в мире доминиканских ритмов

Каждый танец –
это некоторый
вид лихорадки,
диаграмма сердца

Марта Грэхем

Михаил Барышников, признанный в мире как выдающийся артист балета, обретает ныне известность и как талантливый фотограф. Выставка его фотографий «Dominican Moves» в Edwynn Houk Gallery – яркое свидетельство тому.
Ньюйоркцы – первые зрители этого цикла, созданного на протяжении ряда продолжительных поездок Барышникова в Доминиканскую Республику. «В поисках души народа» он обратился к фотографированию наиболее близкой ему культурной среды – танцу разных стилей, включая Son, Bachata, Mezengue и более позднего Reggaeton, как красочному, колоритному выразителю национального характера доминиканского народа.
Снимая в различных местах - от придорожных кафе до экзотических танцевальных залов, - Барышников запечатлел доминиканцев в изящных арабесках из света и тени. Их грациозные движения, музыкальные ритмы, яркость костюмов и окружающей среды – все завораживает.
Конечно, можно было пойти по пути Барбары Морган, фотографировавшей Марту Грэхем, или Энни Лейбовиц, запечатлевшей Михаила Барышникова в определенных па, или многих других фотографов, создавших несомненно впечатляющие документальные фотографии. Но вот как передать движение фигуры, вихрь красок, атмосферу бурлящей среды, как придать изображению поэтический образ? И Барышников обращается к классическому живописному импрессионизму, для которого свойственно, по словам П.В.Флоренского, стремление создавать «сильное» пространство, где «вещи растягиваются... как дымовые призраки», а материальная их «начинка» словно растекается в густой и вязкой массе, каковой пространство ощущается. Эффект размытости форм достигается благодаря нерезкости, «смазке» изображения. Из-за «смазки» фигуры, предметы будто теряют материальность - движение как бы «очищается» от материи, предстает перед зрителем в своей непосредственности, – передается лишь энергия движущихся тел, но не их масса.
Действительно, фотографии Барышникова энергонесущие, охваченные огненными всполохами. Языком фотографии ему удалось передать удивительный мир доминиканской культуры, зажигательный темперамент народа. Он не стремился запечатлеть личность какого-либо танцора или музыканта, он создал поэтический образ национального характера.
Интерес Михаила Барышникова к фотографии возник еще в юношеские годы. Его привлекали работы Анри Картье-Брессона, Ирвинга Пенна, Ричарда Аведона, Эдварда Уэстона. В середине 1980-х годов его друг, Леонид Любяницкий, работавший до эмиграции в США театральным фотографом в Ленинграде, уговорил Барышникова взять с собой в турне по Таиланду и Японии небольшую автоматическую камеру с несколькими черно-белыми пленками. «Наводи и снимай то, что тебе понравится. Потом вернешь мне эти пленки. Вот и все», - напутствовал он. «Так я, – вспоминает Барышников, - принес ему, может быть, десять пленок, и он показал мне, что я снял – мне, действительно, это понравилось!.. Я понял, что когда ты делаешь хороший снимок, ты оставляешь в памяти очень многое об этом дне: место, человека, тот пейзаж, какие-то архитектурные детали. Изображение остается с тобой надолго...»
Со временем Барышников приобрел более совершенную камеру, освоил некоторые технические навыки, научился работать со светом. И стал неразлучен с камерой. Его фотографии экспонировались во многих галереях и музеях по всему миру, включая Музей изобразительных искусств им. Пушкина в Москве, рижский оперный театр, галерею оперного театра Метрополитен (Нью-Йорк), Центр искусств им. Кеннеди (Вашингтон)... Последний цикл фотографий Барышникова «Dominican Moves», завершенный в прошлом году, ныне представляет нью-йоркская Edwynn Houk Gallery (212-750-7070).
О Михаиле Барышникове, о его фотографиях замечательно сказала Сюзен Зонтаг: «Что делает Михаила Барышникова уникальной личностью в мире танца – не только то, что он самый превосходный танцовщик. Его дар к развитию себя, других – к дальнейшему продвижению. Неудивительно, что Барышников привнес в свою работу с камерой те же качества, которые делают его таким вдохновенным в любой танцевальной постановке. Его фотографии мгновенные, теплые, изысканные, открытые миру».
Лев Додин