяться несколько раз.
Разумеется, у «раннепоступальщиков» также нет никакой физической возможности поездить по кампусам и сравнить колледжи, выбрать тот, который действительно окажется по душе. Взамен они полагаются на молву, пресловутые рейтинги и подсказки родителей, чаще всего не имеющие ничего общего с истинными талантами и целями молодого человека.
Тем не менее в приличных частных школах количество «сениоров», подающих документы по системе «раннего поступления», достигает уже нередко 70 процентов. Дети попросту боятся, что их обойдут и они останутся «за бортом» престижных колледжей. Жизнь их уже год проходит под стрессом преждевременной сдачи SATа, хронического недосыпания и невроза.
Следует, конечно, вспомнить и о так называемых «необязательных ранних поступлениях», в рамках которых принятому осенью абитуриенту не возбраняется подавать документы в другие колледжи. Однако эти «послабления» не меняют общей картины. Все больше преподавателей, родителей и самих подростков начинают видеть истинную подоплеку «раннего поступления» – попытку как престижных, так и сереньких колледжей улучшить свой имидж за счет нервов, а порой и денег будущих первокурсников.
Система «раннего поступления», впрочем, сегодня так прочно «въелась» в вузовскую жизнь Америки, что искоренить ее может лишь одно радикальное предложение, высказанное недавно на страницах журнала «The Atlantic Monthly”. Десятка ведущих университетов страны – Гарвард, Принстон, Колумбия, Стэнфорд, Йелль, Браун, Калифорнийский технологический, Массачусетский Технологический, Дартмут и Джорджтаун – должна наложить добровольный 5-летний мораторий на все «ранние поступления» в свои стены. Если за это время они увидят, что лишились чего-то важного, систему несложно будет вернуть на место. Однако скорее всего лидирующие колледжи убедятся в том, что ничего и никого не потеряли. А уж в том, что идти вразрез с законодателями вузовских мод не решится никто из колледжей поплоше, сомневаться не приходится. Лишь с отменой «раннего поступления» с колледжей страны спадет статистический макияж, а на лица американских 17-леток вернется сравнительная беззаботность, столь необходимая для их психического и физического здоровья…